На воздухе Кристина немного протрезвела. Петюня сказал, что может довести ее домой дворами, чтобы не спускаться в метро.
Вечер был тихий и туманный. В размытом свете фонарей не было видно ни домов, ни неба — мостовая как будто висела в космическом пространстве.
— Он сильно мучил тебя? Издевался? — вдруг спросил Сивожелезов, схватив Кристину за руку и крепко ее сжав.
— Кто? — Кристина так и оторопела.
— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.
— Ничего я не знаю! — огрызнулась Кристина.
— Зато я знаю, — спокойно сказал Петюня, — ты была с ним и…
— И что? — встрепенулась Кристина, окончательно выдавая себя.
— И у него не выдержало сердце.
— Зачем ты мне все это говоришь? — помолчав, спросила Кристина.
— Сам не знаю, — пожал плечами Сивожелезов, — мне хочется тебя как-то утешить.
— Утешить? Ты напоминаешь мне, что я угробила человека, и этим собираешься меня утешить?! — крикнула Кристина, вырывая у него руку.
— А! Никого ты не угробила… — махнул рукой Петюня, — ты просто послала ему красивую смерть.
— А откуда ты узнал? — спросила Кристина, когда они уже подходили к ее подъезду.
— Пустишь меня к себе на чашечку кофе, тогда скажу, — сказал Сивожелезов и снова взял ее за руку.
Кристина во второй раз вырвала у него руку.
— Да пошел ты!.. — проворчала она. — Ничего ты не знаешь — и не можешь знать.
— Да он сам мне хвастался, паскуда… — сказал Петюня, — грех, конечно, так говорить…
— Замечательно, — Кристина пьяно расхохоталась, — просто отлично… Ты теперь тоже решил свести счеты с жизнью? Хочешь умереть красивой смертью? Может, мне деньги начать за это брать? Дать в газете объявление: «Кто хочет умереть красивой смертью, обращайтесь по адресу…»
— Быстрова, у тебя не язык, а помело какое-то… — сник под ее напором Петюня. — Я же ничего плохого не имел в виду, просто хотел напроситься на чашечку кофе…
— Пока! Чао! Оревуар! — выкрикнула Кристина и захлопнула перед его носом дверь своего подъезда.
Дома она почувствовала, как у нее кружится голова и звенит в ушах. Пьяно пошатываясь, она принялась готовиться ко сну. Один раз ее так занесло, что она больно ударилась коленкой об угол дивана.
И вдруг раздался короткий звонок в дверь.
«Неужели этот урод вернулся?» — подумала она и приготовилась к суровой отповеди. Но когда она подошла к двери и спросила: «Кто?», ей ответил какой-то незнакомый и весьма неприятный мужской голос.
— Мэрго где-е? — прогнусавил он.
У Кристины разом прошел весь хмель.
— Нет дома! — сурово отрезала она. — А кто ее спрашивает?
— Она сверток там никакой не оставляла? — спросил другой голос, который показался Кристине знакомым.
Кристина сразу вспомнила о свертке, который Марго просила передать тому, кто попросит.
— Так вы за свертком? — уточнила она.
— Да. Давай открывай.
— Ишь, какие вы быстрые… — сказала Кристина. — Я незнакомым мужчинам да еще ночью дверь не открываю. Приходите завтра с утра.
— А ты с бэлкона нам ски-инь, — предложил гнусавый, — слэбо, что ли?
— Это можно, — отозвалась Кристина, радуясь в душе, что ей так просто удалось от них отделаться.
Она быстро подхватила сверток, который лежал на шкафчике для обуви в коридоре — там же, где оставила его Марго, — и, выключив свет, подкралась к балконной двери. Она решила, что сначала рассмотрит визитеров получше: мало ли что они там задумали. Одного из них она сразу узнала. Это был «красавчик» — один из тех, кто приходил тогда к Марго за деньгами.
Кристина вышла со свертком на балкон и тихонько окликнула стоящих внизу:
— Эй! Ловите!
— А-а-а, двоюродная племянница! — Кажется, «красавчик» тоже узнал Кристину. — А твоя горячо любимая тетя говорила тебе, что лежит в этом свертке? — спросил он.
— Нет, не говорила, — честно ответила Кристина, — но догадаться несложно.
— Догадливая ты, однако. Ладно, будь здорова, не кашляй… — И двое зашагали по переулку.
Кристина некоторое время провожала их взглядом. Когда они поравнялись с фонарем, «гнусавый» вдруг вырвал у «красавчика» сверток и принялся зубами разрывать на нем скотч. Наконец это ему частично удалось — и на свет явился простой бумажный пакет. «Гнусавый» с хищным видом запустил туда руку и вдруг вытащил… огромный резиновый пенис. Вслед за этим он испустил дикий вопль, полный досады и разочарования. Кристина поспешила ретироваться с балкона.
Когда она оказалась одна в темной комнате, на нее напал истерический смех.
— Ну, Марго! — восклицала сама с собой она. — Как она их, гадов!
Она хохотала, хохотала, не в силах остановиться, пока смех постепенно не перешел в глухие рыдания…
31
Весенние иллюзии
— Задание будет простое, — говорил руководитель курса Шатурин, поправляя на остром носу очки. — Представьте, что вы ждете от кого-то важное сообщение. К примеру, из больницы — об исходе операции или родов. Вы волнуетесь, не знаете, чем себя занять. Наконец решаете перегладить рубашки. Только беретесь за утюг — как раздается долгожданный телефонный звонок. Вы все бросаете и бежите снимать трубку. Говорите по телефону, узнаете, что все в порядке. Но, когда возвращаетесь к белью, обнаруживаете, что утюг прожег в рубашке огромную дыру. Вот и весь этюд… Вы можете варьировать его по своему усмотрению. Главное — передать смену эмоций.
Кристина почти его не слушала. Такие этюды она теперь щелкала как орехи. Иногда за день они успевали прогонять их по пятьдесят штук. Ее часто хвалили за выразительную игру, ставили в пример другим.
— Не понимаю, как ты умудрилась не пройти на бесплатное отделение, — удивлялась Нелли Павловна, — это же надо было быть слепым, чтобы не разглядеть такое призвание…
Если бы старушка знала, чем занимается Кристина по вечерам! Этюды с получением известий или находкой в парке бумажника казались ей детским лепетом по сравнению со сложными мизансценами, которые ей приходилось осваивать во время репетиций спектакля.
Прошло уже четыре месяца с того дня, как похоронили Гермесова. На улице стоял холодный март. Постановка «Ромео и Джульетты» продвигалась к завершению. Кристина успешно работала с новым молодым режиссером — Станиславом Верстаковым.
На ее счастье, он действительно оказался «голубым». Во всяком случае, проблем с приставаниями у нее теперь не было. Стас не афишировал своей сексуальной ориентации, но и не пытался сделать вид, что он «нормальный», заигрывая для порядка с особами женского пола. Для работы это подходило лучше всего.
