— А сто тонн лома за один трактор не жирно будет?
— Артельщики считают, что не жирно: они же и нам трактора поставлять хотят, да и в стружку много металла уходит.
— Пятьдесят тонн — и, считай, договорились. Даже если десяток тракторов нам поставишь, и то хорошо будет.
— Парни говорят, что к следующей посевной до тысячи поставить смогут, только металл им подавай. А про пятьдесят тонн… нет, шестьдесят минимум, они там все очень долго считали и меня предупредили: минимум три вагона на трактор. А ты пионеров поднимай, комсомольцев… армию опять же уговаривай: там ведь всякое в полях попадается, так мужики из другой артели готовы хитрые миноискатели поставить,причем их вообще бесплатно, в порядке, так сказать, шефской помощи. Но пионеров-то мины да бомбы выковыривать нельзя посылать.
— И когда тебе лом нужен?
— Можешь хоть с завтрешнего утра отправлять. Там парень, что на моторном производстве сидит, сказал, что будет металл — трактора через месяц уже появятся. И, думаю, много: вторая очередь Владимирского тракторного — это из Коврова перенесенное производство. Но у нас почти вся оснастка осталась, не подошла она владимирцам: наши-то ребята ее под производство моторов для дровяных машин ставили, а мощностей, оказалось, получилось лишку, если только под грануляторы их использовать.
— А если я эту артель просто к себе сосватаю?
— Не выйдет. Там народ семейный, а семьи все, почитай, или на других наших заводах работают, или в наши же детсады и школы ходят. Но даже не в этом главная причина… На досуге заезжай в гости, сам увидишь почему никто уезжать не захочет.
— А у себя новую артель создать? Твои опытом поделятся или как?
— Засиделся ты, я гляжу, у себя в кабинете. Небось уже полчаса рассиживаешься… давай завтра к нам слетаем, я тебе все покажу… ну, что НКГБ показать разрешит. Тебе понравится. А насчет опытом поделиться — опыта-то не жалко, но одним опытом трактор не сделать. Артельщики станков немеряно у Германии закупают…
— Так запрещено же в обход Внешторга!
— Это тебе запрещено… там другие отношения. У нас же был госпиталь специально для немцев, вот через этих немцев… кстати, в артели и немцев тоже немало. Но тут вообще дела другие: артельщики станки закупили не только для тракторов, но и для завода, который будет станки для выпуска тракторов делать. И если за каждый трактор пришлешь по сто тонн лома, то в следующем году будешь первым в очереди стоять на станки для своего завода уже тракторного.
— Что-то ты сказки страшные рассказываешь… но интересные.
— Да я уже третий год и живу в сказке. Да, забыл вот еще что сказать: за сто тонн к каждому трактору приложим картофелеуборочный комбайн. В районе в прошлом году всю картошку ими выкопали, комбайном за световой день по пять гектаров собирали, даже по шесть — и потери меньше, чем если вручную ее копать! Соглашайся…
— А почему ко мне прилетел? На Украине, говорят, лома побольше будет…
— Белоснежка говорит, что с тамошним народом ничего хорошего не выйдет. Что-то не любит она украинцев…
— Это кто такая? Белоснежка которая?
— Да есть у нас одна девочка… тебе с ней точно надо познакомиться. Ну что, летим завтра к нам?
— Завтра же воскресенье, что я там в выходной увижу?
— Белоснежка в Ковров только по воскресеньям и прилетает, а без нее вообще что-то показывать смысла нет. Это она в немецком госпитале главным врачом была, из-за нее у нас эти немцы и работают как проклятые. Да и не только они, но ты и сам все увидишь.
— Заманиваешь… Ладно, я насчет металлолома сегодня же с людьми поговорю, есть у меня на примете один комсомольский работник, он такое организовать сумеет. Но вот к тебе в гости… я же не могу работу-то на самотек тут пустить, даже пара дней — и то…
— Сегодня вечером вылетим, в ночь на понедельник вернешься. Самолет-то за Дальней Авиацией числится, у них рейсы за десять минут согласуются. А пилоты у меня — их товарищ Голованов лично назначал, лучших выбрал.
— Мне вот буквально интересно стало, что же за жизнь у вас такая в Коврове, если секретарь райкома на личном самолете летает куда захочет? Ладно, ты сейчас сходи пообедать… поужинать уже, скорее, я тут с людьми по этому поводу поговорю — и полетим. Но учти: не вернусь к понедельнику, то шкуру с тебя будут спускать долго и изощренно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда на минском аэродроме товарищи первые секретари — Ковровского райкома и ЦК Белоруссии усаживались в самолет, Пантелеймон Кондратьевич удивленно поинтересовался:
— А тебе не стыдно было самолет так роскошно отделывать? Будто в карету какую графскую сажусь.
— А это не мой самолет, а Белоснежки. Она говорит, что в полете лучше поспать или делами позаниматься, а на деревянной скамейке ничего умного в голову придти не может.
— Ну ладно, я понимаю: мягкие кресла, но…
— А ей как раз немцы кабину пассажирскую и отделывали. И ты не очень-то и ошибся: среди этих немцев графьев, конечно, не густо было, но баронов — целых три штуки. И я единственное, чего до сих пор не понял, так это где они бархат голубой нашли… Ладно, нам еще три часа лететь, так что отдыхай, а то с нашей работой только вот в таком самолете нормально отдохнуть и удается…
Иосиф Виссарионович тяжело плюхнулся в кресло и поднял глаза на усаживающегося напротив Лаврентия Павловича:
— Лаврентий, что за цирк вы устроили на заседании Комитета? И, главное, зачем?
— Никто никакого цирка не устраивал, — все с той же легкой улыбкой на губах ответил Берия, — оно само так получилось. Слава, как я понимаю, сам обо всем узнал уже когда все собрались и мнениями обмениваться начали — а уж у него устроить клоунаду при случае точно не заржавеет. Ты же главное-то из его, так сказать, выступления запомнил: Льва Захаровича нужно держать подальше от Комитетов. Я уж не знаю, кто ему доложить успел то, что мы сами только сегодня днем поняли, но истерику он устроил изрядную. Как, какая-то девчонка, да еще и не комсомолка даже, получит кучу орденов и миллион рублей в придачу?
— Эта девочка, она что, еще пионерка?
— Нет. И я думаю, что и комсомолкой она никогда не станет. Но девочка она очень интересная, мы ее заметили еще в сорок третьем… Есть полчаса послушать удивительную историю? Сразу предупрежу: братья Гримм от зависти к этой сказке в гробах перевернутся, а Жюль Верн тихо будет рыдать в уголке, оплакивая свою убогую фантазию… Только попроси чаю принести, а то и у меня уже в горле пересыхать начинает от волнения.
— Есть мнение, что ты эту сказку хочешь рассказать едва ли не сильнее, чем я ее услышать. Начинай, я слушаю…
Глава 31
Николай Николаевич приглашению посетить неприметный особнячок в центре Москвы не удивился: его уже туда неоднократно приглашали для консультаций по определенным «химическим» вопросам. Однако на сей раз никого из тех, кого он консультировал ранее, в кабинете, куда его пригласил высокий мужчина в сером костюме, не оказалось…
Лаврентий Павлович поздоровался с академиком, предложил чаю — и Семенову показалось, что тот просто опасается задать какой-то очень важный вопрос.
— Лаврентий Павлович, я уже все возможные подписки ведь давал, и если вопрос важен, то…
— Да не в подписках дело. Видите ли, Николай Николаевич… у вас в университете есть одна несколько необычная студентка…
— Вы правы, Татьяна Серова — если о ней идет речь — действительно очень выделяется. И вызывает сожаление лишь то, что она воинствующе безграмотна.
— Что вы имеете в виду, говоря о ее безграмотности?
— Именно то, что сказал. Она придумала какую-то свою теорию по поводу атомного строения вещества, но так как она вообще не владеет научной терминологией, понять ее практически невозможно. То есть даже я в большинстве случаев не понимаю, что она имеет в виду: все используемые ею термины вроде «кривокосости» или «близкосвзяности» совершенно непонятны. А уж ее убеждение в том, что химия — это всего лишь неформализованная часть атомной физики… она в ином смысле этот термин понимает.
