всеми документами оказалась у нового владельца, и почему полиция ничего не смогла с этим сделать. И уж тем более чем всё закончилось…
Светлана поняла, что разговор не задался, и что при всём своём дружеском отношении, Константин не собирается ей помогать.
– Я закрутилась, что такого? А ты не напомнил, – попыталась включить она дурочку, но видя насмешливый взгляд мужчины напротив, поняла, что зря тратит время, не сработает. «И что мне делать? Не в ресторан же его тащить? А может и пригласить? А дальше что, в постель? Ну, уж нет, хоть он и ничего, даже очень ничего, но в постель с мужчиной, я не лягу».
– Ну что мне теперь, в постель тебя, что ли тащить? – вырвалось у неё вдруг.
– Ого, настолько всё серьёзно?
– Настолько.
– Нет, постель здесь не поможет, я примерный семьянин, ты же знаешь.
– Ничего я не знаю…
– Вот и хорошо, и не надо.
– Хорошо, постель не поможет, а что поможет?
– Расскажи мне правду.
– Хм… – она обдумала его слова, и решилась, – Ладно, слушай.
И рассказала всё, как есть.
– Офигеть, – подытожил он через два часа, – и под каким предлогом, мне звонить им?
– Не знаю.
– Мда, – он задумался, – ладно, помогу, но в этот раз, ты мне дашь честное слово, что когда всё закончится, ты придёшь сюда и всё так же честно расскажешь.
– Даю слово, – с облегчением пообещала она.
– Надо же, врёт и не краснеет.
– Я даю слово.
Он достал телефон, нашёл чей-то номер и отправил вызов:
– Анна Рудольфовна добрый день, это Константин, Артинвестмент. Нам тут предлагают картину на аукцион, рисунок Врубеля «Летящий Демон», и говорят, что есть ваше устное подтверждение. Это правда? Нет? Не было? Спасибо огромное, да пришлю картинку, но уже и так ясно, что жулики. Да, спасибо.
И посмотрел на Светлану.
– Это Киселёва из Грабарей, у них не было.
– Я поняла, – Светлана смотрела на него с огромным уважением. «Надо же, как ловко он выудил то, что ему надо»
– Сейчас в НИНЭ позвоним Александру Попову, – и отправил ещё один вызов, – Александр? Это Баталин, привет. Нам на торги предлагают рисунок Врубеля «Летящий Демон», говорят, он у вас был, и вы готовы дать на него положительную экспертизу. Это правда? Что? Он и сейчас у вас?
Светлана подалась вперёд, чувствуя, как до предела натянулись все её нервы – «Неужели удача?».
– И экспертиза готова? Отлично, а сдал кто, Кашина? Да подожду, – и он нажал отбой. – Сейчас выяснит кто им принёс его и перезвонит.
– Фантастика, так просто? Я в долгу не оста….
Тут телефон снова зазвонил, и не дал ей договорить.
– Кашина, ясно. Я знаю, что вы не можете до неё дозвониться, хозяйка не она, а Ильина Людмила Петровна, да, да. И как теперь забрать его? Ага, понял. И с доверенностью к вам. Ага. А стоит сколько? Понял, конечно. Спасибо, я передам хозяйке и позвоню тебе сказать, кто приедет, забирать его. Хорошо. Пока.
Нажал отбой и посмотрел на Светлану.
– Рисунок сдала им твоя Кашина по доверенности от Ильиной, полтора месяца назад. Экспертиза готова. Получить её может любой человек, с нотариальной доверенностью от Ильиной, и после уплаты пятидесяти тысяч рублей за экспертизу.
– Фууу, ну круто, – она наклонилась к нему, обняла и поцеловала в щёку, – выручил. Пошли в ресторан, выпьем чего-нибудь.
– В другой раз.
– Почему?
– Я не шутил, когда сказал, что я примерный семьянин. Так что, никуда я с тобой не пойду, извини. Ну всё, иди, занимайся доверенностью. Потом скажешь мне, кто придёт забирать рисунок, и я предупрежу Попова.
– Надо же, семьянин он, примерный. Ну, ладно, я добро помню, и придумаю, как тебя отблагодарить.
– Хорошо-хорошо, я понял. Всё?
– Всё.
– Тогда пока, до связи, извини, работы полно.
И достаточно бесцеремонно проводил её до дверей, уже отвлекаясь на какие-то рабочие звонки, дежурно чмокнул в щёку на выходе и ушёл.
– Какой всё-таки наглец, хоть и примерный семьянин… – с симпатией подумала Светлана и глубоко, с огромным облегчением вздохнув, досталала секретный телефончик (вот и пригодился) для звонка Ирине.
– Ира? Это Волкова, да-да, есть новости – я нашла рисунок. Нет, не шутка. Когда я шутила? Он на экспертизе лежал всё это время. Да, Кашина сдала. Нет, её не нашла. Не перебивай, слушай. Чтобы его получить нужно, чтобы сама Лидия Петровна приехала… Да, я понимаю. Дай договорить – либо, кто-то с нотариальной доверенностью от неё. Ну, кто-кто, ты например… Могу и я. Доверяешь? Спасибо. Тогда кинь мне СМСкой свою электронную почту, я отправлю скан паспорта. Вы сделаете на меня доверенность, и… – она задумалась, – пришлёшь её, например DHL, адрес я напишу. Ну, и отлично. Всё жду. – и нажала отбой.
Через три дня в квартире Бартман.
Светлана с Натальей Бартман, стояли в её мастерской, с интересом сравнивая оригинальный рисунок Врубеля с его копиями.
– Мда, гений есть гений, – вздохнула художница, скептически глядя на свои творения.
– Но близко, близко. Вам конечно виднее, но вот этот, например, очень близко, – Светлана показала на один из вариантов.
– Да ладно вам, мурня…
– Ладно, так ладно…
Бартман вытащила экспертизу и стала читать в слух, что там написано, сравнивая со своими рисунками:
– «Представленная на экспертизу акварель опубликована в…» – ясно, ясно, – «Стилистические и технологические особенности свидетельствуют о её несомненном оригинальном характере…» – ну да, ну да, – «сравнение экспертируемой акварели с подлинными произведениями Врубеля М. А. из музейного собрания Третьяковской галереи, выявило несомненное…» – понятно, – « способы построения объёма, и пространства, колористическое и композиционное решение…».
– Нет это всё ерунда – формальные, стандартные слова, написанные исключительно для клиента. Нам важно другое, что: бумага того времени, старение естественное, краски характерные для Врубеля, подпись идентична эталонным. А подпись у него, скажу я вам не сахар. Я так и не смогла с ней справиться.
– Нет, почему, вот эта очень похожа, – не согласилась Светлана и указала на один из белых листов с очень похожей подписью на нём.
– Отдельно от акварелей, ещё туда-сюда, а как начинаешь ставить на рисунки, так рука дрожит, хоть ты тресни. И вместе с ней запарывается весь рисунок.
– И какой выход? Отдавать им оригинал?
– Будем думать…
На следующий день, в музее Лермонтова.
Светлана отошла от стола в сторонку, чтобы не мешать сотрудникам музея, изучать рисунок со всех сторон. А они всё подходили и подходили.
«Бог ты мой, да сколько же их здесь работает?», – уже с опаской, думала она, наблюдая за их толкотнёй вокруг демона.
Наконец, от
