как их получали подростки и школьники, было сложно, поскольку дилеры были вынуждены проявлять творческий подход.
Все это означало, хотя Бург и не был процветающим мегаполисом, полицейские были гораздо более заняты, чем я ожидала.
Включая Майка.
Что касается меня, то я была в Индиане, но мне необходимо было продавать свою керамику, потому что нужно было платить по счетам. Так что мне тоже приходилось работать, и, как обычно, я проводила много времени за гончарным кругом.
Вперемешку с этим я пыталась разобраться с Рондой.
Не помогало.
Я дважды садилась рядом с ней, чтобы поговорить о мальчиках, ее будущем, ферме. И когда разговаривала с ней за кухонным столом за чашкой кофе, ее глаза, а вместе с ними и внимание, ускользали от меня.
Я не знала, было ли это защитным механизмом ее горя, нежеланием думать обо всех этих вещах, потому что раньше обо всем этом заботился мой брат, ее муж Дэррин, или сама Ронда была такой от природы.
К счастью, я была терпеливой. К сожалению, она не подавала никаких признаков, что начинает задумываться или обдумывать самые незначительные вещи. Я не только работала, изучая свои отношения с Майком, более лучше узнавая его детей, я также взяла на себя обеспечение Фина и Кирби. Им нужно было немного, но они все еще нуждались в еде, одежде и крове над головой, и в этот период их жизни моя забота в основном принимала форму, что кто-то держал руку на пульсе и заботился о них, учитывая, что их отец только что умер. И я делала это, проводя с ними время, в основном вечерами перед телевизором. И все эти вечера Ронда поднималась к себе наверх в спальню, которую делила с моим братом, оставляя меня и своих детей одних.
Ронда кормила их и, как само собой разумеющееся, убиралась дома. Но на этом все, у меня сложилось впечатление, что она воспользовалась моим присутствием, чтобы абстрагироваться от всего остального.
И при всем этом дерьме я только что добралась до того, чего с нетерпением ждала как самого яркого события всей недели. Майк сказал, что дети по пятницам после школы едут к матери и возвращаются только в воскресенье в семь вечера. У него были выходные.
Это означало время Майка.
И Майк объявил, что мы идем на свидание. Это означало, что он заехал за мной на ферму в половине шестого, мы поужинали вне дома, а затем выпили в «Джей&Джей». Затем он отвез меня к себе домой, где после экскурсии, которую ему не нужно было мне устраивать, закончившейся в его огромной спальне, я бросила вызов, прыгнув на него, и мы начали бороться.
Определенно, это был самый яркий момент моего дня, включая, что у меня наступило время побыть только с Майком, осмотреть его дом, но, чтобы сосредоточиться у меня не было времени.
Снаружи его дом выглядел не таким большим, как был на самом деле. Внутри было очень просторно. Хотя Майк оказался прав, планировка была простой, но это не означало, что в доме не было индивидуальности. Я знала об этом из своих не частых визитов на ферму к брату, что уже давно можно было персонализировать свое жилое пространство, новые строящиеся дома, да и деревья стали намного выше. Комплекс был заселен, он становился все меньше застройкой, все больше районом. Но внутри комплекс был нечто большим. Майк развелся, начав новую жизнь с двумя детьми, и он делал это так, как делал все. Вдумчиво.
Его дом не был похож на мужское убежище. Вокруг стояли семейные фотографии в рамках. Дети. Бабушка с дедушкой. Тети, дяди и двоюродные братья Майка. Мебель была удобной и привлекательной. Были, конечно, чисто мужские штрихи, например, гравюры на стене и посуда. Был огромный выбор DVD-дисков, детские комнаты были полны всякой всячины. Все это делало это помещение вовсе не просто крышей над головой, а домом.
Мне нравилось. Мне нравилось, что Майк был способен это сделать. Мне нравилось, что Майк создал дом своим детям. И в глубине души, несмотря на зарождающуюся во мне надежду, мне нравилась сама мысль, что этот дом может стать частью моего будущего.
Я никогда не жила в новостройках типа «формочка для печенья». После моего протеста и тоски в старшей школе я потратила много времени, размышляя, чем хотела бы заняться после школы, и когда я освободилась от школы, не бездельничала, а стала действовать. Я жила в нескольких местах, но быстро нашла дом. Затем с немалой решимостью приступила к созданию своего места в этом социуме. Я добилась успеха, освоилась и полюбила свое занятие.
Но, как бы безумно это ни звучало, я видела себя в этой огромной кровати в этой огромной комнате в этом крошечном доме с Майком, его детьми и его собакой.
Определенно.
— Я купил этот дом из-за тебя.
Я моргнула, глядя на грудь Майка, подняла голову, чтобы посмотреть на него сверху вниз.
Его взгляд метнулся ко мне.
— Что? — прошептала я.
— Я не понимал этого до сих пор, но ты в моей футболке, в моей постели, моя рука на твоей заднице. Никогда не думал, что это случится. Никогда этого не ожидал. Никогда на самом деле не думал, что увижу тебя снова, должен признаться, дорогая, все эти годы меня расстраивало, что я не увижу тебя снова. Но я осмотрел чертовую кучу домов, когда пытался найти для себя, Ноу и Рис, чтобы они чувствовали себя как дома. Мне они не понравились. Мне действительно понравился вид на вашу ферму с моего балкона. Этот вид сделал этот дом, в отличие от других, более похожим на дом. И причина, по которой этот дом был больше похож на дом, заключалась в том, что вид вашей фермы напоминал мне о тебе, я чувствовал себя как дома.
Я не знала, как отреагировать на его неожиданные слова, он впервые так открылся.
Мне нравилось каждое слово, которое он произнес. Я влюбилась в каждое слово, которое он произнес.
— Майк... — прошептала я, но дальше не продвинулась.
Майк продолжил:
— Дети быстро освоились. Они ни разу не жаловались. То, что у них было со мной, было лучше, чем то, что давала им их мать, но я знал, что дело не в этом. Они присматривали за своим отцом. Они не хотели говорить дерьмо или делать дерьмо, которое заставило бы меня чувствовать себя дерьмом. Но все же дом, который у
