важно. Но важно не только это. Лавров предостерегал революционеров России: следует осмотрительно выбирать людей, которым вручается власть: «Самые жестокие, самые опасные удары, которые могут быть нанесены партии, суть удары, наносимые ей нравственною несостоятельностью ее членов».
22 июня 1880 года газеты сообщили, что в палате депутатов принято решение об амнистии участников Парижской Коммуны. Живя в Лондоне, Лавров сблизился со многими из них: Проспером Лиссагарэ, Шарлем Лонге, Альбером Тейсом, Альбером Реиьяром. Вместе с Тейсом Петр Лаврович выступал в Лондоне на митинге, посвященном памяти Коммуны. Лавров написал К. Марксу: «Поздравьте от меня Лонге, Лиссагарэ и всех тех еще не амнистированных коммунаров, с которыми я имел случай познакомиться в Лондоне». Париж оживился. Вскоре появились первые партии коммунаров, вышедших из каторжных тюрем Новой Каледонии. С восторгом были встречены героические участники Коммуны. Стали постепенно возвращаться и эмигранты. Прибыли Шарль Лонге, потом Лафарги и многие другие, с кем был связан Петр Лаврович.
Да, передовая Франция достойно встречала амнистированных революционеров. Но не было амнистии в России. Там не встречали, а провожали борцов против самодержавия. Провожали в тюрьмы, на каторгу, в ссылку. Западная Европа должна была знать об этом. На страницах английской и немецкой печати он рассказывал и о революционной демонстрации демократической интеллигенции и рабочих, происшедшей 6 декабря 1876 года на Казанской площади в Петербурге, и о речах на судебных процессах Петра Алексеева, Ипполита Мышкина, Софьи Бардиной, и о деле Веры Засулич, и о деятельности «Северного союза русских рабочих».
В конце 1879 года Лавров получил из России новый революционный орган: «Народная воля». Социально-революционное обозрение. № 1, 1 октября 1879 года. Воодушевляло заявление «От редакции»: «Итак, после нескольких месяцев молчания свободное слово снова раздается в Петербурге. По-видимому, этого не ожидали наши враги, и на это мало надеялись наши друзья». Информация о событиях в России была ценнейшей. В руках эмигранта находился материал, который прямо просился на страницы зарубежной социалистической прессы…
В первых номерах за 1880 год (от 21 и 28 января) социалистической газеты «Egalité», редактируемой Жюлем Гедом, появились публикации о социалистическом движении в России. Стояла подпись: «Старый русский социалист». Это были статьи Лаврова. Здесь материалы, взятые со страниц «Народной воли», о разгуле реакции, о кровавой деятельности в Одессе генерал-губернатора Тот-лебена, о суровых репрессиях, о казнях революционеров. Сведения о сотрудничестве Лаврова в зарубежной прессе мы находим и в его архиве. Сохранился черновик на французском языке — «Общественное движение в России»: «Телеграф принес нам на днях печальную весть. В ночь с 7 на 8 февраля (с 26 на 27 января) полиция захватила в Петербурге, на Васильевском острове, еще одну тайную типографию, в которой находились оттиски и значительное количество отпечатанных экземпляров газеты «Черный передел» (что означает всеобщее разделение земли между крестьянами.) Это уже второй случай ареста типографии русских социалистов; первой была обнаружена типография «Народной воли», принадлежавшая другой революционной фракции. Это произошло в ночь с 29 на 30 (с 17 на 18) января».
В черновике есть парижский адрес: Эмиль Массар, 141 бис, бульвар Монпарнас. Ему и адресовалось это сообщение для публикации в. начале 1880 года в социалистической газете «Lе Citoyеп» («Гражданин»), членом редакции которой (наряду с Жюлем Гедом и Полем Лафаргом) и был Эмиль Массар.
17 марта 1882 года Поль Лафарг обратился с просьбой к Лаврову откликнуться на забастовку ткачей в Руане, которую в течение пяти недель поддерживала газета лидера буржуазных радикалов Жоржа Клемансо «Justice». Лавров подготовил текст для французской социалистической газеты. Черновой автограф на французском, неразборчивый текст… «Спешу выразить вам свое, а также и всех моих соотечественников-социалистов, глубочайшее сочувствие мужественным борцам Руана. Именно в будничной стачечной борьбе чаще всего возникает, развивается и созревает сознание солидарности рабочих как класса перед лицом их эксплуататоров… Только при непрерывном напоминании и упорном осуществлении прозвучавшего 34 года тому назад великого призыва «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» можно добиться победы в этой борьбе».
V. СОЮЗНИК «НАРОДНОЙ ВОЛИ»
Осенью 1880 года на конспиративной петербургской квартире Андрей Желябов созвал членов Исполнительного комитета «Народной воли». «Если мы останемся в стороне в теперешнее время и не поможем народу свергнуть власть, которая его душит и не дает ему даже возможности жить, — заявил Желябов, — то мы потеряем всякое значение в глазах народа и никогда вновь его не приобретем».
…В глубокой тайне разрабатывался план нового (седьмого по счету — прежние не удались) покушения на императора; осуществление его возглавил Желябов. Действовать приходилось в трудных условиях. Полиция арестовала ряд видных народовольцев. 28 февраля 1881 года был схвачен и Желябов. И это накануне покушения! Все усилия партии могли оказаться тщетными. Этого не допустила Софья Перовская. Она взяла руководство в свои руки и самоотверженно довела дело до решающего конца.
1 марта 1881 года, в третьем часу дня, на набережной Екатерининского канала раздались два взрыва. Бомба, брошенная Рысаковым, повредила царскую карету. Из нее вышел Александр II — он хотел увидеть схваченного охраной покушавшегося. И туг взорвалась еще одна бомба: Игнатий Гриневицкий смертельно ранил царя. Погиб и он сам.
Рано утром 3 апреля по Петербургу расклеивали правительственное сообщение: «Сегодня, 3 апреля, в 9 часов будут подвергнуты смертной казни через повешение государственные преступники: дворянка Софья Перовская, сын священника Николай Кибальчич, мещанин Николай Рысаков, крестьяне Андрей Желябов и Тимофей Михайлов…»
Народовольческая террористическая тактика настораживала Петра Лавровича. Еще раньше, только еще узнав о программных, организационных и практических установках новой партии, он сразу решил высказать свое несогласие с ними. Правда, вступать в открытую полемику с теми, кто мужественно боролся против самодержавия, он считал себя не вправе. Но и молчать не мог, не мог скрывать своих несогласий с товарищами.
Автограф большого письма Лаврова к народовольцам с датой 1 января 1880 года и пометкой «не для печати» сохранился в его архиве. «Я хочу сказать об общей системе красного террора, которую в последнее время проводят в России в борьбе с правительством. Я считаю эту систему столь опасной для дела социализма и успех на этом пути столь мало вероятным, что, если бы я имел малейшее влияние на ваши совещания и решения, когда вы вступали на этот путь, если бы даже я знал достоверно, что вы намерены на него вступить, я постарался бы всеми силами отклонить вас от этого. Но теперь уже поздно. Вы вступили на этот путь, и он — именно один из тех, с которых сойти трудно, не признав явно слабость партии…» Письмо заканчивалось, как обычно у