– Сейчас чайку попьем, – сообщила она.
– Спасибо, не хочу.
– А вот я с удовольствием.
– Вы бы меня домой отпустили.
– Успеется. Еще не все договорено. А насчет чаю, вы, Иван Петрович, зря. Самое время. А то с ног валюсь. Весь день суд и расправу вершу. Ладно. Давайте про этого, которого вы называете мессией. В чем же проявляется, по-вашему, его избранность?
Иван пожал плечами, однако не смог толком ответить, предпочитая молчать.
– Странно, а я так понимаю, раз божий посланец, так и доказать должен свое предназначение.
– Может, он не божий.
– А чей же?!
– В предсказаниях говорится не мессия, а лжемессия.
– Это как же понимать?
– Ну, не от Бога он послан.
– А от кого же тогда?
– От дьявола.
Людмила Сергеевна хмыкнула.
– Я думаю, дорогой Иван Петрович, никакой он не мессия и не лжемессия, а обычный сумасшедший. Я, знаете ли, до недавнего времени работала в горздраве. Ну и мне пришлось с ним общаться одной из первых. Когда он якобы Тольку Картошкина оживил. Скажу так. Никакого сияния от него не исходит. Одна вонь! Я еще тогда, при первой встрече, подумала: психбольной. А тут некоторые, ну, вроде как вы, заладили: чудотворец да чудотворец! Я, естественно, по своим каналам навела справки. И оказалась права. Его лечили в соцгородской психиатрической больнице. Но недолечили. Сбежал он оттуда. Еще весной сбежал.
– Это точно?
– Точнее не бывает. Я была знакома с его лечащим врачом, он мне и рассказал…
– И мне Шурик о том же говорил.
– Вот видите! А вы – мессия, мессия… Он дурачит вас. И не только вас. Вообще, с его появлением людей словно подменили.
– Чем вы это объясняете?
– Ну… Эти психические иной раз действительно словно обладают определенной силой. Убеждать умеют… Вот и идут за ними. Такие же дураки.
– В таком случае, чего уж проще. Вызвать из психиатрической больницы санитаров и вернуть его туда.
– Пробовали уже, – вздохнула Людмила Сергеевна. – Слышали, наверное, что из этого вышло. Вообще, как ни пытались с этим Шуриком справиться, ничего не получается. И муж мой пробовал, Плацекин… Знаете, наверное, коли у Картошкина бывали; и предыдущий глава города, Огурчиков Степан Капитонович, того собственный шофер едва не убил; и Костя Тимохин – казацкий атаман… Выпороли Шурика. И что толку?
– Вам это не кажется странным? – спросил Казанджий.
– Да, конечно, странно! Но, я думаю: так уж складываются обстоятельства. Ни в одном из происшествий он, Шурик этот, непосредственно не участвовал. Огурчикова ткнул колом шофер Васька, Костя Тимохин разбился вместе с семьей на собственном джипе, Сашка Дробот, психиатр из Соцгорода, погиб в доме Соколовых. Стечение обстоятельств.
– А если нет?
– Хотите проверить?
– Но как?
– Давайте все же почаевничаем, – неожиданно перевела разговор на другое Людмила Сергеевна. – Заварка свежая. Из дому принесла. Варенье крыжовенное тоже свое, очень даже вкусное, хотя и прошлогоднее. Смерть как чаю хочу. Может, полегче станет, а то глаза совсем слипаются.
Она принесла две расписные чашки, две ложки, банку с вареньем и тарелку с сушками.
– Кушайте, Иван Петрович, на здоровье.
– Так вы что-то говорили о проверке? – заметил Иван, прихлебывая горячий, ароматный чай.
– Вы мне сначала скажите: каково ваше отношение к происходящему в Верхнеоральске? Вы – сторонник этого Шурика или лишь созерцатель, смотрящий на все как бы со стороны. Вот мой мужик, Плацекин, попал под его влияние. И дочка тоже.
– Даша – ваша дочь?! – изумился Иван.
Людмила Сергеевна горестно кивнула.
– Дитя неразумное. Возраст такой, хочется чего-то необычного, неизведанного. А что в этом городишке неизведанного? Я уж ей и за границу поехать предлагала, и на юг. Ни в какую. Прилипла к этому типу. В рот смотрит, да вы видели. Не знаю, как оттуда вытащить. А все отец! Другой бы рявкнул, за руку домой утащил, а этот и сам там днюет и ночует. Совсем с катушек съехал. Так что у меня, кроме общественного, имеется и личный интерес в уничтожении этой банды. Так вот я и спрашиваю про ваше отношение к этому типу.
– Нет, я не приверженец Шурика, – сообщил Иван. – Он меня занимает исключительно с научной точки зрения. Поскольку я – историк, то меня интересует зарождение и развитие подобных движений. За этим сюда и приехал.
– Поняла. – Людмила Сергеевна смерила Ивана оценивающим взглядом. – А как вы думаете, как дальше будут разворачиваться события?
– Даже не предполагаю. Возможно, Шурик вместе с последователями отправится еще куда-нибудь.
– Ох, хорошо бы!
– А возможно, так и будет сидеть в Верхнеоральске…
– Не будет, – твердо произнесла Людмила Сергеевна. – Уж я позабочусь.
– Что же вы собираетесь предпринять?
– Арестую его.
– Кажется, уже пробовали.
– Да, пробовали. И если бы не эта тряпка – мой муж, можно было ликвидировать смуту на корню. Но теперь нужно поступить иначе.
– Как же?
– Ну, конечно. Я вам сейчас все расскажу, а вы побежите к Картошкиным и передадите мои слова типу.
– Никуда я не побегу.
– Так вы что же, на моей стороне?
– Не на вашей, и не на его. Я же сказал, меня в данном случае интересует исключительно процесс.
– Процесс… – протянула Людмила Сергеевна. – Интеллигентские отговорки.
– Возможно.
– Но если вас интересует процесс, почему бы вам не помочь мне.
– В каком смысле?
– Да в прямом, в прямом! Сдать типа.
– То есть как сдать?
– Да очень просто, выдать с потрохами.
– Я вас не совсем понял?
– Да все вы поняли. От вас требуется передать этого типа в руки солдат.
– А тридцать сребреников?
– Что тридцать сребреников?
– Тридцать сребреников у вас имеется?
– Если вы о денежном вознаграждении, то это нужно обдумать.
– Вы что же, меня Иудой хотите сделать?
– А, вон вы куда клоните. Ясно, при чем тут сребреники. Сами же сказали, интересуетесь процессом. Вот и поучаствуйте. И потом, если, как вы утверждаете, он – не настоящий мессия, так чего же вы опасаетесь?
– Опасаюсь подлость совершить.
– Не нужно играть словами. Подлость! Не подлость, а благое дело. А потом, его все равно рано или поздно арестуют и водворят в психбольницу, где ему самое и место.
– Вот и пускай водворяют, только без меня. Да и потом… В чем должна заключаться моя… мое… Словом, как я должен его… Ну, как вы выразились, сдать?
– Да очень просто. Завтра днем во двор к Картошкиным явятся солдаты. Как только они появятся, вы должны подойти к типу и поцеловать его.
Иван вытаращил глаза на Людмилу Сергеевну.
– Как в Евангелии? – спросил он.
– Что, как в Евангелии?
– Cцена ареста Иисуса. Иуда целует Сына Божьего, а следом его арестовывают солдаты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
