– Ах, отец, ведь я так стосковался по дому, матери, замку, родине! – запрыгал Нерсик – Ну, готовьтесь, завтра выезжаем! -приказал Васак.
– Но зачем же ты привез нас сюда? – спросил Бабик.
– Ну что ж, вы повидали мир, чужие края…
– Ничего хорошего мы не видели, – возразил Бабик. – Видели поклонение солнцу и огню, наглотались дыма от атрушанов…
– Об этом молчи! – оборвал Васак, сурово взглянув на сына.
– Молчу. Поговорим дома.
В этот момент вошел дворецкий Михрнерсэ: его господин приглашал Васака к себе. Васак пошел весьма охотно: его радовало расположение Михрнерсэ, достигнутое за последние дни. Он прилагал все усилия, чтоб еще белее подогреть это расположение, утвердить его и использовать.
Михрнерсэ был серьезен и задумчив. Он улыбнулся Васаку своей гримасой и вновь принял серьезное выражение. Это было плохим предзнаменованием.
– Я вызвал тебя для небольшого сообщения. Повелитель требует заложников.
– Заложников?.. – переспросил Васак, еще не совсем понявший всю серьезность этого заявления.
– Ну да, заложников. Обыкновенных заложников! Это простой и распространенный обычай. Он спросил у меня, кого из нахараров оставить заложником. А я сказал ему: «Поскольку это не имеет особого значения, пусть считаются заложниками сыновья марзпана. Они прибыли, чтоб получить воинское образование и, стало быть, все равно остаются. Так зачем же нам задерживать у себя нахараров?»
У Васака перехватило дыхание. Едва сохраняя хладнокровие, он спросил:
– Но если таков обычай, то ведь можно взять заложников и из числа нахараров?..
– А к чему держать нахараров здесь, когда у них есть дела в Армении? Да и Вардан скорей пожертвует жизнью, ко не останется заложником и не даст никого из своих! Впрочем, зачем нам лишние заботы? Мы возьмем заложников у вполне преданного нам человека! К чему брать у людей сомнительных? А преданнее всех, конечно, ты, государь марзпан. Да это и мне приятней: ведь я Бабика и Нерсика люблю, как собственных сыновей. Они останутся у нас, будут обучаться воинскому искусству, а ты в Армении посвятишь себя нашему делу. Мы же знаем друг друга, друг другу доверяем. Ты – одно, нахарары- другое! Да, заложником остается ведь и бдэшх Ашуша.
– Ашуша?! – содрогнулся Васак.
– Ну да! Царю царей так угодно. Уж не знаю, зачем он повелел так…
Васак чувствовал, что задыхается. Он ответил:
– Я безмерно счастлив, что ты так доверяешь мне… Я привез Бабика и Нерсика не только для того, чтоб дать им воинское воспитание, но в дар тебе… Однако…
– Они и будут жить при мне. Я не отпущу их никуда, не дам им терпеть какие-либо лишения – нет, нет! Они получат у меня хорошее воспитание! Ну, очень, очень рад, что и ты радуешься вместе со мной. Итак, вы выезжаете завтра. До завтра твои сыновья с тобой, после твоего отъезда они – мои сыновья. Иди же побудь с ними, успокой свою грусть, приласкай их, сын кой!..
Васак старался сохранить непринужденность, прощаясь с Михрнерсэ. Но в лагере, увидев сыновей, он почувствовал страшную, неописуемую боль в груди. Он как будто только сейчас почувствовал, как сильно любит их, и любит еще сильней потому, что теряет их: ведь еще неизвестно, как продвинется в Армении дело с отречением, как поведет себя армянский народ и сами нахарары. Сможет ли он убедить их, чтоб они подольше придерживались притворного своего отречения, хотя и оставаясь христианами в душе, и не мешали ему продвигать отречение от веры в Армении?..
– Что сказал тебе Михрнерсэ, отец? – спросил Нерсик. Васак молчал, с глубокой тоской глядя на сына.
– Не видишь? Что-то скверное сказала ему эта старая лисица! – вмешался Бабик.
Васак вызвал слуг и велел подать коня.
– Уезжаешь, отец? – спросил Персик. Васак молчал.
– Тогда и мы будем готовиться, отец!
Васак, вновь не ответив ни слова, быстро вышел и уехал в лагерь, к Гадишо.
– Не по душе мне эта Персия! – сказал Бабик. – Коварные здесь люди…
– Поедем домой и поступим к Спарапету! – воскликнул Нерсик. – Он-то не вероотступник!
Бабик метнул на Нерсика быстрый взгляд.
– Ты тоже заметил это? Да?..
– А вот отец – вероотступник…
– Отец и дома был вероотступником!.. – возразил Бабик. – Я не говорил этого ни тебе, ни матери, чтоб не огорчать вас… Но…
– Доедем до Сюника – и давай убежим в Тарон, к Спарапету!
– Как же ты убежишь? Приведут обратно.
– А я снова убегу. Я не могу стать огнепоклонником! Мать умрет от горя!.. – сказал Персик дрогнувшим голосом.
Вместе с Мушканом Нюсалавуртом и могпэтан-могпэтом Михрнерсэ подробно разработал порядок отправки в Армению воинских сил, а также и жрецов, которые должны были сопровождать отпускаемых на родину нахараров. Приготовления к отъезду велись поблизости от лагеря армянской конницы.
Там царила суматоха. Жрецы и персидские воины сновали по лагерю взад и вперед, вызывая сильное раздражение у армянской конницы и нахараров.
Нахарары находились перед шатром Гарегина Срвантцяна, когда а в лагерь въехал Васак. Его сопровождал агванский князь Ваган, незаметно поглядывавший на бледное, перекошенное лицо марзпана.
– Что-то случилось с марзпаном!.. – заметил Гарегин.
– Не заложника ли потребовали? – встревожился Вардан, он шагнул было к Васаку, но остановился, заметив, что тот, ни на кого не глядя, направился прямо к шатру Гадишо. Князь Ваган повернул к шатру Гарегина.
– Михрнерсэ оставляет заложниками обоих сыновей марзпана… – сообщил он, соскакивая с коня.
– И… Ашушу? – с болью договорил Вардан.
– Да.
Все умолкли, опустили головы. Удар, нанесенный Васаку и Ашуше, для многих оказался неожиданным.
Тяжелое молчание нарушил Вардан, который почувствовал страстное желание высказаться.
– Я рад, что оказался прав: вы убедились саки, что персам нельзя уступать! Обмануть себя они не дадут, ибо никому не верят, ибо привыкли сами всех обманывать. С ними можно только враждовать, потому что враждовать они умеют!.. Но я совсем, совсем не радуюсь, что двое юношей остаются здесь нашими заложниками. Не радует меня и то, что мы оставляем здесь Ашушу, ибо персам он тоже не друг.
Он с минуту молчал, затем промолвил:
– Жаль Ашушу!.. Это – потеря и для Иверии и для нас… Жаль!
Семьсот жрецов во главе с могпэтом Михром, отряд отборной конницы и армянские нахарары собрались перед дворцом, чтобы проститься с Азкертом и Михрнерсэ накануне отъезда в Армению. Армянская конница со своими прежними командирами оставалась в составе персидских войск. Не довольствуясь этим, Азкерт повелел армянским нахарарам набрать и выслать к нему дополнительные отряды для войны с кушанами. Гарегин Срвантцян, Арсен и остальные князья стояли на площади. Армянская конница собиралась немного проводить отъезжающих.
В ожидании, пока Азкерт выйдет из своего шатра принять прощальный привет уезжающих, собравшиеся обменивались последними напутствиями. Вардан отозвал Гарегина в сторону и сказал ему:
– Сообщи верным людям, что наше отречение притворно. Подбодри их… Через месяц мы перейдем границу. К этому времени, при первой же возможности, выведи конницу из Персии.
– Будет исполнено! – сказал Гарегин. – Когда вы решили восстать?
– Увидим! Как только сподобит господь… Жду решения народа, он будет мне верной опорой!
– Знаешь ли ты, что у нас в коннице сбежали священники вместе с двенадцатью войнами? – спросил Гарегин.
– Когда?
– Когда вы были освобождены и стало известно о вашем отречении.
– Теперь они принесли эту весть в Армению! – с ужасом вымолвил Вардан. – Что будет?
– Будь что будет!
– Но наш стыд! Наш позор!..
Вардан застонал.
Прозвучали трубы. Все сели па коней и построились. Вышел Азкерт с Михрнерсэ и придворными, и все склонились перед ним.
Азкерт поднял руку и обратился к нахарарам:
– Доверяю вам семьсот жрецов и воинский отряд! Повелеваю с их помощью в кратчайший срок закончить обращение армян в закон маздаизма и сейчас же возвратиться с войском, чтобы продолжать войну с кушанами.
– Будет исполнено! – за всех ответил Васак. Заговорил выступивший вперед могпэтан-могпэт.
– От навасарда к следующему навасарду должны быть закрыты все церкви, а имущество их передано казне. Священникам строго запретить поддерживать старую веру. Жены нахараров должны получать воспитание у жрецов. Введите многоженство. Девушки должны сожительствовать со своими отцами, и сестры- с братьями. Все это должно быть введено в течение одного года. Идите с мирсм!..
Его сменил Мушкан Нюсалавурт, зычным голосом скомандовавший:
– Полк арийцев, вперед!..
Конный отряд двинулся за своим командиром. Далее следовали нахарары, которых сопровождали, в знак особого почета, Михрнерхэ и Мушкан Нюсалавурт. Шествие прошло по многолюдным улицам города. Дойдя до дворца Михрнерсэ, ехавшие остановились, чтобы попрощаться с Михрнерсэ. В этот момент из дворца выбежали Бабик и Нерсик. Им нужно было пройти мимо Вардана. Бабик обратился к Вардану:
