У Елисавы текли слезы по щекам, в сердце стояла боль — от предчувствия нелегкого счастья, и от волнения, и от скорой разлуки с тем, кого она узнала совсем недавно, но кто успел стать ей истинным братом. Она так и не поняла, хороший Всеслав человек или плохой, когда он говорил ей правду, а когда лукавил или сам был жертвой предубеждения, возникшего в ходе многолетних раздоров между Киевом и Полотеском. Она поняла главное: лучше вообще не задавать таких вопросов, когда речь идет о родне. Он, Всеслав Полоцкий, — ее двоюродный брат, близкий ей по крови человек, и этого достаточно. А безгрешных в их роду нет и не было. Кто сам грешен, тот не должен судить других. Придет время, и всех их рассудит Тот, кто знает истинные помыслы каждого.
Глава 18
Вверх по Западной Двине шли еще семь дней. Дорогу показывал проводник Шумила, родом откуда-то с верховий Волги, подобранный Харальдом по пути к полоцким землям.
Это был молодой, лет двадцати, мужик, рослый, плечистый, с буйно-кудрявой головой и русой бородкой, довольно красивый лицом, с голубыми глазами, излучавшими детское чистосердечие и любопытство. Вместе с отцом Шумила с ранних лет совершал торговые поездки, бывал и в Полотеске, и в Новгороде, где принял крещение и прожил две или три зимы. Там же он немного выучился варяжскому языку, поэтому вполне сносно объяснялся с норвежцами. Дорогу он знал прекрасно: сколько переходов на каждом участке пути, трудны ли они, где лучше останавливаться на ночлег, где можно прикупить что-то из нужных мелочей. К тому же он оказался весьма разговорчив и всю дорогу развлекал женщин разнообразными байками, бытовавшими в его родной местности, на берегах великих озер Пено, Волго и Серегер и услышанными от проезжающих торговых гостей. Дома его ждала молодая жена и годовалая дочка, которую отец Сионий по просьбе молодого отца обещал окрестить, когда станут проезжать мимо.
Обошлось без приключений. Эти места были мало населены, а княжеская власть вообще сюда еще не добралась, погостов не поставила и воевод не посадила. Изредка над рекой показывались серые крыши маленьких избушек: три, пять, редко семь или восемь — такая весь считалась большой. Людей Елисава почти не замечала: при виде огромного, по здешним меркам, войска в две сотни варягов жители скрывались с глаз, и лишь изредка глупый пастушок в длинной серой рубашке, разинув рот, глазел на толпу незнакомцев, не догадавшись спрятаться. Но возле весей Харальд не останавливался. Дать приют ему и дружине они все равно не смогли бы, а добыча из пары коров и трех мешков зерна не стоила того, чтобы ссориться с местным населением. Сейчас для него главным было другое — как можно быстрее уйти, и он не собирался рисковать огромными сокровищами ради ерундовой добычи. Благодаря золоту, припасов у Харальда хватало своих. На ночлег останавливались где-нибудь на луговине; разводили костры, для Елисавы и Харальда ставили шатры, а хирдманы прекрасно спали прямо на земле, на войлочных кошмах и овчинах, завернувшись в плащи.
Ни днем, ни вечерами Елисава почти не общалась с Харальдом. Он, конечно, был не прочь завести разговор, но не настаивал, когда Елисава отвечала ему односложно и отворачивалась.
— Ты обижаешься на меня, Эллисив? — спросил он однажды.
— Нет.
— Тогда почему ты не хочешь разговаривать со мной?
— Просто не хочу.
— Ты так себя ведешь, будто я тебя похитил.
— А разве это не так?
— Ты сама захотела поехать со мной. Ты могла бы остаться.
— Я не могла остаться. Это ты все так устроил, что если бы я осталась, то… Тебя нельзя отпускать одного ходить по Руси.
— А здесь еще Русь? — Харальд поднял голову, отвернулся от слепящего пламени костра и посмотрел на лес, неровной черной кромкой отрезавший землю от темно-синего неба.
— Не знаю.
На самом деле за эти дни Елисава, непрестанно думая все о том же, поняла, почему она все-таки поехала с Харальдом. Тревога о нем и о тех, с кем он может столкнуться, была не главной причиной. Увидев его снова, она не захотела с ним расстаться. Во всяком случае, так быстро и в такой тревожной обстановке. Она прекрасно понимала, что он собой представляет: тщеславный, самоуверенный, самовлюбленный, наглый, дерзкий, упрямый, жадный до чужого добра, хитрый и коварный — в нем словно собралось все дурное, что доставило его соплеменникам их злую славу в последние три века. Но при этом он обладал умом, отвагой, силой, стойкостью, доблестью — тем, что обеспечило норманнам их победы, подарило богатство и власть над миром, от Британии до Иерусалима. Могучий, опытный и умелый воин, сильнейший из всех, кого она знала, воплощая в себе все их самые хорошие и самые дурные стороны, Харальд был истинным королем викингов. Едва ли где в мире сыщется еще один такой. Дружина обожала своего вождя и готова была идти за ним хоть на край света. К тому же Харальд был красив, статен, слагал стихи, умел подать себя и произвести впечатление на женщин, что обеспечивало ему благосклонность многих — от княгини Ингигерды до византийской императрицы Зоэ — и чем он беззастенчиво пользовался. И все же, как иногда казалось Елисаве, в его душе жило что-то хорошее. Возможно, наглость и коварство, рожденные необходимостью выжить и занять в суровой борьбе достойное место под солнцем, не задавили окончательно искру Божьего света в его сердце. А может, само тщеславие, желание хорошо выглядеть перед людьми и внушать им восхищение, заставляло его поступать великодушно и благородно — и это был тот редкий случай, когда тщеславие приносило человеку пользу и делало его лучше.
Так или иначе, но Елисава сознавала, что жизнь ее сильно изменилась с тех пор, как в ней появился Харальд. Она часто думала о нем даже после того, как дала согласие стать женой Магнуса, — отчасти ради достойного устройства своей судьбы, а отчасти затем, чтобы досадить ему же, Харальду. Именно с Харальдом, а не с Магнусом, княжна соизмеряла свои поступки. Именно благодаря нему вся ее жизнь окрасилась в какие-то новые, яркие цвета. Именно он наполнял ее воодушевлением, придававшим сил переносить тревоги и превратности. Если Харальд окончательно исчезнет из ее жизни, она опустеет. И сумеет ли Магнус заполнить эту пустоту? Магнус уже сейчас был конунгом Норвегии и Дании, а Харальд — никем, знатным бродягой, из тех, кого раньше называли «морскими конунгами». У него есть знатное происхождение, пара бочонков золота и верная дружина. И самоуверенность, заставляющая его считать себя Мировым Деревом. Много было таких в Северных Странах — десятки и сотни. Чьи-то имена остались в преданиях, о ком-то сама память сгинула в морских волнах или зарыта на семи стопах незнаемой чужой земли. Так неужели она, Елисава Ярославна, дочь одного из могущественнейших владык Европы, готова разделить судьбу этого бродяги? Сгинуть вместе с ним? Или — вознестись к вершинам власти, славы и памяти в веках? Кто знает? Все решает только Бог… и те три женщины, молодая, средних лет и старуха, что сидят у подножия Мирового Ясеня и вырезают загадочные руны на палочках-жребиях каждого из смертных… У нее еще было время, чтобы решиться вынуть свой жребий. Или не решиться.
