вцепилась пальцами в его перья, пока их кружило вниз головой. Ей казалось, что вот вот ремни расстегнутся и она рухнет вниз, в пугающую пустоту. Сверху к ней прижимался Кир Аверин и от его дыхания на шее, ей становилось чуть легче.
Когда все улеглось и Арай вновь завис в воздухе, хлопая крыльями, внизу разгорелась битва. Андроник Великий наскакивал на Цициелию, бил ее крыльями, впивался в ее чешую острыми когтями, извергал на нее пламя из всех трех голов.
Она извивала длинную шею, щелкая зубами, с которых стекал яд. На земле, она была куда медлительней и неповоротливей, чем была в глубине темных вод. Теперь оказавшись на суше, ей стало сложней отбиваться от его атак.
Тьма морских морей и свет солнца бились, рассыпая в песок дома под собой. Соль, вода и яд схлестнулась с огнем, пеплом и ветром. Победить мог лишь один.
Глава 33. Битва и бродячий дух
Андроник Великий был мельче Цицелии раза в полтора, то ли от того, что он был моложе, то ли от того, что будь его тело крупнее, то крылья, даже такие огромные, не смогли бы поднять его в небеса. Однако, на суше он имел преимущество, столь же существенное, что и Цицелия в глубине морских вод, куда она едва его на затащила в начале боя.
Дракон-император рычал, его три головы извергали пламя, когти и зубы впивались в покрытую антрацитовой чешуей плоть. Цицелия выла высоко и пронзительно, от звуков ее голоса закладывало уши и раскалывалась голова.
Она дернулась вперед, ухватив Андроника Великого за правую голову. Ее челюсти сжались и тот задергался, безуспешно пытаясь вырваться. Все сложилось бы печально, не будь у него других голов. Одна обдала раскаленным пламенем прорези жабр, а вторая обвилась вокруг ее ребер, стремясь задушить. Андроник Великий захлопал исполинским крыльями, подняв бурю, разбросавшую во все стороны дирижабли и рухов. Он сумел взлететь, поднимая за собой титаническую тушу Цицелии, а затем со всего размаха обрушил ее на скалу, высившуюся возле берега. Земля содрогнулась и пошла трещинами.
Кир наблюдал за этим со спины Арайя, чувствуя себя крайне странно. Впервые за многие годы, у него кружилась голова во время полета. Казалось, словно он смотрит на все со стороны. Изнутри его разрывали противоречивые чувства: жалость и беспокойство за дракона-императора, злость на Андалур, и при этом неописуемый восторг, словно самое прекрасное, что он мог увидеть в жизни, вдруг произошло.
Ему не верилось, что дракон-император принял, наконец, свое истинное обличье, обернувшись огнем, пеплом и ветром — яростью и воплощением стихий, древних и прекрасных, куда более могущественных и совершенных, чем жалкие и бесполезные люди.
Как будто, одного этого было мало, но пробудились и другие драконы, и перед ними предстала Цицелия — повелительница темных вод. Ее тело черное и гладкое, сияло в отблесках полной луны и звезд, плавилось в пламени, извергаемом Андроником Великими, от которого ночью делалось светло, как днем.
Перед силой и мощью этих безупречных созданий, дирижабли, корабли и крошечные фигурки колдунов, прижавшихся к спинам рухов, казались лишь игрушками, разбросанными ребенком по ковру.
Киру самому делалось странно от своих мыслей, и он безуспешно пытался их прогнать, но они просачивались в его разум, как вода сквозь песок. Он слышал их, как навязчивый, до боли знакомый голос, не позволявший ни на миг сомкнуть глаза и отвести взгляд от бившихся внизу исполинов.
Кир не выдержал и, собрав всю силу воли, ткнулся лицом в волосы госпожи Агаты, пахнувшие медом и молоком. Так ему стало чуть легче, но голос внутри головы закричал, едва не впадая в истерику, и требуя, чтобы он смотрел.
— Кир… Ты слышишь меня, Кир? — раздался другой голос, передаваемый кольцом, и он с облегчением узнал Елену.
Он давно сообщил ей то, что госпожа Агата вызнала у Цицелии — носитель колец находился на дирижабле в стороне от битвы.
— Да, я тебя слышу, — отозвался Кир. — Вы нашли ее?
— Да, нужна помощь. Лети ко мне.
Кир приказал Арайю найти Айрин. Рухи, связанные нитями ментальных паутин, всегда чувствовали, где их собратья.
Арай пронзительно и высоко закричал, устремляясь в сторону пылающего Лунного острова. Но не долетев, он сделал резкий поворот, набирая скорость, и вскоре звезды впереди погасли, перекрытые темной тушей дирижабля.
В отличие от остальных летающих машин, огни на этом не горели, ничем не выдавая его присутствие в темных небесах. Это была одна из причин, почему его оказалось так сложно заметить.
Арай плавно поднырнул под вытянутую гондолу, привязанную к огромному, надутому газом пузырю, и вскоре зацепившись когтями за обшивку, повис рядом с Айрин, деловито кромсавшей клювом фасад гондолы.
Кир кивнул Елене, болтавшейся вниз головой в седле, рядом с бледно-зеленым братом Сильвием, а затем прикрыл глаза, отчасти, чтобы спасти их от летевших во все стороны мелких щепок, отчасти, чтобы унять тошноту и дрожь, пронзившую его до костей.
Если они угадали верно и княжна Мира здесь, то осталось совсем немного. Они отменят приказ, а без помощи водяного змея, андалурцы и их железные машины не смогут долго им противостоять.
Вскоре рухи пробили клювами достаточно большую дыру, чтобы они смогли пробраться внутрь гондолы. Агата до смерти боялась карабкаться, хватаясь за ремни седла, а затем и за шею руха. На холоде пальцы замерзли и плохо слушались. Воздуха не хватало. Гудела голова.
Если бы следом за ней не лез Кир Аверин, не очень галантно подпихивающий ее под спиной, и если бы не ледяные влажные прикосновения теней, посланных Еленой и схвативших ее за руки, то она бы точно упала, сорвавшись вниз.
Ей казалось, что она целую вечность ползет по скользким перьям Арайя, но на самом деле, спустя пару ударов сердца, она уже пролезла в пробитую в корпусе гондолы дыру, и плюхнулась на колени, рядом с тяжело дышащим братом Сильвием.
— Вы в порядке, госпожа? — спросил он, такой же бледный, как должно бы и она сама.
— Да, — еле выдохнула Агата, сражаясь со стремящимся выпрыгнуть через горло сердцем.
Они оказались в комнате, обитой дубовыми панелями, и напоминавшей обычную гостиную, с парой кресел с причудливо изогнутыми спинками и небольшим столом.
— Все прочие всадники заняты, — сказал Елена. Она стояла над ними, собранная и даже словно немного скучающая. — Впрочем, я бы и не стала их звать.
Она покосилась на Кира Аверина, и тот молча кивнул. В отличие от Агаты и брата Сильвия, генерал твердо стоял на ногах, и держался
