Потом она медленно и тщательно расчесала волосы. Маргарет знала, что их надо уметь подать в лучшем виде, поскольку волосы – ее козырь. «Мне надо больше внимания уделять своей внешности», – подумала она. Маргарет никогда не уделяла особого внимания тому, как она выглядит, но вдруг это приобрело огромное значение. «Мне нужны платья, в лучшем свете выставляющие мою фигуру, изящные туфли, привлекающие внимание к моим длинным стройным ногам, мне нужно подбирать цвет платьев так, чтобы он лучше шел к моим рыжим волосам и зеленым глазам». Платье на ней подходящее – красно-кирпичного цвета. Но оно слишком свободное, бесформенное, и сейчас, посмотревшись в зеркало, она пожалела, что плечи недостаточно квадратные и нет пояса на талии. Мать не разрешала ей пользоваться косметикой, поэтому делать нечего, придется довольствоваться природной бледностью. Зато зубы у нее очень красивые.
– Я готова, – сказала она безмятежно.
Мать сидела в прежней позе.
– Полагаю, ты собираешься снова беседовать с мистером Ванденпостом?
– Наверное, больше ведь не с кем, а ты занята своим лицом.
– Не дерзи. В нем есть что-то еврейское.
Обрезание ему не делали, подумала Маргарет и чуть не сказала это из чувства протеста, но ограничилась смешком.
Мать почувствовала себя оскорбленной:
– Не вижу ничего смешного. Я хочу, чтобы ты знала: я не позволю тебе встречаться с этим молодым человеком, когда мы приедем в Америку.
– Хочу тебя обрадовать – мне это в высшей степени безразлично. – То была правда: она собиралась уйти от родителей, потому не имело никакого значения, что они разрешают и что запрещают.
Мать посмотрела на нее с подозрением:
– Почему мне кажется, что ты не вполне искренна?
– Потому что тиранам свойственно никому не верить.
Отличная прощальная ремарка, подумала она и направилась к двери, но услышала голос матери:
– Не уходи, дорогая, – и глаза леди Оксенфорд наполнились слезами.
Имела ли мать в виду не уходи из этой комнаты или же не уходи из семьи? Неужели она догадалась о ее планах? У нее всегда было отличное чутье. Маргарет промолчала.
– Я уже потеряла Элизабет, второй потери я не вынесу.
– Это будет вина отца! – взорвалась Маргарет. Внезапно она почувствовала, что вот-вот заплачет. – Почему ты не можешь его остановить, когда он позволяет себе дикие выходки?
– А ты думаешь, я не стараюсь?
Маргарет была обескуражена. Мать раньше никогда не признавала вину отца.
– Я ничего не могу с собой поделать, когда на него находит такое, – сказала Маргарет жалостливым тоном.
– Постарайся хотя бы его не провоцировать.
– Ты хочешь сказать – во всем ему уступать?
– Почему бы и нет? Ведь это только до твоего замужества.
– Если бы ты произнесла хоть слово, он не был бы таким.
Мать печально покачала головой:
– Я не могу принять твою сторону против него, дорогая. Он мой муж.
– Но ведь он абсолютно не прав!
– Не имеет значения. Ты сама это поймешь, когда у тебя будет свой муж.
У Маргарет было такое чувство, словно ее загнали в угол.
– Это несправедливо!
– Это ненадолго. Я прошу тебя потерпеть еще какое-то время. Когда тебе исполнится двадцать один год, я обещаю, все будет иначе, даже если ты не будешь еще замужем. Я знаю, это трудно. Но я не хочу, чтобы тебя прокляли, как Элизабет.
Маргарет понимала, что ее не меньше матери огорчит, если они станут друг другу чужими.
– Я этого тоже не хочу, мама. – Маргарет шагнула к ней. Та раскинула руки, и они неловко обнялись, Маргарет стоя, мать – сидя.
– Обещай, что не будешь ссориться с ним.
Голос матери звучал так печально, что Маргарет захотелось всем сердцем дать ей такое обещание, но что-то ее удерживало.
– Я постараюсь, мама, на самом деле постараюсь, – только и вымолвила она.
Мать разжала объятия, и Маргарет прочитала на ее лице смирение.
– Спасибо хоть за это, – сказала мать.
Говорить больше было не о чем.
Маргарет вышла.
Когда она появилась в салоне, Гарри встал. Она была так расстроена, что, потеряв всякое представление о приличиях, кинулась ему на шею. После минутного колебания он обнял ее и поцеловал в макушку. Ей сразу стало легче.
Открыв глаза, она увидела удивленное выражение на лице Мембери, который уже успел вернуться на свое место. Ей было в общем-то все равно, но она высвободилась из рук Гарри, и они сели в кресла напротив друг друга.
– Нам нужно все спланировать, – сказал Гарри. – Быть может, это наш последний шанс поговорить с глазу на глаз.
Маргарет понимала, что мать скоро вернется, отец и Перси тоже возвратятся вместе с остальными пассажирами, и тогда наедине им уже не остаться. Ее охватила паника, когда она представила себе, как они расстанутся в Порт-Вашингтоне и больше никогда друг друга не увидят.
– Быстро скажи, где мне тебя найти!
– Не знаю, я ведь ничего не подготовил заранее. Но не волнуйся, я тебя разыщу. В каком отеле вы намерены остановиться?
– В «Уолдорфе». Ты мне позвонишь сегодня вечером? Ты должен!
– Успокойся, конечно, позвоню. Я представлюсь как мистер Маркс.
Спокойствие Гарри убедило Маргарет, что она ведет себя глупо и, наверное, даже эгоистично. Ей надо думать не только о себе, но и о нем.
– Где же ты переночуешь?
– Найду дешевую гостиницу.
Вдруг ее пронзила безумная мысль.
– А ты не хотел бы проникнуть в мою комнату в «Уолдорфе»?
Он улыбнулся:
– Ты серьезно? Конечно, хотел бы!
Ей было приятно это услышать.
– Обычно мы занимаем одну комнату с сестрой, а теперь я буду одна.
– О Боже! Но как же долго придется ждать!
Она знала, как ему нравится роскошная жизнь, и ей хотелось сделать его счастливым. Какую еду он предпочитает?
– Мы закажем в номер яичницу и шампанское.
– Хотел бы я поселиться там навсегда!
Эти слова вернули ее к реальности.
– Родители собираются через несколько дней переехать в дом моего деда в штате Коннектикут. До этого мне надо будет подыскать жилье.
– Мы найдем его вместе. Может быть, сумеем поселиться в одном доме или поблизости.
– Неужели? – Она была взволнована. Они будут жить в одном доме! Именно этого ей и хотелось. Маргарет была немного напугана тем, что Гарри сразу предложит ей выйти за него замуж, а также и тем, что не захочет ее больше видеть, но его предложение выглядело идеально: она будет рядом с ним и сможет узнать своего друга лучше, прежде чем брать на себя скоропалительные обязательства. И они смогут спать вместе. Но есть и некоторое затруднение. – Если я поступлю на работу к миссис Ленан, мне придется жить в Бостоне.
– Но я ведь тоже могу поселиться в Бостоне.
– Правда? – Она не верила своим ушам.
– Город не хуже любого другого. Кстати, где он, этот Бостон?
– В Новой Англии.
– Это похоже на нашу старую Англию?
– Ну, я слышала, что люди там немножко снобы.
– То есть как в нашей стране.
– Какие у нас будут комнаты? – спросила она дрожащим голосом. – Я хотела сказать, сколько их будет, и прочее?
Он улыбнулся:
– Всего одна, да и за ту платить будет нелегко. Если все так, как в Англии, в ней окажется дешевая мебель и одно окно, а при удаче – газовая горелка или плитка, чтобы варить кофе. Ванну придется делить с остальными жильцами.
– А кухня?
Он помотал головой:
– Кухню ты не сможешь себе позволить. Обед будет единственной горячей едой за день. Вернувшись домой, можешь выпить чаю с кексом или поджарить хлебцы, если найдется электроплитка.
Она понимала, что Гарри хочет подготовить ее к тому, что он считает суровой действительностью, но все это казалось ей весьма романтичным. Думать о том, что она сама будет готовить чай и жарить хлебцы в любое время, когда только пожелает, в своей маленькой комнате, без необходимости все время думать, что скажут родители, без ворчливой прислуги… Все это звучало в ее голове как божественная музыка.
– А хозяева обычно живут там же?
– Иногда. И тогда это хорошо, потому что они следят за состоянием жилья, хотя иной раз суют нос в чужие дела. А если хозяин живет в другом месте, дом обычно ветшает – краны текут, стены шелушатся, протекает крыша, ну и все такое.
Маргарет понимала, что ей придется многому учиться, но ничто из того, что сказал Гарри, не огорчило ее, напротив, вызвало прилив бодрости. Она не успела задать новые вопросы, потому что на борт возвратился экипаж, и в этот же момент из дамской комнаты вернулась мать, она была бледна, но необыкновенно красива. Подъем, который испытывала Маргарет, сразу куда-то улетучился. Вспоминая разговор с матерью, она понимала, что радость побега с Гарри будет сопряжена с горькими переживаниями.
По утрам она обычно ела очень мало, но сегодня просто умирала от голода.
– Хочу яичницу с ветчиной, – сказала Маргарет. – Очень большую.
Она увидела в этот момент, что на нее смотрит Гарри, и поняла, что аппетит объясняется очень просто – Маргарет всю ночь занималась с ним любовью. Она выдавила из себя улыбку. Он понял, о чем подумала Маргарет, и быстренько отвернулся.
