Лаврова, многочисленными рекомендациями — об организации федерации тайных кружков с разнообразными функциями, о съездах их делегатов, которые должны придать единство общему делу.
Отношение Петра Лавровича к тактике «Народной воли», к проблеме захвата власти, к принципам централизованного построения революционной организации нашло отражение также в его письмах к Гартману, Морозову, находившимся в эмиграции Петру Кропоткину, Николаю Чайковскому. Петр Лаврович предупреждает в них против увлечения террором, доказывает пагубный характер последствий этой тактики. «Привычка к террористической деятельности, — пишет он 29 мая 1880 года Морозову, — выдвигает на первые места движения людей с энергией, но весьма часто людей, очень слабо понимающих идеи, и эти люди, в минуту победы поставленные естественными руководителями, будут страшно вредны движению».
Выступая в мартовские дни 1881 года в Париже с речью о десятилетии Парижской Коммуны, Лавров не мог не связать этого события с только что полученным известием о казни народовольцами Александра II: парижский пролетариат «впервые развернул пред нами знамя своей революции», а русские террористы доказали бессилие самодержавной монархии «против самоотверженной энергии небольшой горсти молодежи». Восхищаясь героизмом своих товарищей из России, Петр Лаврович вместе с тем продолжал настаивать: социалисты должны бороться не против отдельных личностей, а против социального строя. Гильотина социализма «отсечет голову не одному Людовику XVI, а всему современному государству; его разрывная бомба разнесет на части не какого-нибудь жалкого Александра II, а весь капиталистический мир…».
Осенью Лавров отправил в Россию очередную записку о необходимости создания единой революционной партии. Он исходил из того, что правительство «совершенно расстроено», назревают изменения существующего порядка, в народе происходят волнения. Учитывая все это, социалисты, независимо от их разделений на фракции, должны объединиться для совместной борьбы: сплотиться, распределить средства партии по разным отраслям деятельности — борьбы с правительством, работы в народе, литературно-издательского дела. Цель партии — революция, которая передала бы все наличные богатства и орудия труда в руки рабочих города и села. Политическое переустройство может совершиться лишь одновременно с экономическим переворотом… Народовольцы высоко ценили мнение Лаврова, прислушивались к его советам и возражениям.
А волна суровых репрессий поднималась все выше — смертные казни, переполненные тюрьмы, потоки отправляемых за Урал каторжан. Народоволец Ю. Н. Богданович, получивший от Исполнительного комитета задание организовать отделы Красного Креста для устройства побегов осужденных из ссылки, выехал в Сибирь. В Москве, где собрались оставшиеся члены «Народной воли», решено было придать Красному Кресту международный характер.
В конце 1881 года Петр Лаврович получил письмо от Богдановича. От имени Центрального управления общества «Красного Креста Народной воли» Лаврова просили принять участие в осуществлении задач «Общества» и совместно с Верой Ивановной Засулич организовать за границей отдел общества. Был послан и устав, который следовало изменить в соответствии с задачами заграничного отдела.
Что могло быть более благородным, чем помощь пострадавшим в борьбе с самодержавием?! Петр Лаврович быстро набрасывает устав: «Главная задача заграничного отдела общества состоит в сборе денег и всяких пожертвований для помощи лицам, подвергавшимся преследованиям и пострадавшим в России за свободу мысли и совести без различия партий, к которым они принадлежали». Именно так: «без различия партий»; по Лаврову, не только члены «Народной воли», но и все те, кто выступает против деспотизма, заслуживают поддержки.
27 декабря 1881 года за подписями Засулич и Лаврова появилось обращение «От заграничного Отдела общества Красного Креста Народной воли» с призывом оказать материальную помощь борцам за свободу России.
В Лондоне подписные листы получил Петр Кропоткин — ему поручался сбор средств среди англичан. 7 января 1882 года он написал Лаврову, что нужны не только воззвания, но и непосредственная агитация, живое слово, чтение лекций о революционной России. Кропоткин выступает в Ньюкасле, Глазго, Эдинбурге. В Англии же действовал и Чайковский. Сборы в пользу Красного Креста начались также в Германии, Швейцарии, Франции. В Италии по просьбе Засулич подписку в пользу русских революционеров осуществляли редакторы двух социалистических газет. Отозвалась и Северная Америка…
Варвара Николаевна Жандр родилась в Кронштадте в 1842 году в семье морского офицера. Ее предки были гугенотами. В конце XVII века они переселились из Франции в Россию. Девочка росла любознательной, много читала. В 1858 году с золотой медалью окончила Киевский институт благородных девиц. Разойдясь во взглядах со своей молодой мачехой, Жандр в 1860 году становится женой овдовевшего подполковника Никитина. В конце 60-х годов Варвара Николаевна расторгла брак, долгие годы жила в Италии: этого требовала болезнь легких. В 1878 году Никитина поселилась в Париже.
Мы точно не знаем, когда Петр Лаврович познакомился с Никитиной. Во всяком случае, уже осенью 1879 года они посещают музыкальные концерты. Постепенно, они сдружились. Лавров начал бывать у Варвары Николаевны, обедать у нее. Иногда возникали импровизированные литературные вечера, на которых Петр Лаврович вдохновенно читал Шекспира. Сближение с интересной, интеллектуально развитой женщиной скрашивало аскетическую жизнь. Душевная теплота Варвары Николаевны согревала быт парижского изгнанника.
Однако вскоре им пришлось расстаться.
Поводом к удалению Лаврова из Франции послужила публикация в прессе призывов к пожертвованию в пользу Красного Креста. В действительности же причина изгнания коренилась глубже: русские власти были недовольны французскими за то, что последние отказались выдать народовольца Льва Гартмана. Для того чтобы как-то сгладить остроту взаимоотношений, правительстве Франции и решилось на эту акцию. И февраля 1882 года Лаврову объявили о высылке. В этот же день Тургенев написал ему: «…Если Вы еще не уехали — то ступайте завтра к префекту полиции Камескасу. Я его видел сегодня, и он меня расспрашивал, что Вы за человек? Я ему сказал, что Вы хоть и революционер — но честнейший и отличнейший человек и что если Вы дадите слово, то верить Вам должно и можно». Префект полиции обещал Тургеневу дать отсрочку высылки, Лавров же решил не просить об этом.
В Париже быстро узнали, что почитаемый русский эмигрант выдворяется за пределы Франции. Многие спешили выразить ему свои чувства. На улице Сен-Жак, к дому, где жил Лавров, тянулась очередь: интеллигенты с букетиками, учащиеся, блузники, военные.
Утром 13 февраля Лавров выехал в Лондон. Проводив его, Варвара Николаевна отправилась в редакцию «Justice», где была принята Клемансо. Ему она передала письмо Лаврова, напечатанное на следующий день в «Justice»: Лавров выражал надежду, что его изгнание «побудит многих французов внести свое имя в подписной лист фонда помощи жертвам русского деспотизма…».
День спустя это письмо перепечатала английская «Times». Лавров стал популярен, как никогда; о нем много писали в прессе, передовая европейская общественность подняла голос протеста. «Egalité» опубликовала еще одно письмо Лаврова — обращенное к Жюлю Геду: «Изгнанный с французской территории, я пользуюсь последним
