Должно быть, это было комичное зрелище: мы с толстяком лежали на полу лицом к лицу, буравя друг друга возмущенными взглядами.
— Что за чертова беготня? — проворчал он. — Сначала один, теперь второй!
— Я как раз пытался остановить того, первого.
— Одного из вас более чем достаточно. Слишком много беготни.
Не вступая в дальнейшие пререкания, я вскочил и подбежал к перилам, понимая, что догнать Терри я уже не смогу. Снизу доносились удивленные возгласы. Я увидел, как Анс спускается по грузовому транспортеру, одновременно отбиваясь от матроса, которому такое нарушение установленного на «Монике» порядка почему–то не понравилось. Град ударов заставил матроса отступить, и Анс, перемахнув через поручень транспортера, спрыгнул на берег и ринулся прямиком к месту, где стояла Мерримей.
Без всяких колебаний я достал пистолет и приготовился стрелять. Правда, дистанция для моего оружия была великовата, но я надеялся, что смогу хотя бы зацепить Анса и не дать ему приблизиться к Мерримей. Но выстрелить мне не удалось: один из грузчиков, ловкий, как обезьяна, спрыгнул на берег вслед за Ансом, догнал его и повис на нем сзади, обхватив за шею. Анс пошатнулся, но продолжал идти вперед, таща на себе грузчика. Наперерез им уже бежал вахтенный с дубинкой. Мощный удар дубинки сбил бы с ног девяносто девять человек из ста, но Анс его как будто не почувствовал: ухватившись за другой конец дубинки, он оттолкнул вахтенного с такой силой, что тот упал. Воспользовавшись вынужденной остановкой, Терри решил, видимо, избавиться от дополнительного груза у себя за спиной и, ухватив парня за запястья, приподнял его над головой и отшвырнул в сторону. Пролетев десяток футов по воздуху, бедняга врезался в ограждение.
Музыка смолкла. Толпа, стоявшая у ограждения, отхлынула назад. Одна только Мерримей, к моему изумлению, стояла в прежней позе на том же месте и даже улыбалась.
Я поднял пистолет и прицелился. В этот момент на Терри налетел, как разъяренный бык, пришедший в себя матрос с транспортера. На помощь ему спешили еще два грузчика. Вахтенный стал на ноги, подбежал к ним и с размаху опустил дубинку на голову Анса. Началась свалка, какое–то время не было видно ничего, кроме мелькания рук и ног. Внезапно куча распалась, на какой–то момент вынырнул Терри, выпрямился, но вахтенный, изловчившись, снова двинул его дубинкой по голове. Анс упал. Все было кончено. Победители отряхивались и потирали ушибленные места. В воцарившейся тишине стал слышен растерянный голос с верхнего яруса: «Доктора! Скорее доктора!»
Толстяк по–прежнему стоял рядом со мной, но смотрел не вниз, а на пистолет в моей руке.
— Я ничего не видел, я ничего не знаю, — быстро сказал он, заметив мой взгляд, и тут же отошел.
После паузы и на берегу, и на корабле поднялся невообразимый гомон: все оживленно обсуждали увиденное, и, как всегда в таких случаях, не нашлось и двух человек, которые бы видели одно и то же.
Несколько мужчин подхватили Терри и повели к административному зданию. Он послушно поплелся за ними, но шагов через десять остановился, поднял вверх залитое кровью лицо и издал душераздирающий вопль: «Хааооо — хааооо — хааооо!..» Толпа снова притихла. Анс стал вырываться, ему удалось высвободить правую руку, но один из сопровождающих тут же опять ударил его по голове. Анс опустился на колени, мужчины снова подхватили его и поволокли дальше.
Инцидент был исчерпан.
По радио опять начали передавать марши. Грузчики вывозили последние тележки с багажом. Вахтенный снял цепь, перегораживающую трап, и пассажиры с шумом повалили на берег.
Я поискал глазами Мерримей. Она стояла все на том же месте и вопросительно смотрела на меня. Я сделал ей знак, что все отлично, она кивнула и медленно пошла к месту, где они должны были встретиться с Мейером.
Я вернулся в шестую каюту. Было девять часов утра.
Дел сидела за столиком в той же позе, в какой я ее оставил. Она вскинула голову. Все вопросы были написаны у нее на лице.
— Никаких проблем, — сказал я. — Он сошел на берег. Никто его не встречал.
— Так я и думала. А что там был за шум?
— Какой–то тип напился и полез на конвейер для багажа. Пока его снимали, все стонали от хохота.
Кофе в металлическом кофейнике был еще теплым, но уровень бренди в бутылочке, предусмотрительно поданной Артуро, заметно понизился. Я допил остальное, чтобы чуть–чуть привести в порядок нервы. Я не мог забыть, как яростно Терри рвался к Мерримей, не мог простить себе, что подверг ее такой опасности. Терри был настолько вне себя, что мог бы задушить ее на глазах у пятисот свидетелей.
Некоторое время мы сидели молча. Из коридора то и дело доносилась певучая итальянская речь. Дел взяла меня за запястье и посмотрела на часы.
— Я даже свои любимые часики оставила там. Между прочим, девяносто баков. — Она погладила меня по рукаву. — Бедный Мак–Ги, хорошенькое же приобретение ты сделал. У меня нет ни пенни. А если б ты знал, сколько всего я бросаю: первоклассная одежда, обувь, украшения… А сколько косметики! И я не могу прихватить даже самой малости. Как жаль! Наверно, Анс все это продаст. Или… — Ее глаза тревожно расширились. — О, Господи, я совсем забыла! Мак и Грифф могут убить и Анса, и Фрэнки. — Она вдруг горестно застонала и затрясла головой. — Что же я несу, Боже мой! У них не будет времени на то, чтобы выкурить сигарету после того, как копы получат мое письмо! Что же я наделала, а? Должно быть, я сошла с ума! Если мне удастся выкрутиться, то только благодаря тебе, Т… Т… Дорогой, подскажи мне! Я так напугана, что даже забыла твое имя…
— Тревис. Трев.
— О'кей, теперь я запомню. А где мы будем жить в Лодердейле? Знаешь, милый, я чувствую себя, как школьница, у которой начались летние каникулы. Как нам будет хорошо вдвоем, правда? Мы поедем путешествовать! Знаешь что, мне надо взять новое имя. Я хочу, чтобы оно тебе понравилось. Я уже придумала одно: Нел Коль–Томпсон. Нел — потому что похоже на Дел, а Коль–Томпсон — это мой любимый магазин на Бей–Стрит, и именно там мы встретились с тобой, мой любимый. Тебе нравится?
— Потрясающе.
Она встала позади меня и легкими, ласкающими движениями начала массировать мне шею.
— Трев, дорогой, перестань хмуриться. Расслабь мышцы, постарайся дышать глубже…
Некоторое время она продолжала трудиться над моими мышцами, но потом разочарованно вздохнула:
— Бесполезно. — Она обошла вокруг, свернулась клубком у меня на коленях и поцеловала в ухо. — Я знаю, что нужно сделать. У нас еще куча времени. Я помогу тебе расслабиться. Тебе нужно только лечь на спину и закрыть глаза, дорогой мой. Дел… то есть Нел все сделает сама. Сейчас тебе станет хорошо…
— Мне станет совсем хорошо, если вдруг войдет Артуро.
— Ну, что ж, будь по–твоему, — пожала она плечами. — Но уж когда мы доберемся до места, где бы там оно ни было, я заставлю тебя забыть обо всем на свете.
Потянувшись, она улеглась на кровать, зарылась в подушки и начала нескончаемое повествование о своем детстве в Остине, Миннесота, о своем недолгом девичестве и о семилетнем союзе с Ансом. Лишний раз я убедился в правоте Мейера: еще вчера безраздельный владыка, сегодня Анс был выкинут за ненадобностью. Четырнадцать покойников были с легкостью вычеркнуты из памяти, а несколько слезинок, пролитых по Эве, объяснялись всего лишь данью приличиям. Все ее воспоминания, все интересы были до ужаса банальны и никчемны. Ей было двадцать три года, но до сих пор она ни разу не задумалась ни о прошлом, ни о будущем.
Наконец я решил, что мы можем идти. Она накрасила губы и надела темные очки. Уже стоя в дверях, она заметила:
— Если честно, то я сыта этими круизами по горло.
Я прошел вперед, убедился, что никого нет, и вернулся за ней. Мы спокойно сошли по трапу и вышли за ограду, так и не встретив ни одной живой души.
Воспользовавшись телефоном–автоматом, я вызвал такси. Садясь в машину, она улыбнулась мне робко и нежно.
14
Следуя моим указаниям, водитель выехал из порта на автостраду и свернул налево. Еще через четыре квартала я сказал:
— Приятель, мне надо сделать пару звонков. Будь добр, причаль к торговому центру, поближе к аптеке.
Он припарковал машину у тротуара. Потрепав Дел по колену, я попросил:
— Милая, подожди меня здесь. Тут есть кондиционер, тебе не будет жарко. Я хочу заказать кое–что к нашему приезду. Минут пять–семь, хорошо?
— Конечно, дорогой.
— И ты не скучай, парень, — я протянул водителю пятерку, и, приоткрывая дверцу, прошептал Дел на ухо: — Сиди тихо, как мышка. Договорились?
Она кивнула.
Торговый центр занимал целый квартал и все время достраивался и перестраивался, но аптека в нем была одна. Мерримей и Мейер сидели возле крайней телефонной кабинки. Мерримей снова стала блондинкой и даже успела переодеться в красную юбку и бело–красную блузку. Оба они были настроены по–деловому.
