— Ну? — осведомился Сильвано. Через опущенное стекло машины он с беспокойством смотрел на друга. — Что случилось?
Туэйт довольно ухмыльнулся:
— Это мой ублюдок, все точно, Арт. Судмедэксперт только что подтвердил.
— Надо же, какая радость, — язвительно усмехнулся Сильвано, — но что это меняет? Ты по-прежнему в тупике.
Туэйт выбрался из машины:
— Похоже, уже нет. Мне кажется, он не грабитель, а все эти вещи — не более чем маскировка. — Он поглядел на тихо шелестящие под теплым ветром листья. — У него не было грузовика, чтобы вывезти тяжелые вещи, верно? Для чего же тогда он их забрал? Даже если он здоров, как буйвол, ему все равно не под силу было бы справиться со всем этим барахлом. Далеко он с ним уйти не мог.
И он быстро зашагал туда, откуда они только что пришли. Среди берез и дубов за особняком он вслух ответил на свой собственный вопрос:
— Пруд.
* * *
Трейси предпочел бы еще немного посидеть в прохладе бара на восьмом этаже Жокей-клуба, любуясь видом на уже опустевший ипподром. Бокал дайкири со льдом вполне сошел бы за чашу триумфатора, которой надлежало бы отпраздновать сегодняшнюю победу. Но в конце концов решил, что это будет не вполне благоразумно. И слишком демонстративно: Мицо не из тех, с кем можно играть в открытую.
Забираясь в такси, которое ему заказали по радиотелефону прямо с ипподрома, Трейси еле сдерживал злорадную улыбку: впервые он так близко подобрался к намеченной жертве.
Он был настороже с того самого момента, когда отобедал с Директором. То, что Директор и понятия не имел о намерениях Кима, сказало Трейси о многом. Но одного этого было явно недостаточно. Потому что на месте каждого выясненного вопроса возникало десять новых. Например, сейчас он уже не удивлялся, что за последние сорок восемь часов ему так и не удалось связаться с Кимом. И все же по-прежнему оставалось непонятным, почему вьетнамец привлек его к этой операции.
Отмахнувшись от вопросов, на которые он все равно пока не мог найти ответов, Трейси приказал таксисту отвезти его на Куин-роуд, в «Даймонд-хауз». Поездка оказалась долгой, за это время Трейси успел обдумать свои отношения с Лорин и понял только одно: призрак Бобби больше никогда не встанет между ними. Он, Трейси, не допустит этого. И объяснит все Лорин.
На борьбу с уличным движением потребовалось два часа, но он вернулся к себе, имея на руках бриллиант четырех каратов, голубой воды и в платиновой оправе. Войдя в фойе, он сразу же направился к портье и потребовал, чтобы ему предоставили сейф. Он передал портье пакет в фирменной упаковке «Даймонд-хауз» — портье, китаец с очень плохой кожей, подписал квитанцию, широко улыбаясь, вручил Трейси первый экземпляр:
— Предъявите вот это, — осклабившись, сказал он, — и вы получите свой пакет, мистер Ричтер.
Трейси поблагодарил его и поднялся на лифте на свой этаж. Перед дверью своего номера он присел на корточки и внимательнейшим образом исследовал замочную скважину: он не ждал незваных гостей, но старая привычка делала свое: в конце концов, он был на задании, и каждая ошибка стоила очень многого.
Все было в полном порядке. Трейси отряхнул брюки и повернул ключ. К вещам его никто не прикасался. Под матрасом просторной софы покоился несессер, который собрал для него отец. Трейси улыбнулся: сейчас ему это потребуется.
Безусловно, все зависит от Мицо. План Трейси в любую минуту можно было изменить, план и задумывался, как гибкий. Но реализация его зависела от того, как отреагирует Мицо — в конечном счете, Мицо отводилась главная роль.
Трейси сел на постель и сбросил туфли: холодный душ будет прекрасной подготовкой к предстоящему обеду, подумал Трейси.
Ключ к решению проблемы — Мицо. Если Джона Холмгрена действительно отравили — а, судя по фотографиям, так оно и было, — Мицо должен об этом знать. Невозможно возглавлять школу террористов, не зная о подобных вещах хотя бы теоретически. Правда, в случае Мицо речь шла о прикладных знаниях. Сам того не подозревая, Мицо все объяснил своей теорией о специалистах. Отец Трейси знал об этом человеке более чем достаточно, но, как бы там ни было, именно Мицо готовил того, кто сконструировал подслушивающее устройство.
И еще смерть Мойры... Шло время, а чувство вины не ослабевало. Он снова и снова вспоминал ее слова: «Я почувствовала чье-то присутствие» Чье же? «Как будто просыпаешься после кошмара». Неужели она каким-то образом почувствовала присутствие убийцы Джона Холмгрена? Вообще-то она была весьма своеобразной женщиной, экстрасенсы находили в ней отклик на свои благоглупости. Трейси раздраженно ударил кулаком в подушку: какого черта он не поговорил с ней о ее подозрениях!
Он сокрушенно покачал головой: такого рода мысли в высшей степени неконструктивны. Необходимо полностью сосредоточиться на Мицо. Ступая босыми ногами по ковру, Трейси подошел к телефону. Он прикинул разницу во времени: в Америке сейчас глубокая ночь. Очень хорошо. Отец в последнее время спит очень мало, ночи, по его словам, стали бесконечными. Если слегка подтолкнуть его память, может, отец даст дополнительную информацию по Мицо.
Он поднял трубку, и в то же мгновение мир раскололся — сверкнула красная вспышка, послышался взрыв, мощной волной Трейси приподняло и швырнуло на пол. И все кругом погрузилось во тьму.
* * *
Около полудня Киеу понял, что приближается к другой деревне: слева и справа виднелись хорошо протоптанные тропинки, неподалеку от их пересечения возвышалась аккуратная куча пищевых отходов, на лугу паслись буйволы.
Киеу замедлил шаг и огляделся. Раньше все было гораздо проще: достаточно было произнести слово «Ангка», и ему моментально выдали бы всю необходимую информацию. Сейчас все изменилось.
Он отправился в путь с первыми лучами солнца, и за это время встретил уже шесть вьетнамских патрулей. Все они были вооружены до зубов и производили впечатление вышколенных и в высшей степени дисциплинированных воинских формирований. Один раз ветер донес до него звуки перестрелки — перестрелки, надо сказать, вялой, на радость отцам-командирам. Это свидетельствовало о том, что красные кхмеры после нескольких годов, проведенных у власти, годов, которые не доставили им особой радости, вновь вернулись к своей привычной деятельности «неистовых революционеров», коими, впрочем, в глазах общественного мнения оставались всегда. Так называемая новая Народная Республика Кампучия была всего лишь плодом больного воображения вьетнамских оккупационных сил. Это мифическое государство столь же точно отражало надежды и чаяния кхмерского народа, как и кровавый рейх господина Пол Пота.
То, что во вьетнамской армии служили многие кхмеры, Киеу находил отвратительным. Размышляя об этом, он уже почти вошел в деревню — всего в пятистах ярдах от него виднелись группы занятых какими-то делами людей. Киеу был уже на самой границе джунглей. Впереди начиналось поле, изрытое воронками от бомб и снарядов.
Под присмотром вьетнамских солдат в поле работали примерно сорок кхмеров. Они были разбиты на две группы, которые шли параллельными рядами. За ними тянулись ровные полосы свежих борозд.
Пригнувшись, Киеу подобрался поближе и осторожно раздвинул колючие лианы. Теперь он отчетливо видел то, что лежало в «бороздах»: отбеленные солнцем и ветром скелеты.
Наблюдательный пункт Киеу оказался неподалеку от прогалины, где стояли несколько вьетнамских офицеров. До него долетали обрывки их фраз. Он отчетливо услышал слова «проклятая страна». В «проклятой стране» было много таких захоронений — это вытекало, из слов другого офицера, который отвечал за организацию подобного рода могильников в соседнем округе.
— Слишком много незваных гостей, — пожал плечами рябой офицер, — приходится уничтожать следы. Иначе мы станем мишенью вражеской пропаганды.
— Как мы объясним эти сто двадцать девять трупов? — спросил молодой офицер.
— Большие цифры впечатляют, — отозвался первый. Он повернулся, и Киеу увидел крупную оспину над правым глазом офицера. — Большие цифры создают иллюзию, что все находится под контролем. Это самое главное, считают Советы.
Он поднял стек и показал на кхмерского солдата:
— Эй, ты! Осторожнее с этим трупом. В нашем народном музее ему должно быть отведено почетное место.
Молоденький солдатик нагнулся и поднял белый череп. Нижняя челюсть отсутствовала — возможно, ее снесло выстрелом. Повязка, закрывающая глаза, была черной от крови.
— Да, — подтвердил рябой, — он самый. Он снова повернулся к младшему по званию:
— В музее этот череп будет иметь гораздо более сильное воспитательное воздействие. Мы будем говорить о том, что это — останки Человека Нового: это несчастные кхмеры, которые некогда населяли города. Все они стали жертвами маниакальной жестокости Пол Пота. Вот почему победа будет за нами.
