что я сделал раньше. Насколько непристойной может быть моя девушка?
«Маленькая Дасти» не вздрогнула от его слов. «Маленькая Дасти» устроила настоящую встряску.
— Я готова исследовать границы непристойности, — пробормотала я в ответ.
— Тогда ложись на живот, милая, и снимай футболку. Я собираюсь начать с твоей задницы.
Он собирался начать с моей задницы?
При этом «Маленькая Дасти» потрясла меня до глубины души.
— Хорошо, — прошептала я.
Майк отодвинулся.
Я сняла футболку, как он велел.
Затем мы потратили немало времени на изучение границ непристойности, и благодаря этому я обнаружила, что у хорошего парня Майка Хейнса было множество нюансов.
И некоторые из них были очень, очень плохими.
Настолько плохими, что они были потрясающими.
Но в конце концов я заснула в объятиях хорошего парня Майка, его глаза были устремлены в телевизор, и прежде чем мы угомонились, он пошел открывать дверь и впустил свою собаку. Так что я не только заснула в объятиях Майка, но и заснула в кровати, на которой развалился золотистый ретривер.
И прежде чем заснуть под колыбельную теленовостей, я точно вспомнила, как мне нравилось засыпать в объятиях Майка Хейнса.
Но лучше было засыпать с ним в огромной, удобной, пугающе дорогой кровати с собакой.
Невероятно лучше.
* * *
Я проснулась, когда Майк выскользнул от меня, а Лейла рывком перевернулась на живот и спрыгнула с кровати.
Мои глаза распахнулись, а затем начали закрываться, прежде чем я поняла, что Майк не обходил кровать, чтобы воспользоваться ванной. Судя по направлению и бряцанью жетона на ошейнике Лейлы, он выходил из комнаты.
Мои глаза открылись, увидев темные тени на одеяле. Это заняло некоторое время, но где-то там в доме я наконец услышала, как Лейла возвращается. Она запрыгнула на кровать, прежде чем Майк снова лег рядом.
— Ты ходил пить? — Сонно пробормотала я, прижавшись к нему телом, глаза закрылись, рука опустилась на его пресс.
— Обход, — пробормотал он в ответ, и мои глаза снова открылись.
— Что?
— Обход, милая, — сказал он, его рука обвилась вокруг моей спины, сжав. — Спи.
— Почему обход? — Спросила я, глядя на его темную грудь.
— По дому, — ответил он.
— Зачем? — Повторила я. — Ты что-нибудь услышал?
— Нет.
— Но…
— Время от времени я просто обхожу дом.
— Почему?
— Потому что мне не насрать, кто спит под моей крышей. Поэтому я просыпаюсь ночью, осматриваю свое жилище, я встаю и прохожусь по дому. Это занимает минуту, мне становится легче, и я засыпаю, зная, то единственное, на что мне не наплевать, что спать под моей крышей безопасно.
Серьезно, он убивал меня своим признанием.
— Я долгое время жила одна, — объявила я ему в грудь, и его рука еще раз сжалась.
— Знаю, милая.
— Я могу позаботиться о себе, — сообщила я ему.
— И это я тоже знаю, — прошептал он.
— Но то, что ты только что сказал, и то, что сделал раньше, носил меня на руках, у меня никогда такого не было. И мне это понравилось. Поскольку у меня никогда такого не было, я не знала, насколько это может быть приятно. А мне приятно, когда ты заботишься обо мне.
Пока я говорила, его тело замерло, за исключением руки, которая стала очень крепкой, прижимая меня сильнее к его длинному, теплому, твердому телу.
Я откинула голову назад и, прикоснувшись губами к нижней части его подбородка, прошептала:
— У меня раньше ничего этого не было — обсуждать со мной разные вещи, выслушивать меня, заботиться обо мне. Никогда, милый. Не так, как сейчас. Спасибо, что ты даешь мне это.
Его подбородок опустился, шея наклонилась вперед, губы оказались на расстоянии дыхания от моих, он прошептал в ответ:
— Не за что, Дасти.
— Ты должен знать, что я чувствую себя в безопасности во многих отношениях с тобой, Майк Хейнс, а не только тогда, когда сплю под твоей крышей.
— Черт, — пробормотал он, перекатывая меня, его рот захватил мой в мягком, сладком поцелуе посреди ночи, многое сообщив мне без единого слова.
В итоге я оказалась на спине, а Майк прижимал меня к матрасу.
— Я дерьмово с тобой поступил, — прошептал он, — а ты сейчас говоришь мне такие вещи.
— Я же простила тебя, помнишь?
— Я поступил с тобой дерьмово, а ты говоришь мне такие слова, — повторил он.
— Да, — тихо ответила я.
— Спасибо тебе, Ангел. — Его голос звучал так, словно он говорил серьезно. Очень серьезно.
— Не за что, красавчик.
Он прикоснулся своими губами к моим, затем успокоился, но не вернул нас в первоначальное положение. Положил голову на подушку, прижался лицом к моему лицу и притянул меня к себе, потом переплел свои ноги с моими.
Лейла заерзала на кровати, потом со стоном успокоилась.
— А теперь давай спать, — приказал Майк.
— Хорошо, Майк.
— Спокойной ночи, дорогая.
— Спокойной ночи, дорогой.
Моя рука скользнула вниз по его теплой, гладкой коже к талии.
Он крепче прижал меня к себе.
Да, я чувствовала себя в безопасности. Определенно.
Потом заснула.
11
Прямо по соседству
Во вторник утром Майк сидел за своим столом в участке, прижимая телефон к уху, когда увидел, как Джо «Кэл» Каллахан неспешно поднимается по ступенькам, одетый в свою зимнюю униформу — выцветшие джинсы, обтягивающую черную футболку, черные мотоциклетные ботинки и черную кожаную куртку.
Кстати, эта униформа была такой же, что и его летняя, за исключением, что летом он не носил куртку.
С тех пор как он сошелся с Вайолет и ее дочерьми, они сотворили ряд чудес, касающихся Кэла. Но даже в доме, заполненном женщинами, любивших ходить по магазинам, заставить Кэла отказаться от своей всесезонной черной униформы их чудеса оказались бессильны.
Его взгляд упал на Майка в тот момент, когда ботинок Кэла коснулся последней ступеньки.
Майк поддерживал зрительный контакт, пока Кэл шагал через офис, и он сохранял с ним зрительный контакт, пока Кэл не устроился на стуле рядом со столом Майка.
Кэл, будучи Кэлом, на протяжении всего пути не выдал ни единой эмоции.
От появления Кэла Майк напрягся.
Он часто встречался с Кэлом. Если они оказывались одновременно в салуне «Джей энд Джей», то Майк мог выпить с ним пиво. Кэл был близок
