Узнаю своего братика! Думаю, сейчас он сидит и прикидывает, как бы спустить с лестницы превосходящего в массе противника.
– Могу я их увидеть?
– Пока нет, – жёстко обрезал оборотень. – Тебе нужен полный покой. И так еле откачал. Норри, хоть и разгильдяй, но правильно сообразил, что тебя ко мне надо.
– Почему? – заинтересовалась я.
– Видишь ли, – вновь вернулся к своему вареву король вервольфов. – У каждой расы есть свои особенные магические способности. Мы можем использовать любое заклинание, но некоторые нам будут удаваться особенно легко и мощно. Например, у суккубов и инкубов великолепно получаются привороты, отвороты и всё, что связано с любовью. Вампиры специализируются на магии крови. Они прекрасно лечат все болезни, связанные с кровью, останавливают артериальные и венозные кровотечения любой сложности, устанавливают отцовство.
Я сразу же вспомнила Нох-рам-Лукуша и его возникшие затруднения.
– Кровь дракона не в счёт! – прочитал мои мысли Мортифор. – А в остальном вампиры – асы, они даже родовые проклятия способны снимать.
– Так и власть над существом получить, – заметила я. – Ведь подчинение самой главной физиологической жидкости даёт ключи ко всему организму. Тут и убить его можно, приказав, например, крови не идти к сердцу или заставить существо истечь кровью из малейшего пореза.
– Можно, – спокойно кивнул Мортифор. – Но вампиры, в основном, свою силу используют во благо. Они прекрасные целители.
– А друиды? – тут же вспомнила я общепринятые представления, так часто используемые в книгах.
– Они большую свою часть занимаются деревьями и растениями, – поморщился Лупус Карнификус. – Они в первую очередь поддерживают здоровье природы, в частности растений и животных, люди их мало интересуют. Да и не умеют они лечить разумные расы. А если для лекарства надо будет сорвать целебные травы, то друиды станут на сторону последних. По ним пусть лучше умрёт больной ребёнок, чем драгоценная однолетняя былинка.
– А эльфы чем занимаются, если друиды за флорой и фауной смотрят?
– Тут между этими двумя расами часто возникают столкновения.
– Хм, и я даже знаю почему!
– И не только на почве конопли! – снова прочитал мои мысли Мортифор. – Нечего так улыбаться, княжна!
Эльфы с друидами жили как кошки с собаками. Одним из их камней преткновения были поля конопли. За урожай урки и орки выкладывали огромные деньги. В основном, потому, что материальные ценности и предметы искусства воинственных кочевников мало интересовали. Их главными целями было: хорошо пожрать, выпить, покурить и завалиться на шкуры с какой-нибудь рабыней.
Своего скота или ремесла у урков и орков нет, если не считать грабёж, разбой да наёмничество в армии. Из имущества: конь, оружие да меховое одеяло, реже палатка. Всё остальное считалось лишним барахлом, которое они радостно сбагривали купцам и перекупщикам. А потому за коноплю платили очень щедро, снимая с себя всё, вплоть да портков. Естественно эльфы и друиды боролись за такого покупателя. И вечно конкурировали в качестве выращиваемого продукта. Мои последние нововведения значительно отяготили казну Лерри ванн Дерта, ещё больше натянув отношения с Милестеем.
– Друиды ещё не любят эльфов потому, – прервал мои размышления Мортифор, – что у них есть небольшой перехлёст магических способностей. Эльфы тоже способны лечить растения и животных, но их способности гораздо шире. Лесной народ может вызывать рост растений, создавать новые виды, чудесно владеет ремёслами, особенно теми, что связаны с искусством или стрельбой.
– А гномы кузнецы?
– Да. Они прирождённые геологи, кузнецы, литейщики. Великолепно делают оружие, различные машины, механизмы.
– А люди? – вдруг заинтересовалась я.
– А люди преуспели в уничтожении, – мрачно вздохнул Мортифор. – Им прекрасно удаётся изобретать оружие массового поражения. Вечно беспокойные, они стремятся вперёд, зачастую не задумываясь о последствиях, нарушают равновесие и плюют на это. Никому не верят и сами лгут.
– А вы? – решила я слегка сменить тему. – В фолианте говорилось, что вы владеете магией жизни и смерти. В чём это проявляется?
– Мы тоже способны убивать, – хмыкнул Мортифор. – Жестоко и цинично, в огромных количествах. Но мы можем также вытянуть душу, находящуюся за гранью, способны вернуть её в мир живых. Мы легко можем создать новую жизнь, необычный вид, а также прекрасно нам удаётся магия превращений. Так что Норри правильно тебя принёс. Нох-рам-Лукуш не смог бы помочь.
Зелье запахло ещё сильнее, скорее всего, приготовилось. Оборотень снял его с подогрева и перелил в пиалу, с которой подошёл ко мне.
– Пей, – приказал он.
– Что это? – осторожно принюхалась я к приятному аромату.
– Зелье приворотное, – ухмыльнулся Мортифор.
Я чисто машинально задумалась, перебирая в уме всё, что знаю по данному вопросу. К сожалению, тут мои познания оказались скудны. Крайне негативно относясь ко всяким приворотам и иже с ними, я мало уделяла внимания данному вопросу. И опознать даже самое простейшее зелье не могла.
Вот не понимаю, как можно навеки привязать к себе кого-то, игнорируя его желания? А если его потом разлюбишь? Или как жить и знать, что твой избранник любит тебя только из-за колдовства.
– Да ты пей, не бойся, – хмыкнул Мортифор. – Во-первых, тебе пора уже знать, что приворотные зелья ни на оборотней, ни на драконов не действуют. А во-вторых, я лучше проиграю, чем всю жизнь буду знать, что добился благосклонности не своими силами.
– А что это? – решила на всякий случай уточнить я.
– Лекарство, – в тон мне отозвался визави.
– А шалфей и мята там зачем? – продолжала упорствовать я. Насколько знаю, эти травы больше при простуде помогают. В моём случае я не знаю, как их применять.
– Для драматического эффекта! – начал раздражаться оборотень. – Пей давай! В бессознательном состоянии с тобой было проще!
– Ну, извини, – пожала я плечами и потянулась к чаше. Мортифор мягко отстранил мою руку и, придерживая мне затылок, поднёс пиалу к губам.
Зелье оказалось приятным на вкус, слегка терпким, и теплом разливалось по животу. На сердце сразу стало хорошо.
– А теперь извини, – отставил Мортифор чашу в сторону. – Мне надо осмотреть твою рану.
С этими словами он сдёрнул с меня одеяло и принялся спокойно разматывать бинт на груди. Исчезли из глаз игривые огоньки, он больше не флиртовал, теперь передо мной был серьёзный, сосредоточенный на работе целитель. Как любил поговаривать один мой знакомый лейтенант: «Врач половой принадлежности не имеет».
С одной стороны мне было очень приятно, что Мортифор относится с таким суховатым профессионализмом, отсекая в данный момент всё частное и личное. А с другой стороны – смотреть в его спокойные сосредоточенные глаза было даже обидно. Мда. Кто нас, женщин, поймёт?
Когда соскользнул последний бинт, показалась идеально чистая белая кожа с небольшим розоватым пятнышком в том месте, где попала стрела. Ни шрама, ни рубца.
– Невероятно! – выдохнул Мортифор, осторожно касаясь пальцами молоденькой кожи. – Ещё вчера я прикидывал, когда снимать швы, а сегодня всё исчезло! Даже нитки рассосались! Или точнее сказать твой организм их тоже переварил.
«Естественно! – хмыкнула я про себя. – Не пропадать же добру и дополнительным микроэлементам!»
– Ничего себе регенерация! – восторгался тем временем Морти, всё ещё гладя зажившее место, но в этих поглаживаниях не было ни какого сексуального подтекста, чисто профессиональный интерес.
– А почему зашивал? Разве не проще было бы воспользоваться заклинаниями? – поинтересовалась я.
– Да потому, – улыбнулся Мортифор. – Что магия на взрослого дракона нее действует, даже целительская! Думаешь, тебе Создатель на всякий случай такую регенерацию продумал?
– Погоди! Я ещё несовершеннолетний дракон!
– Теперь уже нет, – покачал головой оборотень. – По закону подлости твоё взросление завершилось именно в тот момент, когда ты получила стрелу плюс минус пятнадцать минут погрешности. Поэтому выхаживать тебя пришлось по старинке. Кстати, а что видят драконы, когда умирают?
– Космос, – не задумываясь, ответила я. – Мы летим среди тьмы, звёзд, планет. Такое удивительное чувство покоя и безмятежности. А что чувствуют оборотни, когда умирают?
– А мы бежим среди леса, – тихо ответил визави. – Вокруг колышется высокая трава, ветер свистит в ушах и играет с шерстью. На душе мир и удовлетворение. Эйфория. Возвращаться не хочется.
– Когда успел? – поразилась я, только сейчас поняв, что Морти со знанием дела говорит, словно на собственной шкуре испытал!
– Давно, – сморгнул оборотень. – Отец вытащил.
