пыталась вырываться, но рука Фергюса была крепка, как железные тиски.
— Вот что, красавица, — строго сказал молодой человек. — Хоть ты из Менгиров, хоть тебе выпало много испытаний в жизни, тем не менее я тебе вот что скажу: веди-ка себя по-человечески. А если не будешь, то я отправлю тебя в горы, где никто не будет превозносить тебя за твои умения и подвиги. Тебя заставят делать чёрную работу наравне с другими, авось там ты научишься уму-разуму. И если я услышу от тебя глупые хамские высказывания, то лучше тебе тогда вообще вернуться в тюрьму Штейнмейстера.
— Ну, Фергюс, отстань, мне больно, — Нелли извивалась, безуспешно пытаясь вырваться из железной хватки бывшего контрабандиста.
— Наплевать, что тебе больно. Прекрати причинять боль другим, хватит этих дурацких выходок, недостойных Менгира!
— Ладно, ладно, — сдалась Нелли. — Не буду. Я просто хотела пошутить.
— А если так пошутят над тобой? Нас ведь много, и шутить мы можем долго и смешно.
— Ну я же сказала, не буду, отпусти меня! Я ведь тоже хочу попрощаться с Эстебаном!
— Пообещай мне, — начал Фергюс, но Нелли перебила:
— Я уже пообещала! Слово Менгира!
— Хорошо.
Нелли сбежала вниз, где Эстебан уже помахал рукой всем, кто оставался. Оружейник поднял воротник плаща, что раздобыл ему Фергюс, закутался поплотнее и уже шагнул за порог, когда Нелли крикнула:
— Пока, Эс! Счастливого пути! Спасибо за всё, что ты сделал для нас с Мелисом!
Эстебан улыбнулся ей.
— Пока, Нелли! Я надеюсь, мы ещё встретимся!
Вскоре он вышел за калитку и растворился в людском водовороте.
Оставшимся было грустно. Долорес потихоньку вытерла слёзы, чтобы этого не заметила Нелли. Но Нелли не хотелось больше язвить и издеваться. Ей и самой будет не хватать Эстебана, такого доброжелательного, спокойного и уверенного в себе. Хотя, впрочем, с ними остаётся Фергюс. Нелли немедленно взбодрилась. Несмотря на взбучку, только что полученную от Фергюса, она была горячо привязана к нему. С ним были связаны тёплые воспоминания об их путешествии, когда они все ещё были вместе, и Круг Посвящённых был единым и замкнутым.
— Фергюс!
— Что?
— А если бы мама вернулась к нам, как ты думаешь, это возможно?
Фергюс таинственно улыбнулся, и сердце Нелли заколотилось. Мелис тоже замер.
— Ребята, я думаю, нам скоро следует ждать гостей.
— О! И кого же это? — в голосе Нелли прозвучало разочарование. — Надеюсь, не Каменных Псов, а то я их не люблю.
Все засмеялись.
— Нет, красавица, не их. Я их тоже не очень-то люблю. Даже больше — терпеть не могу. Просто ты спросила, а я тебе ответил.
— Так, значит, она вернётся?
— Потерпи совсем немного — сама увидишь!
Нелли, напевая что-то себе под нос, не очень мелодичное, но весьма жизнеутверждающее, ринулась в спальню девочек.
— Мелис! — крикнула она. — Помоги навести порядок, а то я ведь знаю, мне от мамы попадёт!
Юноша, не говоря ни слова, пошел за ней. Зато на красивом лице Долорес появилось лёгкое сомнение:
— Фергюс, как вы думаете, Эйлин, когда появится, будет проверять, насколько здесь чисто?
— Нет, красавица, я так не думаю, — Фергюс стал непривычно серьёзен. — Просто не хочу расстраивать Нелли. Это совсем не та Эйлин, которую мы все знали.
— А Мелис что? Он тоже верит, что вернётся та дама, с которой они прошли половину Сариссы?
— Нет, Долорес, Мелис мыслит куда более трезво, чем Нелл. Он пошёл за ней, потому что даже если бы она позвала его в пекло, он всё равно пошёл бы. Он тоже не хочет расстраивать её раньше времени. Любит он её, понимаешь?
Долорес вздохнула:
— Почему же, раз рядом с ней такой любящий человек, сама она смеётся над чувствами других?
— Ой, красавица, не разводи эту философию, что я могу тебе объяснить? Наверное, она очерствела за этот год. Шутка ли — пережить такое! Хотя вообще-то она и раньше не отличалась спокойствием и послушанием.
— Знаете, я думаю, что Нелли права. И госпожа Эйлин — прежняя или новая — вовсе не должна очутиться в свинарнике. Поэтому предлагаю, и даже настаиваю, чтобы вы двое тоже взялись за уборку, — заявила Дисси. — Иначе, Фергюс, я пожалуюсь на вас дедушке.
— Ну что, красавица Долорес, похоже, что мы влипли! — рассмеялся Фергюс. — Придётся тебе взяться за веник, а мне за тряпку. Кстати, домашняя работа — лучшее лекарство от сердечных недугов!
Глава 158. Узнавание
Примерно через час или полтора усердной работы домик просто заблестел (насколько это возможно для такой старенькой хибарки). Все весело перекликались где-то наверху. Эти голоса и услышала Саламандра, которая умудрилась материализоваться прямо в середине гостиной (она же — столовая).
— Да, это тебе не горная резиденция Братства, — негромко сказала она. — Здесь куда приятнее.
— Эй, кто там? — крикнул Мелис, перевесившись через хрупкие перильца лестницы.
Эйлин молча смотрела на него. Юноша тоже умолк и замер, будто загипнотизированный. Он навалился на перила всем телом, и Саламандра тихо предупредила:
— Выпрямись, Мелис. Эти перила не выдержат тебя.
Мелис сделал несколько шагов навстречу к ней.
— С кем ты разговариваешь? — послышался девичий голос сверху.
Второй голос ответил:
— Сам с собой, конечно. Почему бы не поговорить с хорошим человеком?
В ответ на это раздался дружный смех. На лестнице показались три девушки, за их спинами стоял Фергюс с дырявым пледом в руках.
Фергюс перестал смеяться первым. Саламандра поднялась на несколько ступенек.
— Пропусти меня, Мелис, — попросила она юношу.
Мелис беспрекословно повиновался. Девушки растерянно умолкли. Саламандра подошла к ним и внимательно посмотрела каждой в лицо. Её взгляд остановился на той, которая стояла посередине.
— Нелли? — не то спрашивала, не то утверждала она. — Я думала — ты другая…
Нелли тоже пристально вглядывалась в лицо той, которая считалась её матерью. Да, черты лица прежние. И глаза те же. И всё-таки что-то новое проглядывало в ней, что-то чужое. Прежняя Эйлин никогда не была такой. Какой? Наверное, такой отстранённой. Она — и не она. Та — и не та. Нелли прислушалась к себе, к своим чувствам. Она не испытывала никакой радости, никакого волнения, как тогда, когда Фергюс рассказал им об Эйлин. Её сердце ничего ей не говорило.
По-видимому, то же самое происходило с Саламандрой. Она тоже вглядывалась в Нелли, ожидая непонятно чего.
— Я помню, как ты унесла с лотка хурму, — вдруг сказала Эйлин. — Это было давно. Ты называла хурму яблоком. Я догнала тебя, но ты успела откусить кусочек. У меня едва хватило денег заплатить за эту хурму, такая она была большая…
— Это было давно, — прошептала Нелли. — Я была маленькая,
