Форма входа
Читем онлайн Мемуары M. L. C. D. R. - Гасьен Куртиль де Сандра
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
То, что люди в Париже не знают, с кем живут в одном доме, — дело известное; и вот оказалось, что прямо подо мной поселился некий человек, весьма представительный, но при этом крайне безалаберный — даже имея кое-какое состояние, он часто сиживал без гроша. Однажды мой камердинер проговорился ему, как накануне я выиграл в триктрак двести пистолей — это была правда, — и тот решил меня убить, чтобы завладеть деньгами. Это злодейство он поручил своему слуге, находившемуся при нем уже давно. Негодяй хорошо подготовился, чтобы не допустить промашки. Поскольку он приятельствовал с моим камердинером, то, улучив минутку, когда меня не было дома, заглянул к нему, якобы просто поболтать, и, подойдя к окну, выдавил стекло возле оконного шпингалета. Притворившись, будто сделал это нечаянно, он сказал: нужно заклеить окно бумагой, чтобы не сквозило; сам сходил за всем необходимым и залатал дыру. Это было ему нужно для того, чтобы открывать мое окно снаружи, полностью и так часто, как потребуется, потому что это была обычная застекленная рама без ставней и без надежных запоров. Окончив пресловутые приготовления, назавтра он уговорил моего камердинера сходить в кабачок и щедро угощал его с трех до десяти вечера. Обычно я возвращался домой довольно поздно, но так получилось, что в тот день явился несколькими часами раньше и, не найдя камердинера, удивился и начал расспрашивать, не видел ли его кто. Мне ответили, будто бы он ушел сразу вслед за мной, а поскольку я хотел спать, то раздеться мне помог лакей. Я уже собирался ложиться, когда камердинер вдруг объявился и на мой вопрос, откуда он прибыл в такой поздний час, ответил, извиняясь: один приятель позвал его обедать, и он засиделся с ним, думая, что я вернусь не раньше обычного, — но такого больше никогда себе не позволит. С тех пор как живу, я никогда не был дурным господином и никогда не наказывал слуг. Поэтому, ничего ему более не сказав, я лег и тотчас заснул. Он последовал моему примеру и уснул так крепко, что я с трудом его добудился, о чем сейчас расскажу.
В полночь слуга, разбивший мне стекло, поднялся к моей комнате, а так как рядом, самое большее футах в четырех или пяти от моего, находилось окно на лестницу, перебросил доску от одного окна до другого, добрался с ее помощью до бумаги, приклеенной накануне, и сорвал ее. Просунув в дыру палец, он поднял шпингалет, открыл окно и проник в комнату, чтобы отворить дверь еще нескольким сообщникам. По счастью, мой камердинер, спавший на кушетке в трех шагах от меня, запер дверь на засов, и когда преступник дернул ее, не подумав прежде отодвинуть задвижку, раздался шум, разбудивший меня. В доме жило много людей, и я даже решил, что это кто-то знакомый нашел ключ и хочет войти, чтобы пожелать мне доброй ночи. Сперва я спросил, кто там, но никто не отозвался, и мне пришлось позвать камердинера, храпевшего во все горло. Заставить его проснуться было нелегко, притом что мой голос напугал и злоумышленников, находившихся снаружи, и негодяя, проникшего в комнату, — тот, знавший в ней все углы, спрятался в камине, пока остальные сбежали, выбравшись на крышу.
Что же касается его хозяина, то сперва он дожидался в десятке шагов от своих дверей, чтобы подойти, когда приспеет время, но, поняв, что замысел не удался, возвратился к себе, тревожась, как его слуга выпутается из этой переделки. Я же, насилу разбудив камердинера, велел ему выглянуть за дверь, ибо, не помышляя ни о какой опасности, по-прежнему пребывал в заблуждении, будто это пытается войти кто-то из моих друзей. Повинуясь моему приказу, тот поднялся, открыл дверь, сказал, что за ней никого нет, и снова улегся. Я опять задремал, но ему, хвала небесам, не удалось уснуть после того как он был разбужен — и когда человек, оставшийся в комнате, попытался выбраться и наделал шума, камердинер вскочил с постели и крикнул мне, чтобы я поберегся: к нам забрались воры. Эти слова испугали меня: я вспомнил, что уже слышал шум, прежде чем снова заснуть, схватил шпагу, которая всегда была рядом, и спросил, что происходит. В это время камердинер подскочил к окну, увидел, что оно открыто, наткнулся на доску, все еще прилаженную, сбросил ее во двор, чтобы, воспользовавшись ею, никто не смог напасть на нас с тыла, и рассказал мне о том, что сделал, и как воры к нам проникли. Он уверил меня, что в комнате кто-то есть, и предложил мне со шпагой встать у двери, а сам взял под охрану окно. Предоставляю всем, читающим мои воспоминания, думать, как, должно быть, трясся слышавший все это вор. Он притаился в камине, сидел не дыша, и ему ничего не оставалось, кроме как прятаться. Я велел камердинеру кричать «держи вора» и, так как он стоял у окна, то вскоре поднял на ноги весь дом. Тогда вор, а точнее — несостоявшийся убийца, понимая, что вот-вот будет схвачен, выскочил из своего убежища, предпочитая быть скорее убитым, нежели узнанным при свете. Но мы на всякий случай размахивали в темноте шпагами туда-сюда, и мой камердинер случайно ранил его в бедро; а почувствовав, что задел кого-то, предупредил об этом меня и наказал остерегаться. Убийца не испугался своей струящейся крови, подскочил к нему еще ближе, но, даже получив еще один удар, попытался схватиться врукопашную. Я был слишком близко, чтобы не слышать, что происходит, однако не смел воспользоваться шпагой, чтобы не поразить невиновного вместо преступника — оставалось лишь взывать к храбрости моего слуги, напоминая, что вот-вот подоспеет помощь. Действительно, в доме уже было слышно движение, а шум, раздававшийся из моей комнаты, без сомнения, заставлял людей торопиться еще больше. Я дрожал от нетерпения, и мой слуга с трудом справлялся с негодяем, которому отчаяние лишь придавало сил; но еще прежде, чем подоспела помощь, ободряюще крикнул мне, что держит его за горло и ему уже не вырваться. Этого не стоило и говорить: я сам слышал, как преступник сдавленно хрипит, — поистине, то было лишь начало уготованной ему кары. Между тем банщик и его жена уже колотили в мою дверь, и я отворил, убедившись, что это действительно они. Взглянув при свете на человека, которого одолел мой камердинер, я изумился, узнав в нем слугу снизу — никакой ошибки быть не могло: ведь мне приходилось видеть его сотни раз. Банщик с женой поразились не меньше меня, но больше всего потрясен был бедняга камердинер, лишь накануне кутивший с ним в кабачке. Уже не думая ничего от меня скрывать, он воскликнул:
— Подлец! Да ты ведь замыслил убить моего господина! Ты подпоил меня после обеда и конечно же решил, что я так крепко засну, что не смогу прийти ему на выручку!
После этих слов я окончательно убедился, что избежал серьезной опасности, а когда узнал, что именно злоумышленник разбил стекло, догадался, что убийство готовилось заранее. Будь я не так сдержан — тотчас проткнул бы его шпагой насквозь; однако, смирив свой гнев, спросил у банщика и его жены, могут ли они поверить во все случившееся. Те пожали плечами и взглянули на схваченного негодяя, а тот пробормотал:
— Трусы! И работы-то было лишь на полчаса!
Я захотел узнать, что он имеет в виду, но убийца ничего не пожелал объяснять, и мне пришло на ум, что он, видимо, проклинал своих подручных, убежавших по крышам, — позднее на чердачной лестнице нашли следы их башмаков. Тем временем из него самого вытекло столько крови, будто в комнате резали быка, и, боясь, как бы он не умер у нас на руках, не будучи допрошенным полицией, я велел хозяину дома послать за комиссаром. Банщик ответил, что, конечно, сделает так, как я хочу, но предупредил, чтобы я не ввязывался в дело, способное вовлечь меня в большие траты: ведь меня не ранили, не обокрали, а от того, что беднягу повесят, мне не будет никакой пользы. Я счел эти слова справедливыми, тем более что при негодяе не было оружия. Сам он в свое оправдание заявил, будто пришел сквитаться с моим камердинером, с которым вчера поссорился в кабачке, — прежде чем его увели, прохвост успел даже бросить камердинеру несколько мстительных слов, чтобы подтвердить свою выдумку, если будет обвинен. Однако стекло, разбитое вот уже третий день, свидетельствовало против него, и, оказавшись в руках правосудия, он должен был сочинять иные отговорки. Так или иначе, я уступил банщику и его жене, которые бросились передо мной на колени, умоляя не навлекать на них месть постояльца снизу, которого заподозрили в причастности к преступлению его слуги.
Раз уж дело оборачивалось подобным образом, я решил поскорее покинуть дом, где мне грозила нешуточная опасность. Отправив вещи на другую квартиру в пригороде Сен-Жермен, я предложил рассчитаться. Банщик ответил: нет ничего проще, особенно если я дам ему еще денег, — своих у него по-прежнему нет, так что и с прежними долгами придется потерпеть. Я, смеясь, возразил: можно и потерпеть, но зачем? Выигранные шестьдесят луи я отдал его жене, и если мы с ней ни о чем ему раньше не рассказывали, то лишь затем, чтобы преподать ему маленький урок и избавить от тяги к игре. Тут он рассыпался в благодарностях, могу сказать, вполне искренне и немедля позвал жену, дабы вернуть мне пресловутый долг. Но та, даже не покраснев, решительно возразила, что никому ничего не должна, что она и вовсе сама по себе и все имущество в доме тоже принадлежит ей. Я убедился, что она не шутит, и, признаться, был немало удивлен, тем более после ее недавних изъявлений благодарности. Мне пришлось уговаривать ее: стоит хорошенько поразмыслить — и станет ясно, что, расскажи я кому-нибудь об этом некрасивом поступке, она будет так опозорена, что никто не захочет больше снимать у нее жилье; ей же известно, что сумма, данная мною ее мужу, была потрачена на такие-то нужды ее дома — это я ввернул нарочно, чтобы ей не удалось отпереться, — и, обходясь со мной столь несправедливо, она забывает об оказанной мною доброй услуге. Нет ничего унизительнее, чем эти мои упреки, но сейчас она не заслуживает, чтоб с ней обходились по чести. Я наговорил ей больше, чем на сорок пистолей, но, что бы ни произносил, так и не смог убедить ее вернуть деньги — и сам муж, хотя и сильно бушевал, большего не добился. Я воздаю ему по справедливости, говоря, что он сделал все, что в его силах, — по крайней мере, взялся за дело, точно сам был заинтересован в нем больше меня, — однако банщик не ограничился одними словами и сопроводил их несколькими оплеухами; не встань я между супругами, я бы увидел, кто из них сильнее. Другой на моем месте, наверное, охотно посмотрел бы эту комедию — за свои-то пропавшие деньги. Банщик, видя, что я не позволяю ему продолжать начатое, воскликнул: ему стыдно иметь такую дурную и вздорную жену, но я-де не понесу никакого убытка — он все мне вернет, как только заработает. Мне пришлось удовлетвориться этой клятвой и ничего более не требовать. Тем не менее, много чего посулив, он не торопится держать слово и не только о нем не вспоминает, но всегда при встрече со мной стремится теперь увильнуть. Раз или два я посылал к нему сказать, что честный человек не вправе нарушать обещание, но банщик либо пропускал уговоры мимо ушей, либо действительно не имел возможности расплатиться — как со мной, так и с остальными, у кого занимал, — и в конце концов дал такой невразумительный ответ, что стало понятно: ходить к нему дольше — значит попусту терять время. Но забавнее всего было вот что: однажды туда явился мой посыльный, и банщица, едва завидев его, принялась вопить, чтоб он убирался, а не то она раздерет ему все лицо — ибо это-де из-за случая, произошедшего со мной, никто больше не хочет здесь жить, и все постояльцы съехали, словно у нее тут какой-то притон.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мемуары M. L. C. D. R. - Гасьен Куртиль де Сандра бесплатно.
Похожие на Мемуары M. L. C. D. R. - Гасьен Куртиль де Сандра книги
- Оберегатель - Александр Красницкий - Историческая проза
- Пляска Св. Витта в ночь Св. Варфоломея - Сергей Махов - Историческая проза
- Мессалина - Рафаэло Джованьоли - Историческая проза
- Хмель - Алексей Черкасов - Историческая проза
- Величайшее благо - Оливия Мэннинг - Историческая проза / Разное / О войне
- История моей жизни - Джованни Казанова - Историческая проза
- Райские псы - Абель Поссе - Историческая проза
- Мальчик из Фракии - Василий Колташов - Историческая проза
- Сатурн. Мрачные картины из жизни мужчин рода Гойя - Яцек Денель - Историческая проза
- Товарищи по оружию - Константин Симонов - Историческая проза