Коффин устало подумал, что на Земле выбор между возвращением назад и продвижением вперед не подвел бы людей так близко к черте безумия, если б даже дело касалось таких же промежутков времени. Но Земля была давно обжита.
Может быть, несколько веков назад, когда горстка неуклюжих парусников с трудом тащилась вперед через необъятные океанские просторы и не было уверенности в том, что какого-нибудь она достигнет «края света», подобные дилеммы тоже возникали. Разве матросы Колумба не собирались поднять мятеж? Но даже неизученные и заселенные монстрами — порождениями людских суеверий — земли не казались такими страшными, как космос, да и каравелла была чем-то гораздо более обыденным по сравнению с космическим кораблем.
Медикам во все века было известно, насколько быстро утрата стимула внешней среды приводит к галлюцинациям. Длящееся месяц за месяцем заточение в ограниченном, стерильном, окруженном вакуумом пространстве корабля начинало влиять на человеческое сознание так же, как могло бы влиять на него плавание с завязанными глазами в бассейне, наполненном теплой водой.
Сознание никогда не подвергалось бы такому быстрому разрушению, находись человек в открытом океане, где спасают (солнце и луна, ветер и дождь, бесконечное чередование волн, надежда поймать рыбу или увидеть остров). Поэтому бытовало мнение, что к концу года, проведенного на вахте, человек не совсем в своем уме. Если такому ослабленному сознанию дать неподходящую для размышления тему…
Коффин очнулся и с удивлением обнаружил, что забрел к радиорубке.
Он открыл дверь и вошел. Это было уютное помещение, одну стену которого занимала панель электронного контроля, переливавшаяся разноцветными огоньками. Все остальное пространство заполняли полки с инструментами, тестерами, запчастями, наполовину собранными узлами. Флот мог обойтись без профессионального радиста: любой звездолетчик легко справился бы с необходимыми элементарными операциями, а каждый офицер имел основательную подготовку по электронике, — но Мардикян был добросовестным и полезным работником. Плохо только, что он был всего лишь человеком.
Коффин оттолкнулся и подплыл к главному приемнику. Между катушками медленно вращалась лента, регистрируя все то, что улавливала «паутина». Коффин взглянул на укрепленную зажимами доску. Полчаса назад Мардикян написал на ней: «Сигналов не поступало. С пленки все стер и поставил ее заново. 15.30». Может быть, с тех пор, появилось что-то новое?..
Коффин щелкнул выключателем. Пленка быстро пробежала через блок воспроизведения, и Коффин услышал только космические шумы — ничего похожего на упорядоченную передачу, которая могла бы означать код или речь и донести какую-то информацию.
Если б только…
Коффин вдруг застыл. Он долго плавал среди аппаратуры, и глаза его выражали не больше, чем многочисленные светящиеся лампы. Только быстрое прерывистое дыхание говорило о том, что он существо одушевленное.
«О, Великий Боже, помоги мне сделать то, что будет справедливо! Но что такое справедливость? Я должен был бы бороться с твоим ангелом, чтобы узнать это. Но у меня нет времени. Боже, не гневайся на меня, ведь у меня нет времени».
Душевные муки утихли немного, и Коффин принялся за дело.
До собрания оставалось четырнадцать часов. Сигнал, который мог бы повлиять на решение, должен быть получен прежде, чем оно состоится. Но это не должно случиться ни слишком рано, ни слишком поздно, иначе результат будет подобен временной отсрочке приговора.
Каково должно быть содержание сообщения?
Что там говорилось в первом послании? К счастью, текст его отпечатался в сознании Коффина. Это было приглашение вернуться и обсудить спорные вопросы.
Коффин закрепился в кресле перед тайпером и начал компоновать предложения, вычеркивая одни слова и подбирая другие, опять вычеркивая, и так снова и снова. Текст должен быть обязательно кратким, чтобы исключить опасность неправильной интерпретации, и абсолютно правдоподобным. Простое отрицание первого сообщения не годится. Это было бы слишком уж кстати. И подозрение, раз за разом возникающее в сознании во время годовой вахты, могло так же губительно повлиять на психику, как и уверенность в предательстве. Поэтому…
Однако флотилия приближается к точке равновременности, надо действовать быстро.
«Планы колонизации отменяются. Экспедиции приказано, повторяем, приказано вернуться на Землю. Декрет об образовании отменен (человек, передающий сообщение с Земли, не может быть уверен в том, что первый сигнал достиг цели), через должные каналы будет позволено подать прошение о дальнейших уступках. Напоминаем конституционалистам, что их главный долг — предоставить свои знания в распоряжение общества».
Может быть, это сгодится?
Коффин перечитал то, что у него получилось.
Текст не противоречил первому посланию, только вместо предложения в нем содержался приказ, как будто кто-то становился все безумнее час от часу (а ведь образ правительства, захваченного хаосом, не очень привлекателен, не так ли?) Выражение «должные каналы» намекало на то, что речь на Земле подконтрольна и что бюрократия могла возобновить школьную реформу, когда ей заблагорассудится.
Напыщенная заключительная фраза должна была подействовать раздражающе на людей, которые отвернулись от того земного общества, каким оно стало к моменту отлета колонистов.
Может быть, стоило бы еще подумать, но… И Коффин закончил работу. Он с удивлением обнаружил, что прошло целых два часа. Уже? На корабле было очень тихо. Слишком тихо. В голову навигатора вдруг пришла мысль, от которой его бросило в дрожь: в любой момент кто-нибудь мог войти и застать его здесь.
Пленка была рассчитана на сутки, но обычно записи проверяли и стирали ненужное через каждые шесть-восемь часов. Коффин решил записать свой голос с таким расчетом, чтобы «сигнал» был принят через семь часов. Мардикян к тому времени закончит дежурство возле саркофагов, но, вероятно, пойдет еще вздремнуть. Поэтому он не будет проверять пленку раньше, чем перед самым началом собрания.
Коффин решил воспользоваться вспомогательным магнитофоном. Он должен был записать свой голос так, чтобы его было абсолютно невозможно узнать. И, естественно, вся запись должна быть очень неразборчивой, с внезапными ослаблениями и усилениями звучания, с огромным количеством помех — с визгом, скрежетом и надтреснутыми голосами звезд.
Включим этот модулятор, увеличим частоту колебаний и посмотрим, где же тут нужный уровень, какие величины нужны для того, чтобы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
