А эти вещи еще твои дети носить будут, никогда не знаешь, что случится завтра. Мы тоже хорошо жили, и ни о чем не думали, пока девяностые не грянули… – Катя вновь слушала краем уха. – И, кстати, передвигала письменный стол, – продолжила капать на мозги родительница, – вытащила ящички, а за ними – вырванный лист из твоих конспектов. Что-то про сердце, рисунок и все по-латыни. У тебя же тетради – хоть на выставку подавай, зачем испортила? Как приедешь, обязательно возьми и вклей. Ты меня слушаешь?!
– Ага, – с трудом выдавила девушка, и пульс гулко застучал в висках. – А там больше ничего не было?
– Нет.
Вот черт, снова тупик.
– Ну… если не считать безделушки какой-то, я ее выбросила. Ты такое не носишь.
– Зачем?! Кто тебе позволил распоряжаться моими вещами?! – Катя сорвалась на крик, но тут же взяла себя в руки.
– Ну, я же не знала… – опешила родительница. – Падлыч еще мусор не выносил, я сейчас достану, не отключайся… – и через минуту ее голос вновь зазвучал в телефоне, – Ну вот, успела, алкаша уже в коридоре с ведром догнала. Хороша же моя дочь – из-за бисера на мать орет, – и отключилась.
Катя спешно оделась и выскочила на улицу. Нужно максимально быстро добраться до дома родителей и забрать эту безделушку, чем бы та ни являлась.
Глава 40. Без слов…
Родительница встретила на кухне: она сидела на погрызенном Чапой стуле и усиленно делала вид, что пьет чай. Обиженно поджав губы, протянула вырванный лист, незнакомый браслет и с видом глубоко оскорбленного человека удалилась в зал.
Навскидку браслет и правда выглядел как обычная безделушка из разноцветного бисера. Однако, чем дольше Катя его рассматривала, тем сильнее тревога сжимала сердце.
Развернулась и побрела по коридору в свою бывшую комнату. Распахнула дверь и замерла в растерянности. Да, мама потрудилась на славу, заполнив свободное пространство ненужным хламом и прочей рухлядью. В углу на столе покоились две старые швейные машинки, а под столом – большой пузатый пылесос допотопных времен. Рядом были свалены ящики от буфета – видимо, на днях кто-то из соседей обновил кухню, и родительница забрала старье себе. У самого потолка их прикрывали поддоны от холодильника. Свернутый ковер опочивал под батареей, а на подоконнике цветочные горшки теснила пыльная посуда. Дальше по периметру стен размещались бесконечные мешки, пакеты, сумки…
Беспомощно огляделась и осторожно присела на край уже ставшей чужой кровати, застеленной десятком одеял сразу, и еще раз внимательно осмотрела браслет. Сейчас внутри боролось два желания: его хотелось надеть и, одновременно, выбросить в окно. Неуверенно сжала браслет в ладони. Встала и походила туда-сюда: два шага вперед, два назад, большего не позволяло царившее вокруг безобразие. Вновь присела на старое место. У кого-то она уже видела подобные фенечки. Память тут же услужливо подкинула ей картинки, даже несколько. И на них всех был Антон. Катя вновь заколебалась, теребя браслет, и, наконец решившись, медленно натянула его на запястье. И сразу сознание озарили воспоминания.
В тот день с самого утра лил дождь. Она шла из института домой. Последней была анатомия – изучали иннервацию сердца. Забежала в трамвай и, стряхнув воду, закрыла зонт. Кондукторша недобро покосилась на пол, ставший от этих действий еще более мокрым, но молча выдала билет. Катя примостилась на одиночном сиденье у окошка, положив зонтик рядом. И вдруг ощутила непонятный импульс выйти на две остановки раньше. Зачем? Откуда это пришло? Что за… Но внезапно в голове прояснилось, а внутри водоворотом закружилась Ярость. Она уже точно знала, что должна сделать. Она уже была другой. Посмотрела в окно, встала, сделала шаг к двери… как вдруг:
– Девушка, это вы забыли зонтик?
– Да, – развернулась и забрала его. – Спасибо, – холодно поблагодарила и подняла глаза. Антон! Это был Антон. Но тогда она увидела его впервые.
– С тобой что-то не так! – прошептал он.
Не ответила, просто вышла на улицу, а он последовал за ней. Не стала оборачиваться и выяснять, это совпадение, и у него здесь дела, или парню от нее что-то нужно. Сейчас не было возможности тратить на него внимание. По небу ползли черные тучи, но дождь накрапывал еле-еле. Не стала раскрывать зонтик. Там, чуть дальше, с одной стороны был железнодорожный мост, с другой – кирпичная стена завода, а позади – парк. Приблизилась и пошла вдоль стены, ведя по ней ладонью… Где-то здесь… Ага, вот! Она остановилась. Стена в этом месте не вполне являлась стеной.
Кирпичная кладка там, или проход – зависело от того, кто смотрел. Обычный человек видел стену, а ученик Мастера осознавал иную возможность. Возможность, что здесь есть проход. Он понимал, что материей руководит Система, и именно она поддерживает нерушимость всех физических законов и отрицает духовное. Ее главная цель – заставить людей вкладывать все без остатка внимание в нее саму, в трехмерный мир вокруг, зацикливаться на своем теле, следуя инстинктам, заложенным в генах, и бесконечно накапливать и потреблять. Но она лишь программа, как и созданная ею окружающая картина – лишь мираж, майя, чей-то сон, сценарий которого в большей степени определяют те, кто проснулся. Ведь тот, кто натренировал Волю, может локально использовать Систему, создавая иллюзии, которые для всех вокруг становятся реальностью. Катя вдруг отчетливо осознала, что блондинка не превращалась в Сову, как, к примеру, в фильмах про оборотней человек превращается в волка, и у него отрастает шерсть. Она превращалась так же, как на экране компьютера одна картинка просто сменяет другую.
А сейчас нужно было сделать из стены проход, впервые прогнув Систему, и примкнуть к остальным ученикам. Это была серьезная проверка, в процессе которой демоническая часть резко ослабляла человеческую. Она прокладывала в это измерение мост памяти, вызывая трансформацию на глубинном уровне, навсегда растворяя сомнение и неверие.
Катя сосредоточилась и нажала на кирпичи сильнее. Стена было поддалась, но вдруг вновь сделалась твердой. Вздрогнула, почувствовав кого-то рядом, и поняла – парень из трамвая стоит за ее спиной. Вот черт! Подобное не осуществить в присутствии постороннего, ведь обычно люди мешают своим неверием. Она развернулась:
– Ты что, сталкер? Убирайся отсюда, по-хорошему прошу.
– Не ходи туда, – глухо предостерег он. – Тебе нельзя!
И опять полил дождь. Спешно раскрыла зонт. Нужно было вырубить этого неадеквата и пройти сквозь стену.
– Я тебя предупреждала! – она уже примерилась, куда ударить, чтобы парень забыл обо всем от боли.
Но неожиданно он резко притянул к себе. Зонт отлетел в сторону. И поцеловал.
