— Ты хочешь на мне жениться?
— Вообще-то… да. В будущем.
Не самые умные слова в моей жизни. И не успел я оглянуться, как она вернула мне кольцо с опалом и что-то вякнула на тему, что мы останемся друзьями, подразумевая такую дружбу, когда видятся раз в полгода. Во всяком случае я так ее понял. Она хотела, чтобы я прямо предложил пожениться, а я — ни в какую. Слишком был упрям и слишком молод и мог найти что-нибудь получше. То есть я так думал. И для достижения этой цели я ухаживал за любой девчонкой, которая говорила «да», и спал с девчонками, которые говорили «да», и прошло полгода, и вот тогда-то Джоэл возвратился в город.
Ему полагалось быть в Стэнфорде на полной стипендии, а он в супермаркете у Эдди Бауэра выбирал новое зимнее пальто в середине октября. Я заглянул туда на распродажу летних рубашек. То есть встретились мы по такой вот глупой случайности.
— Привет, Росс, — сказал он, встряхивая мою руку.
— Что ты здесь делаешь? — сказал я, а потом добавил, твердо зная, что этого ну никак не может быть: — Тебя что, вышибли из Стэнфорда?
— Вот именно, — ответил Джоэл, глазом не моргнув.
Я не поверил.
А он сказал:
— Я слишком много занимался другим. Вложением капитала и делами корпорации, которую создаю. — Он не упомянул о своем давнем предложении превратить мои скудные сбережения в целое состояние. Раскапывать это старье ему не требовалось. — Планирую приобрести кое-какие небольшие компании, разрабатывающие высокие технологии, и соединить их воедино. Компании, которые даже не подозревают, что между ними есть нечто общее, а оно есть. Во всяком случае, будет.
Я сказал:
— Желаю удачи. — Потому что так принято говорить, когда кто-то преуспевает. — Я уверен, что ты многого добьешься.
«Но многое — это сколько?» — спросил я себя.
Тут Джоэл посмотрел на меня по-другому. Будто самодовольно облизнулся. А может быть, я сам выискивал на его лице такое выражение. А может, это воспоминание у меня возникло несколько дней спустя, когда я случайно встретил сестру Полины, и она сочла нужным сообщить мне злоехидным голоском:
— Догадайся, с кем теперь бывшая твоя девушка?
Правду сказать, я и раньше терпеть не мог эту сучку.
Два дня спустя я заворачиваю в клуб после работы и, чувствуя себя приятно утомленным после поднятия тяжестей и после бега, спускаюсь на тротуар как раз в тот момент, когда мимо проезжает огромный белый лимузин. Номера на нем другого штата, что не удивительно. Мы маленький город со скромным населением — скромным во всех смыслах слова. Если вам требуется кортеж лимузинов, заказывайте их где-нибудь еще. А теперь этих чудищ на улицах столько, что никто и внимания не обращает на два-три в потоке машин поскромнее.
Этот лимузин плавно скользит мимо, потом резко тормозит.
С легким жужжанием опускается стекло задней дверцы, и очень знакомый голос произносит «Росс», не то дружески, не то с легкой усмешкой. Затем тот же голос говорит:
— Давай сюда! — только в чем-то это не совсем тот же голос.
У меня есть выбор. Мне как-то не совсем по себе, скверновато, но одновременно меня сжигает любопытство. Вот почему мой выбор — сойти с тротуара и, рискуя угодить под колеса, заглянуть внутрь салона, в полутьму затемненных стекол.
И я насчитываю пять Джоэлов…
Нет, шесть.
Шесть мужчин — шесть абсолютных двойников — сидят друг против друга, на всех спортивные рубашки и спортивные брюки, лица без усов и бороды, волосы от чуть слишком коротких до чуть слишком длинных. Попросту говоря, волосы, причиняющие наименьшее количество хлопот занятому человеку. И у каждого номер — все разные, — пришитый к рубашке над здоровым сердцем.
Они говорят «Росс» на одном дыхании.
Ситуация уже не просто необычная.
Они все начинают говорить, разом умолкают и смеются над своим единодушием. Потом ближайший ко мне Джоэл говорит:
— Ты куда? Подвезти?
— Мы просто катаемся, — объясняет другой. — Вспоминаем добрые старые времена.
Я не могу отвести глаз. Или просто моргнуть.
— Поехали с нами! — предлагают они хором.
И я готов ехать с ними. Втискиваюсь между двумя Джоэлами, а третий командует:
— Трогай!
Лимузин набирает скорость с плавной неизбежностью, делает два поворота, и мы выезжаем на Главную улицу радиатором к востоку, следуя какому-то заранее составленному маршруту. Разговор ведется быстрый и путаный. Шесть правых рук указывают на фасад старого магазинчика, и каждый спрашивает: «А помнишь, как мама?..» — и они умолкают, чтобы хорошенько посмеяться. Видимо, напоминать суть истории нужды никакой нет. Затем Джоэл справа от меня выпаливает:
— А где же «Водолей»?
Справа виден новый гараж со стоянкой, высокий, массивный и бездушный.
— В моем его тоже снесли, — говорит другой Джоэл. Еще двое подтверждают печальное известие. Четвертый говорит что-то о порнографии. А Джоэл слева от меня объявляет с явным удовольствием:
— А я купил мой. Купил, перестроил, и теперь там городской центр изящных искусств.
Чуть нагнувшись вперед, я разглядываю номера на их рубашках. Сто одиннадцать и подряд до ста пятнадцатого. Затем сто семнадцать. А где же сто шестнадцатый? Или нашел для себя что-нибудь поинтереснее? Хочу спросить, но у меня пропал голос.
Упоминается название фильма, и тот же Джоэл спрашивает:
— Где ты видел его в первый раз?
Один из них фильма вообще не видел.
Двое видели много лет спустя на DVD.
Но трое впервые смотрели его в «Водолее». Затем Сто Одиннадцатый спрашивает:
— А с кем? — и все настороженно молчат. Трое Джоэлов многозначительно и хитро косятся на меня.
С Полиной. Вот ответ.
— К чему это вы? — бормочу я.
Джоэл справа — Сто Семнадцатый — дружески хлопает меня по плечу и объясняет:
— Мы только что шагнули сюда и пытаемся установить, где наши жизни расходятся. В такую вот игру мы сейчас играем.
— А, так! — умудряюсь я выговорить. — И сколько же вас ухаживало за моей женой?
Сто Семнадцатый спрашивает:
— А кто твоя жена?
— Полина Гэмбл, — догадывается другой.
Я быстро киваю.
Наступает секундное молчание, затем пятеро поднимают руки. Торжественное выражение на их лицах несколько подпорчено мальчишеским злорадством. У них вырываются смешки. Кто-то говорит:
— В старших классах. А трое других признаются:
— И потом тоже.
Я гляжу на эту троицу.
— Вы с ней поженились?
Двое отвечают «нет».
— Так за кого она вышла? — вынужден спросить я.
— За тебя, — отвечает один из них. — Через год после того, как я бросил Стэнфорд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
