– А вон, кстати, и поезд твой как раз подходит, на нем – до Ярославля, а там уже на любом – в Москву.
– Ну, – будь здоров. Ты меня крепко выручил, Егор.
– Прощай, мой друг… Не поминай лихом.
Кивнув, Калачев двинулся в сторону подходящего местного поезда", в три вагона – рабочей «кукушки» на Ярославль…
Внезапно он остановился. Мысль молнией пронзила его мозг.
Он оглянулся.
Взгляд его встретился с собачьими глазами.
Он свистнул, подзывая пса.
Тот подбежал и с радостью пошел с ним рядом.
– Вместе или никому!
* * *
– О, господи! Как здесь красиво!
Они летели между горами в заснеженных ущельях – здесь уж давно все было бело – естественно – конец сентября.
– Да… Да! Природа. Ни домика, ни тропки, ни души.
– Природа – это сказка здесь! – согласился летчик.
* * *
Сцепщик вылез наконец из бака. Поплелся к дому.
Проходя мимо коммерческой палатки, он вдруг заметил: в урне, рядом – нетронутая банка пива.
Сцепщик вынул ее, осмотрел… Вскрыл. Пиво запенилось…
– Вот чудеса-то, чудеса! – сцепщик запрокинул голову, и пиво устремилось в рот. – А главное: расскажешь – никто ж не поверит!
* * *
– Здесь!
– Здесь я боюсь садиться, – заметил пилот.
– Но нам нужно именно здесь.
– Слишком уж много снега. А что под ним – никто не знает, понимаете?
– Я знаю. Под ним галечная отмель.
– Хе-е-е… – протянул пилот недоверчиво. – Это ты сейчас так уверен… А завалимся или завязнем, – что ты споешь? «Ох, извини, ошибся»?
– Да точно же!
– Да как я могу тебе доверять, ты сам посуди – ты сюда в глушь попер без всего – без вещей, без жратвы, без одежды… На гибель, на смерть… И ничего не объясняешь. «Садись!» – передразнил он Белова. – Нет уж, я еще поживу!
– Но нам-то нужно – здесь!
– Если очень нужно, то давайте-ка вы спускайтесь по лестнице, по веревочной…
Белов собрался было вылезать из вертолета, как гаишник, встрепенувшись, будто до него только что дошло, спросил с ужасом:
– И вы вот так – на самом деле туда? Без всего?
– Да это ж – смерть! Я ж говорю, – кивнул пилот. – Возьмите вы хоть палатку-то нашу!
– Да нет, спасибо, – ни к чему…Когда еще вернем ее вам? Да и вернем ли?
– Ну уж, ребята, за эти деньги-то… Она хоть и не новая, но целая, – вполне, – гаишник достал палатку, протянул ее Белову. – Мы на рыбалку с ней летаем. Считай: это вам подарок от нашей фирмы.
– Ну, хорошо, спасибо большое, давай! От ветра, может быть, укроемся.
Разматываясь, пошла вниз веревочная лестница.
Первый по ней спустился Белов, держа к тому же и палатку.
Спустился.
Но не успел поймать конец лестницы, придержать его: вертолет, постоянно барражирующий из-за сильного, не утихающего в горах ветра, был отнесен уже метров на сорок в сторону.
Лена спускалась самостоятельно.
…Следы, оставленные ими в глубоком снегу, сошлись. И в том месте, где их следы встретились, Белов, обняв Лену за плечи, стал немедленно начал утаптывать площадку.
– Ты тоже топчи. Помогай!
* * *
– Чудны дела твои, Господи! – сказал гаишник, поднимая лестницу. – Сумасшедшие, точно!
– Сейчас много таких развелось, – ответил летчик: – Денег – куча, крыша – набок!
* * *
Когда Калачев вошел в свое управление на Петровке, сопровождаемый дворнягой весьма внушительных размеров, Капустин даже как-то помолодел от радости.
– А?! Ага! Ну, что я говорил?
– Билеты закажи мне, друг Капустин. На самолет. В Воркуту. На самый на ближайший рейс. Два билета. Один – собачий. – Калачев кивнул на пса. – А я тем временем пойду-ка и немного вздремну.
– Ого, – я вижу, вы и выпивши! – еще больше обрадовался Капустин.
– Да. Было дело под Полтавой…И вот еще, последнее, Капустин. Сгоняй-ка ты прямо сейчас в Клуб туристов, что ли? Мне нужна карта Приполярного Урала. Не весь Урал, конечно, а только реки – Лимбек, Хамбол. Мне вот туда надо.
– Зачем бы это, Иван Петрович?
– В Центральном клубе, я знаю точно, такие карты есть.
– Зачем нам Клуб туристов, Иван Петрович! У меня ж братан двоюродный работает сантехником в Генштабе. Любую карту, схему, планы, чертежи – мне свистнуть только!
– Свистни.
Капустин свистнул.
Собака строго посмотрела на него.
– Все сделаем! – сказал Капустин. – Отдыхайте!
* * *
Они стояли среди заснеженной равнины.
– Смеркается, – вздохнула Лена.
– Да, дело к вечеру, – ответил Белов.
– Сколько мы уже ждем? Ты не заметил по часам?
– Да больше часа.
– И – ничего…
– Стой! – встрепенулся он. – Слышишь?
– Что?
– Да вот… Вот…
– Это ветер, Коля.
– Ветер…
Оба напряженно прислушались.
– Успокойся. Это всего лишь ветер. Уже сто раз так было.
– Ох, как не нравится мне это! – вздохнул Белов. – Давай, Лена, хоть палатку мы поставим, что ли… Чтоб как-то время убить. Да и укрыться в ней можно при случае.
* * *
…Осторожно обойдя лежащего посреди кабинета огромного пса совершенно непонятного происхождения, Власов подошел к Калачеву, прикорнувшему на диванчике…
Пес зарычал…
Власов мгновенно отшатнулся…
– А?! Что?! – проснулся Калачев.
– Ты заказал билеты в Воркуту, я слышал?
– Ну.
– Два билета? На себя и на меня?
– Нет. На себя и на собаку.
– А что же так-то? Ты летишь ведь за Беловым?
– Да. За Беловым. Именно. Это ты точно сказал. Лечу вослед.
– Меня при этом – побоку? Так получается?
– Я думаю, тебе не стоит, Владислав Львович… Ты не обижайся, дорогой, но это совсем не твоя дорога.
– Я понимаю: на след напал ты. Значит, это твоя дорога теперь, а не моя. Что ж, согласен. Мне все предельно ясно. Чистая логика. Теперь меня и отодвинуть не грех. Знакомо. Что ж? Я понимаю!
– Ты ничего не понимаешь.
– Возьми меня с собой – вот тогда я и пойму!
– Взять я тебя могу, не жалко, но это не доведет тебя до добра. Боюсь даже, что заведет – причем дальше, чем тебе хотелось бы.
– Ну, например?
– Да как тебе сказать? – Калачев пожал плечами.
– Угрожаешь, что ли?
– Да нет, зачем?
– А что ж тогда ты имел в виду, говоря, что я залечу дальше, чем мне хотелось бы?
– Имел в виду, что ты рискуешь загреметь в казенный дом.
– Да я и так в казенном доме!
– Нет, тут нечто абсолютно другое. Я подразумевал психушку, в общем-то. Дурдом.
– Вся наша жизнь – сплошной дурдом. А уж Прокуратура Российской Федерации…
– Это ты прав!
Калачев отвернулся к окну и вздохнул, показывая как бы, что разговор окончен.
– Не хочешь брать: вижу по глазам. Себе все, все себе…
– Да брось! Вот уж совсем я этого в голове не держал! Возьму – в чем дело? Пожалуйста!
– Давно бы так!
– Я тебя, главное, предупредил о неминуемых последствиях. А там как знаешь. У человека, говорят, не следует пытаться отнять его судьбу.
– Понятно, понятно… – в голосе Власова отчетливо сквозило чувство глубокого недоверия.
– Да что тебе «понятно»? Вот странный же ты, Владислав, человек. Ей-богу же, я совершенно не против твоей компании. Я же тебе уже сказал – годится! А ты все равно свое гнешь. Да на здоровье! Знаешь, как говорится: любишь кататься.
– Люби и саночки возить?
– Да нет, совсем не так. Любишь кататься – люби и катайся!
* * *
Над Хамболом, над Лимбеком уже совсем стемнело.
– Нет-нет! Я не хочу назад в палатку – там еще холоднее. – Лену даже передернуло от воспоминания о ледяной полости дешевой бесхитростной брезентовой палатки.
– Ночь перетерпим. А завтра – рассвет.
– А может, прямо сейчас, Коля, попробуем отсюда выйти к людям? Луна ведь, полная луна… Дорогу же ты знаешь?
– Дорогу я прекрасно знаю. Но мы не выйдем. – Белов был как никогда серьезен. – В низинах сейчас уже снег по грудь. Мы завязнем. Не сможем выйти без широких охотничьих лыж. Одна надежда: нас спасут. Случайно.
– А вдруг действительно спасут?
– Очень возможно. Одно только меня немного беспокоит: никто не знает, что мы – здесь…
– Ну, как же так? А вертолетчики?
– Они свое получили. И улетели. Ты же видела.
– А вдруг?
– Да, вдруг, – кивнул Белов. – И только вдруг, – он помолчал. – Да… Вот попались – так попались… В душе меня, небось, проклинаешь?
– Ох уж, прямо! Да ладно, Коля! Все равно. Когда-нибудь пришлось бы умирать. Я часто думала, признаюсь – ты же старше – вдруг ты уже умрешь, а я – еще жива? Вот ужас-то! А тут-то что: вдвоем, одновременно…
– Я вижу, ты совсем замерзла!
– Только руки, – она вдруг встрепенулась испуганно. – Ты слышал?!
В ответ Белов только моргнул, немного растерянно.
– Нет. Ничего не слышал, Лена.
– Послушай! Вот… Опять…
– Да это ветер! – успокаивающе обнял ее за плечи Белов. – Теперь тебе, как и мне, чудиться началось…
– Вот… Снова. Неужели ты не слышишь?
О– о, конечно же, он слышал! Он уже давно услышал, различил этот звук еще с полчаса тому назад, но все боялся даже самому себе признаться. Теперь он уже был уверен вполне в происхождении этого звука. Он встречался с этим звуком не первый раз в своей жизни. Впрочем, даже те, кто слышал его всего один раз, запоминали этот звук потом надолго.