все дураки и не понимают, как внутри нас все устроено, — сказал он, и повернувшись к Агате, взял ее за руку, легко сжав ее ладонь. Его когти скользнули по ее коже. — Вечно спать может лишь Дро, — такова его особенность. И его пробудила Лидия, когда накинулась на нас с кинжалом. До того, он ворочался лишь, когда Мира хотела причинить нам вред, но ты и Елена нас защитили, и он так и остался спать.
Агата положила вторую руку на его ладонь. Его кожа была обжигающе горячей, а нанизанные на каждый палец золотые кольца, раскалились на солнце.
— Так значит, вы все-таки сможете обернуться? — прошептала она.
— Когда придет время, — отозвался он.
— И все эти годы вы не вставали на крыло, потому что Дро спал?
— После того, как нас предали, люди ополчились на нас, убили наших невест и истребили сотни служителей, все кругом погрузилось в алый туман. Мы не спали, но и не бодрствовали. Других драконов не осталось, не осталось и близких, верных людей. Тогда мы хотели прекратить наше существование. Нас заперли в темной комнате, где мы истощались, лишенные солнечного света. Когда пришел Роло, — Агата поняла, что он имеет в виду князя Дуаре, отца Лидии и предыдущего гласа, — Все изменилось. Он сумел пробудить Ника, как самого жизнелюбивого и живучего, а затем и меня, но до последнего времени, мне совсем не хотелось, как-то проявлять себя.
— Значит, Ник… Он не спит?
— Дремлет, иногда раскрывая глаза. Слишком устал, так долго быть ведущим, но когда придет время, он пробудится без всяких хомяков.
Агата широко улыбнулась. Солнце на горизонте гасло, пока в ее сердце разгоралась надежда, взамен страха и паники.
Дракон-император погладил ее по голове.
— Мы говорим тебе это лишь потому, что доверяем, но обещай, что сохранишь все в тайне и не расскажешь никому.
— Но почему?
— Против нас сейчас действуют бродячие души. Это опасный и грозный дар. Когда-то подобный был и в роду Капуцеров. Их невозможно увидеть, поймать и остановить. Даже сейчас, пока мы говорим, они могут быть рядом.
— Но разве дух, покинувший тело, не будет выглядеть, как огненный шар?
— Лишь если захочет проявить себя, а если нет, то может оставаться невидимым. Однако, выйдя из тела, они не могут влиять на материальный мир, лишь проникать в чужие тела и рушить разум изнутри.
— Фрола Зериона поймали. Его места силы проткнули иглами — он не сможет больше вам навредить. Неужели вы опасаетесь, что его дух, может быть рядом? — по спине у Агаты побежали мурашки.
— Где его дух мы знаем, и вовсе его не боимся, но с чего ты взяла, что он единственная бродячая душа? Тот дух, который появился в трапезной на церемонии Золотого кольца… мы не поняли, кому он принадлежит, но точно не Фролу.
— То есть у него есть сообщники, обладающие тем же даром? — все внутри Агаты, вновь сжалось от страха.
— Агата, знание — опасно, а неведение — спасительно, — высвободив ладонь из ее рук, он вновь погладил ее по голове. — Тебе следует отдохнуть. Ночь будет долгой, а твой дар нам пригодится. Возвращайся в покои и ложись спать. Тебя разбудят, когда все начнется.
Агате стало обидно, что он так резко прервал разговор, но и приятно от того, что проявил заботу. Она и правда чувствовала себя уставшей.
Вернувшись в комнаты, она завалилась прямо на застеленную шелковыми простынями постель дракона-императора, и заснула в окружении набитых козьим мехом круглых кукол, изображавших Андроника Великого, его невест и генерала Аверина.
Зеленая змейка выползла из-за пазухи и свернулась у ее шеи.
Небо окончательно потемнело, уступая место огням звезд и сиянию полной луны. Кир стоял на узком балконе, глядя на черную морскую гладь. Ветер трепал его волосы и играл полами плаща.
— Шпионы заметили их приближение, — сообщил Тару, выходя на балкон. — Небесный и морской флот Андалур приближается к Лунному острову. И… она тоже…
— Я знаю, — отозвался Кир.
Он видел глазами Арайя, мечущегося по небу вместе с остальными рухами, сияние огней дирижаблей и железных кораблей. Под темной гладью воды выделялась угадывалась тень — с длинной шеей и острыми линиями шипов на хребте — Цициелия, морской дракон.
— И вы так спокойны? — щелкнул языком Тару. — Его величество все еще здесь, он не сможет обернуться и тогда…
— И тогда он поймет, что нужно уходить. Я уже говорил вам, что заставить его уйти силой невозможно. Он должен захотеть сам.
Кир оставил Тару и отправился в покои дракона-императора. Когда он подошел к отведенным Андронику Великому комнатам, то увидел выстроившихся у дверей служителей.
— Его величество приказал оставить его одного, — сообщил брат Коинт. — Он велел никому не заходить…
Не став слушать его, Кир распахнул двери и вошел внутрь. Никто не стал его останавливать.
Внутри было тихо и темно. Лишь несколько свечей, чадили в нишах. Дракон-император стоял возле стола, снимая с пальцев кольца. Его расшитая золотыми нитями мантия, кожа и светлые волосы, отражали слабые отблески огня, и казалось, что он весь сияет.
— Ваше величество… — начал Кир, подходя к нему.
— Она здесь, мы знаем, — отозвался тот, пытаясь расстегнуть браслет. — Разбуди Агату.
— Что, простите?
— Все-то приходится делать самому, — пройдя мимо Кира, он дошел до широкой арки, занавешенной синими занавесями и отведя их в сторону, снял с ноги туфлю с загнутым носом, и, размахнувшись, кинул ее.
За занавесями, кто-то ойкнул и изнутри появилась госпожа Агата с всколоченными волосами. Кир прикрыл глаза, выдыхая. Он не хотел думать о том, что происходило за закрытыми дверями императорской опочивальни.
— Агата, ну-ка помоги нам снять украшеньица! — приказал Андроник Великий.
Кир замер, чувствуя, как заходится галопом сердце. Он не хотел себя обманывать, уверяя в том, чего на самом деле не было.
— Ваше величество! — прошептал он, помимо воли, падая на колени.
— Какой бестолковенький, — покачал головой дракон-император, пока госпожа Агата боролась с застежками ожерелья на его шее. Если вчера он был одет в скромные одежды служителя, то уже сегодня предстал в своем обычном облачении. — Мог бы вот помочь лучше. Золото и брилльянтики, между прочим не растут на деревьях, чтобы просто так их раскидывать.
Госпожа Агата помогла ему снять оставшиеся драгоценности и он сам скинул с плеч мантию, оставшись лишь в нижних одеждах, которые почему-то сегодня были алыми.
Он подошел к стеклянным дверям и распахнул их, впуская внутрь прохладный ночной ветер.
И тут воздух разрезала высокая и тонкая песнь, и от одного ее звучания замерло в ужасе сердце. Цицелия была здесь.
