Люси перевела взгляд на Нетти:
— Ты же сказала, что заперла дверь!
Нетти поморщилась:
— Когда я хотела запереть дверь, ключа в замке не было, мисс. Но я не стала говорить вам об этом, чтобы не расстраивать.
Люси, вытаращив глаза, повернулась к Диего:
— Ты хочешь сказать, что мог бы в любое время войти в комнату и выкрасть меня, если бы захотел?
— Если бы захотел. Но мне показалось, что тебя слишком часто крали против твоей воли. И я решил на сей раз для разнообразия руководствоваться в своем поведении не тем, что диктует разум.
— Вот как? А чем же?
— Тем, что диктует мое сердце.
Люси одарила его лучезарной улыбкой, и Диего понял то, что следовало знать с самого начала: человек никогда не собьется с пути, если будет следовать велениям своего сердца.
Эпилог
Дорогая Шарлотта!
Наверное, мне в сложившейся ситуации пора исчезнуть из вашей жизни. Я всегда просил вас только об одном: выполнять мое условие анонимности. Боюсь, что, если вы не можете этого сделать, у нас нет надежды продолжать нашу переписку.
Искренне ваш Майкл.
Полгода спустя Люси стояла в лондонском доме Ситонов и с улыбкой наблюдала, как ее муж заставляет исчезнуть карту из руки лорда Стоунвилла. Диего был поистине неутомим. Через два часа у него состоится благотворительное выступление в театре «Атенеум» для сбора средств в фонд помощи детям Ньюгейта. Но вместо того чтобы отдохнуть, он развлекал гостей на приеме, который устроили родители Люси в их честь.
Раскинув карты веером, Диего заметил, что жена за ним наблюдает, и подмигнул.
Люси моментально почувствовала дрожь внизу живота. Они были женаты уже пять месяцев, однако она по-прежнему млела, стоило ему подмигнуть.
— Ты знаешь, как он это проделывает? — раздался рядом знакомый голос.
— Миссис Харрис! — радостно воскликнула Люси, обнимая свою старую подругу и наставницу. — Я не ожидала, что вы успеете прийти на прием.
— Я не могла не прийти и не увидеть тебя, моя дорогая. — Она поцеловала Люси в щеку.
— Как вы поживаете? — спросила Люси.
Миссис Харрис устало улыбнулась:
— Стараюсь не падать духом.
Выглядела она не очень хорошо: лицо побледнело, глаза печальные. Она тяжело пережила скандал с самоубийством леди Керквуд.
Ее смерть тяжело отразилась на школе. Менее удачливые конкуренты миссис Харрис постарались вытащить на свет старые скандалы, связанные с прежними случаями «побегов», втом числе и случай похищения Люси. Стали поговаривать о том, что миссис Харрис нельзя больше доверять воспитание девочек. И хотя все «побеги» закончились счастливыми браками, это общество не интересовало.
Были также и другие проблемы.
— Правда ли, что мистер Притчард нашел покупателя на Рокхерст? — спросила Люси.
Миссис Харрис вздохнула:
— Боюсь, что я знаю об этом не больше, чем ты. Пока это всего лишь слухи.
— А что говорит по этому поводу кузен Майкл? Красивый лоб вдовы прорезала глубокая морщинка.
— Ничего. Мы с ним поссорились и больше не переписываемся.
— Ох, извините. Надеюсь, не из-за нас с Диего? Я знаю, что вы обвиняли кузена Майкла в том, что он убедил вас разрешить мне встретиться с Диего в тот день.
— Нет. Мы поссорились совсем из-за другого, — ответила миссис Харрис и сменила тему разговора: — Так ты знаешь или нет, как твой муж делает фокусы?
— Вы с ума сошли! — ответил из-за ее спины подошедший к ним Диего. Он взглянул на Люси, и глаза его загорелись. — Разве вы не заметили, что у моей жены язык опережает мысли? Если я расскажу ей свои секреты, то весь мир узнает, как я делаю фокусы.
— Это неправда! — запротестовала Люси, хотя именно так оно и было.
— К счастью, я скоро значительно сокращу свои выступления. Вот тогда мои фокусы перестанут быть страшной «государственной тайной».
— Вы планируете ограничиться ведением хозяйства в Арболеде? — спросила миссис Харрис.
Люси рассмеялась.
— Это совсем не смешно, дорогая, — сказал Диего, но уголки его рта дрогнули в улыбке.
— А мне это кажется довольно забавным, — улыбнулась Люси и наклонилась к миссис Харрис: — Моему мужу потребовалось прожить всего один месяц в отдаленной горной местности Леона, чтобы понять, что выращивание винограда вдали от общества не его амплуа. Вы бы только видели выражение его лица, когда он узнал, что за его любимым бренди нужно проехать целый день, а ближе его ни за что не купишь.
Диего вздохнул:
— То же самое относится к моей любимой газете, кофе и длинным сигарам.
Люси усмехнулась и взяла Диего под руку.
— Кто бы мог подумать, что он так привередлив, когда речь идет о земных благах? И становится таким брюзгливым, когда его их лишают?
— Но я не по этой причине продал поместье, — запротестовал Диего. — Я не хотел, чтобы ты рожала там, где тебе сможет помочь только единственная старая повитуха с сомнительными рекомендациями.
— Я знаю, дорогой, знаю. — Люси серьезно взглянула на миссис Харрис. — Боюсь, что Виллафранка так и не оправилась после разрушений, причиненных ей англичанами и французами пятнадцать лет назад. Растить там ребенка было бы по меньшей мере трудно.
— Так вы ждете ребенка? — воскликнула миссис Харрис. Люси взглянула на Диего, который смотрел на нее с обожанием и гордостью.
— Да. В начале весны.
— Примите мои поздравления, дорогие! — воскликнула миссис Харрис, но потом озадаченно взглянула на них. — Не сочти это за бесцеремонность, Люси, но мне хотелось бы узнать, как же вы предполагаете жить, если твой муж сократит выступления и продаст Арболеду.
Диего рассмеялся, а Люси пояснила:
— На деньги, полученные от продажи Арболеды, Диего приобрел увеселительный сад в Кадисе.
— Увеселительный сад? — воскликнула миссис Харрис. — Вы, наверное, шутите?
— Это совместное предприятие. С кем бы вы думали? С моим дедушкой, — сказала Люси. — Это позволяет нам быть рядом, когда он болеет. К тому же это предприятие обещает быть весьма доходным.
— А если из этого ничего не выйдет, мы приедем к вам в школу, — шутливо пообещал Диего. — Не найдется ли у вас мест для двух преподавателей, обучающих ремеслу фокусника?
— Мне почему-то казалось, что это ремесло не для юных леди, — сдержанно заметила миссис Харрис.
— Я не уверена, что это так, — сказала Люси. — Может оказаться весьма полезным знать, каким образом можно заставить исчезнуть нежелательного поклонника.
— К сожалению, — прервал ее Диего, — в этот момент исчезнуть должен я. Гаспар ждет меня в театре, моя ненаглядная.
