Подвальное помещение храма оказалось менее приятным, нежели верхнее. Сырость и полумрак создавали неприятную атмосферу. Узкий проход уводил в полную темноту, но туда епископ Марка не повел. Прямо перед ними виднелись полукруглые двери келий. К одной из них епископ подвел Марка и, ни слова не говоря, втолкнул вовнутрь. Очевидно, еще сердился за опоздание.
Присмотревшись к внутренней обстановке кельи, освещаемой одинокой свечой на залитом воском семисвечнике, Марк все понял, и сердце его застучало. Епископ привел его к пророку, знающему тайну появления Марка в этом мире. Почему же епископ не вошел с ним? Неужели пророчества столь секретны, что узнать их могут лишь те, о ком они произносились?
В любом случае, он не вернется отсюда прежним! Он узнает все и мучительное неведение покинет его. Может, ему уготованы великие трудности и скорби, но когда он узнает свой путь, будет намного спокойнее. Гораздо легче идти по тому пути, который знаешь, даже если этот путь — длиною в годы.
— Пророк Эйреном? — спросил Марк, не зная как обращаться к священнику и пророку в одном лице.
От одинокого стола, слабо освещаемого единственной свечой, отделился сгорбленный человек. Приблизившись, Марк разглядел в нем древнего старца, облаченного в длинный халат, возможно, служивший своеобразной рясой. На Марка старец произвел неприятное впечатление, и если бы не высокая миссия, он бы вообще отказался от подобной встречи. Поросшее седой пыльной бородой лицо старца покрывали тысячи морщин, а на лбу лежали глубокие складки, словно от постоянно нахмуренных бровей.
— Не называй меня так, Маркос, — мягко проговорил старец, что совсем не соответствовало его мрачному виду. — Пророк — это дар, а не имя.
— Да, конечно, вы правы.
— И не на «вы». Я же не священник.
— Да, прости, — согласился Марк. Ему не терпелось заговорить об основном вопросе. — Епископ Ортос, наверное, поведал тебе: я пришел, чтобы услышать пророчество.
— Для чего?
Вопрос старца застал его врасплох. Он не думал об этом. Он столько шел к пророку, столько всего пережил. Пророчество само по себе стало для него целью.
Неторопливо дожидаясь ответа, старик сел в плетеное кресло и позвал кого-то из темноты.
— Циэль, зажги свечи.
У горящей свечи в другом конце кельи появилась маленькая фигурка. Марк увидел девочку лет десяти, несущую серебряный семисвечник и зажженную толстую свечу. Длинные черные волосы вились по плечам. Она была одета в легкое синенькое платьице, причем без всяких следов пыли. Красивое личико не выражало и тени недовольства тем, что она прислуживает в темной келье одинокому старику. Видимо, она давно прислуживала здесь, потому что делала все умело и спокойно, нисколько не смущаясь.
Пока Марк думал, девочка по имени Циэль зажгла все свечи серебряного семисвечника. Комнату наполнил живительный свет, озарил полки с множеством древних книг и свитков исписанного пергамента. То, что Марк принял за убогую келью отшельника, оказалось ухоженной библиотекой, содержащей массу рукописей.
— У меня достаточно времени, чтобы дождаться твоего ответа, — сказал старец.
— Я… я хочу узнать, в чем мое призвание, — заговорил Марк. — Хочу узнать, почему я попал в Каллирою? Почему меня преследуют враги, которых я никогда не знал? И суждено ли мне вернуться домой, то есть в мой мир?
— Хорошие вопросы, потому что искренние. Кроме последнего. Ты, правда, хочешь вернуться в свой мир? — спросил старец, все тем же мягким голосом. — Ради чего? Белого забвения?
— Белого забвения? — недоуменно насторожился Марк. — В моем мире его нет.
— Белое забвение, которое ты прошел по дороге в Анфею — всего лишь видимый образ невидимой сущности человеческого «я», — произнес пророк, и голос его стал намного тверже.
— Так я имею шанс вернуться или нет? — Марк решил говорить напрямую.
— До тех пор, пока ты жаждешь возвращения — нет, — безжалостно развеял его надежды пророк.
— То есть я могу остаться в Каллирое навсегда? — спросил Марк, поежившись от пробежавшего по спине холодка. — Но почему?
— Ответ очень прост. Загляни в свое сердце и все поймешь сам.
Марк уставился на горящий семисвечник. Постепенно приходило понимание. Он по-прежнему жаждет подвигов и по-прежнему их страшится. В этом мире его ждут испытания и опасности, дома — комфорт и безопасность. Итак, душа его хочет оставаться в Каллирое, но страх — влечет домой. Действительно, все просто.
— Но в Каллирое я могу погибнуть?
— Пока боишься смерти — да.
Марк замер: этот ответ означал одно — смерть реальна. Он может умереть, так и не увидев родителей, родного дома, родного мира. Но с другой стороны, разве в своем мире он бессмертен? Разве смерть от опухоли мозга или заражения крови менее реальна, чем от даймонского палаша или стрелы наемного убийцы?
— Да, в Каллирое много опасностей, — спокойно согласился старец, будто читая его мысли. — Но как адельфу тебе известно, что для познавшего Путь истины смерть не является концом. Подобно и существование без цели и смысла не является жизнью.
— Нет, — буркнул Марк, понимая намек. — После всего, что произошло со мной здесь, я никогда не потеряю смысл своей жизни.
— Не это ли решение ты принимал, когда впервые решил измениться и обратился от пустой суеты к Жизни?
— Откуда тебе это известно? — поразился Марк. Этого не мог знать даже епископ Ортос.
— Я бы не был пророком, если бы не читал прошлое людей по их словам и лицам.
Марк сильно смутился. Старый пророк знает все, от него ничего не скроешь. Тут не слукавить как с епископом. Придется быть честным. Предельно честным.
— Ты говоришь, что смерть мне страшна, пока я боюсь ее. Но как мне достичь свободы от страха смерти?
— Путь истины даст тебе ответ на этот вопрос в свое время.
— В свое время, — повторил Марк со вздохом. — Я много знаю о Пути истины, но не нахожу в нем ответа, — Марк развел руками. — Помолись за меня, пусть Спаситель откроет мне его суть…
— Ты до сих пор не понял, что Путь истины — это и есть Спаситель, открывшийся нам в образе живых слов? Слов, которые не живут, но сами по себе являются Жизнью.
Марк запнулся, окончательно запутавшись. Говорить с пророком становилось все сложней и сложней.
— Но тогда скажи мне… — Марк перебирал мысли. Он столько всего хотел спросить у пророка, что не мог решить, что важнее. — Скажи мне, почему я попал из своего мира в ваш? Это воля Всевышнего? Можешь мне не верить, но мой мир существует, и он отличается от вашего…
— Я верю тебе, Маркос. Я знал людей, которые были раздираемы между двумя мирами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
