Немного погодя на том же участке Миккельсену попался третий лев. Правда, от фигурки уцелела только морда с ноздрями и правый бок. Тот, кто разбивал этот чудесный образчик искусства, основательно потрудился. Но он не был мусульманином. Ведь быка-то мы нашли в насыпи пандуса. Мусульмане довершили разгром храма, но пандус клали не они.
Как-то вечером, пока Заккариа готовил обед, Хасан отправился на необитаемый Ган один порыбачить в лагуне. Он уверял, что не боится ни джиннов, ни ферета. Тем не менее вскоре мы услышали, как Хасан кричит, чтобы Заккариа поскорее пришел за ним на надувной лодке. Заккариа не сразу оторвался от своих кастрюль и сковородок, и, когда он наконец подогнал лодку к острову, Хасан был вне себя от ярости и страха. Какой-то джинн подкрался сзади и обсыпал ему голову песком. Хасан еще долго вытряхивал песок из волос. Мы предположили, что над ним пролетела цапля. Или большая летучая мышь. Но Хасан с презрением отверг наши догадки. Цапли и мыши не бросаются песком, так ведут себя только джинны. На другой день он попросил Закка-рию отправиться вместе с ним на то место, чтобы поискать следы на берегу. Они увидели одни лишь отпечатки босых ног самого Хасана. Это окончательно убедило его. Только джинны могут ходить по песчаному берегу, не оставляя следов.
Важные дела вынуждали Шёльсволда и Лутфи уехать раньше остальных членов экспедиции, и мы пошли через Экваториальный проход на юг, чтобы забросить их в аэропорт.
По пути к Адду - Гану решили заглянуть на Фуа - Мулаку. После того, что мы видели на этом острове посреди Экваториального прохода, Ниланду и Гааф - Ган представили нам довольно однообразный набор черепков. Плодородие Фуа-Мулаку и неограниченные запасы пресной воды, конечно же, привлекали все чужеземные суда, следовавшие через пролив.
На этот раз нам помогли перенести гребную лодку внутрь острова, к большему из двух озер, отличающих Фуа - Мулаку от всех известных мне коралловых островов. На таких островах озера обычно не образуются, но ведь Фуа - Мулаку некогда был атоллом с лагуной, которая сообщалась через пролив с окружающим морем. Я уже упоминал местные предания о временах, когда плоты и корабли могли заходить на стоянку туда, где теперь расположены озера и влажные плантации таро.
Оба озера постепенно зарастают, уступая место трясине и плантациям. Во время первого посещения я вместе с Бьёрном Бюэ пытался плавать в большем озере, но мы только набрали полные трусы коричневого ила. Теперь мы с Юхансеном и двумя островитянами плыли на лодке, распугивая длинноногих журавлей и белых водоплавающих птиц. Озеро длиной всего 350 метров было удивительно красиво; зеркально гладкая поверхность отражала все оттенки зелени кокосовых пальм, бананов и прочей растительности, обступившей воду плотным кольцом. Малейшее движение весел поднимало рыхлую ржаво-красную муть. Когда наши местные спутники прыгнули за борт, они словно погрузились в шоколадный мусс. Ныряя сквозь дурно пахнущий жидкий ил, они доставали дно бывшей лагуны и возвращались, сжимая в шоколадной пятерне неожиданно белую известковую кашицу.
Это озеро, Бодху-Кулхи, расположенное совсем вблизи морского берега, наверно, было раем для древних мореплавателей. Сперва в роли открытой гавани, потом, когда природа перекрыла вход, а тропические ливни вымыли всю соль, как поставщик столь необходимой пресной воды. Много веков, пока вода оставалась прозрачной и можно было любоваться безжизненными кораллами, озеро являло собой несравненную достопримечательность для любого морехода, совершающего долгое плавание из одного конца Индийского океана в другой.
Неудивительно, что мы с Бьёрном при первом посещении Фуа - Мулаку собрали на редкость разнообразную коллекцию черепков. Стоило ребятишкам заметить, что я нагибаюсь за черепком, как они тотчас находили кругом другие. У нас были конфеты для обмена, но когда набрался полный мешок подъемного материала, пришлось закрыть свою лавочку. Этот мешок мы передали нашему другу Роланду Сильве, возглавляющему археологические исследования в Шри-Ланке. Вот что он писал мне тогда:
"Интересно отметить, что возраст образцов отражает миграции человека на рубеже нашего летосчисления. Не сомневаюсь, что это послужит серьезным подтверждением ваших гипотез о весьма давнем заселении этих прекрасных островов у экватора".
В материале, собранном нами на Фуа - Мулаку, особое внимание шри-ланкийских специалистов привлек осколок кувшинного горлышка: "Эта керамика украшена так называемым ямочным орнаментом и предположительно может быть отнесена к эллинистическим изделиям 200 г. до н. э. 200 г. н. э.; данный черепок важен". Некоторые черепки были определены как родственные шри-ланкийской керамике III века н. э., другие как будто указывали на связь с кушанской красной полированной керамикой Индии VI века. Часть образцов охарактеризована такими словами: "Различная глазурованная керамика, вероятнее всего, привозные мусульманские и китайские изделия" (Письмо из министерства культуры Шри-Ланки от 29 августа 1983 г., подписано Роландом Сильвой и С. У. Дераньягалом.).
Восток и Запад встречались на Фуа-Мулаку. Мы были уверены, что разведочные шурфы у большой хавитты принесут множество новых находок. Не тут-то было. Может быть, у древнейшей мечети? На полях у селения? На краю плантаций таро? Нет, нет и нет. Хотя мы прошли весь верхний слой черного гумуса и подстилающий его стерильный гравий до коренной породы вели-га. Кое-где вообще не было черепков, и мы поняли, что копаем на месте бывшей лагуны. В других шурфах попадался, как правило, один основной тип керамики кирпичного цвета с небольшими вариациями в изгибе верхнего края и размерах всего сосуда. Некоторые образцы этого типа были украшены бороздами. Очень редко встречалась желтая керамика без декора или покрытые трещиноватой зеленой глазурью черепки китайского типа. Большим разнообразием отличались только образцы, обнаруженные в коралловом песке возле причалов и на поверхности участков с тонким слоем неплодородной земли рядом с селением.
Напрашивался вывод, что местные жители не пользовались богатым набором чужеземной керамики, ее черепки были оставлены мореплавателями, которые из века в век курсировали в этих водах, ненадолго высаживаясь на берег для отдыха или меновой торговли. Сами фуамулакцы тогда, как и теперь, обходились большими кувшинами, обычно стоящими у дверей, и более мелкой посудой того же типа на кухне. Согласно записям древних арабов, подтверждаемым местными преданиями, эти стандартные изделия ввозились из Юго-Западной Индии в обмен на раковины каури.
