Зинерва умело скрывала от мужа свои отношения с молодым Лисом. Эвар Коверг был красив, умён, к тому же хитёр, прямо как зверь с герба его рода. Руэл не шёл с ним ни в какое сравнение. Глупый старикашка, считающий, что вся власть в Латаэне принадлежит ему. Как же! Соглядатаи старого Корсака первым делом прибегали к Зинерве, и именно она решала, что рассказывать королю, а что нет. Руэл до сих пор был уверен, что ситуация на Медвежьем плато была под контролем. Зинерва не смела рассказать ему о случившемся, потому что не хотела, чтобы муж совал свой нос туда, куда ему не следует. С Сатарнами королева должна была разобраться сама.
Но в последнее время Зинерва терпеть не могла поместье Ковергов. Волколаки были на каждом шагу, они пялились на княгиню, словно она была крестьянской бабой. Совершенно никакого страха или уважения. Некоторые волчьи твари позволяли себе заходить прямо в город, и весь Арлок теперь пропах псиной. Зинерву тошнило от всего этого. Но это было только начало. Ещё большее отвращение у неё стал вызывать сам Эвар. Он вдруг резко переменился, и из хитрого лиса превратился в самоуверенного заносчивого щенка. Один раз он даже посмел угрожать Зинерве — когда она повысила на него голос, Эвар сказал, что ей следовало бы осторожнее возвращаться в Фаргеш. Нет, это было не беспокойство за её жизнь, а самая настоящая угроза. Едва сдерживаясь, чтобы не убить Коверга на месте, Зинерва поспешно покинула Арлок и отправилась домой. Её тошнило от лисьих земель, и королева поклялась себе, что больше никогда не ступит сюда, даже если её пошлёт сам Руэл.
Пока великая княгиня возвращалась по Восточному тракту, волколаки пристально следили за ней из тянувшегося вдоль дороги леса. Зинерва старалась делать вид, что не замечает их, но чудовищный запах псины сводил женщину с ума. Нет, это не могло больше продолжаться. Зинерва почувствовала невероятную злобу, вскипевшую в её груди. Кто она: Корсак, или маленькая девчонка, испугавшаяся самовлюблённого Лиса?!
— Уведите эту клячу с глаз моих долой! — прошипела Зинерва, отдавая полудохлую кобылу конюхам. Те поспешно отвели лошадь в стойло, и королева быстрым шагом направилась к замку. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел её в таком виде: всё лицо в грязи, вместо дорогих тканей обмотки, прекрасные платиновые волосы спутаны в чудовищную мочалку, которую придётся расчёсывать несколько часов. Проклиная весь лисий род, Зинерва скрылась в тайном ходу, что вёл прямиком в башню, где королева отмывалась после своих секретных вылазок.
Оставив слуг снаружи, женщина закрыла тяжёлые двери и устало выдохнула. Она не боялась, что кто-то из этих людей мог рассказать Руэлу о её тайне — что у молоденькой, но страшненькой девушки, что у пожилой бабы с горбатой спиной были вырваны языки, и говорить они не могли. Зинерва славилась на весь замок своей жестокостью, и даже те, кто умели говорить, предпочитали в её присутствии молчать. Выбросив из головы противные мысли, королева хлопнула в ладоши и приказала принести ей новую одежду. Горячая ванна уже была приготовлена, и Зинерва с наслаждением опустилась в воду, слегка обжигавшую её покрытую грязью и пылью кожу. Устало откинув голову, женщина закрыла глаза. Ей хотелось отвлечься от всех этих ужасных мыслей о волколаках, Лисах, Медвежьем плато. Она так надеялась, что новый император Запада, на вид совсем ещё неопытный мальчишка, испугается Корсаков и сдаст Фабар им… но чёртов Эвар, будь он тысячу раз проклят, выпустил стрелу и убил Грама Ловарса. Нет, теперь только последний дурак в Фабаре останется сидеть дома. Даже старики и инвалиды возьмут в руки оружие, чтобы отомстить за тигриный род, оставленный без старшего князя.
«Они сами свергли его с трона, — заверяла себя Зинерва. — Они предали его. Зачем им мстить за его смерть?»
Но Зинерва ошибалась. Да, фабарцы свергли Грама Ловарса с Великого вороньего трона, но он оставался старшим князем тигриных земель. Фабар был единой стаей, одной большой семьёй. И смерть одного из них была трагедией для каждого. Даже для тех, кто лично помогал свергнуть Ловарса с трона. Эвар уничтожил всё, чего так долго и упорно добивались Фаларны. Связь с Фабаром была стёрта. И теперь молодой Воронёнок был готов на всё что угодно, лишь бы отомстить Псам за смерть тигриного князя.
Коверги всё больше и больше разочаровывали Зинерву. Если бы не тот факт, что старый Лис не раз помогал ей в самых тяжёлых ситуациях, королева немедля приказала бы истребить весь его род.
Тяжело вздохнув, Зинерва закрыла глаза и опустилась под воду. Когда женщина вынырнула, грязные ручейки потекли по её волосам, возвращая им привычный платиновый цвет. Распутывая пальцами локоны, королева задумчиво смотрела в одну точку, пытаясь решить, что же ей делать теперь. Как поступить? Нет, старый Лис был слишком полезен Латаэну, чтобы уничтожать и его тоже. Но Эвар… этот заносчивый мальчишка должен был поплатиться за свои действия.
— Ты снова ездила к нему? — знакомый голос заставил Зинерву вздрогнуть. Она побледнела ещё сильнее, решив, что это Руэл — узнал о её тайне от какого-нибудь болтливого стража. Но когда королева обернулась, с её души словно камень свалился: это был всего лишь Виктор.
Внешне он безумно напоминал саму Зинерву, будто был её копией, только более молодой. У него были такие же платиновые волосы, достаточно длинные, чтобы убираться в низкую косу. Брови были даже немного женственны, изящны — это придавало лицу юноши благородство. Глаза у него были светло-голубыми, всегда холодными, отчего в них с трудом можно было различить какие-либо эмоции. Голову украшала тонкая золотая корона, похожая на переплетение ветвей. Поверх бежевого камзола Виктор всегда носил голубой шарф с вышитой на обоих концах белой лисой — символом Корсаков.
Если внешностью и характером Виктор был похож на Зинерву, то во всём остальном был натуральной копией своего отца. Он вобрал в себя его лучшие качества — мягкий, бархатистый голос, воистину королевскую осанку и властный взгляд. Движения юноши всегда были плавными, но от того не менее опасными. Он напоминал дикого зверя, затаившегося в засаде в ожидании, когда добыча потеряет бдительность. Виктор всегда умел появиться неожиданно, почти незаметно, и даже сейчас Зинерва не слышала, как он вошёл в комнату.
— Да, мой дорогой, — королева улыбнулась, спокойно опуская голову на край ванны. Женщина не боялась, что Виктор может рассказать Руэлу о её тайных путешествиях. И мать, и сын — они оба всегда действовали вместе, и молодой Корсак выполнял любые приказания Зинервы. Он словно был её неясной тенью, видением, сотканным из её собственного образа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
