— Здравствуйте, Зоя Филипповна! — громко сказал он еще с порога и приложил руку к кепке. И, только уже после этого снизив громкость, спросил: — Это что же делается? Как-то вроде и нехорошо, товарищ парторг.
— А что такое? — спросила Зоя Филипповна и оглядела все лицо Васина, словно что отыскивая на нем. — Да вы садитесь.
Васин сел на краешек стула.
— Интересуюсь не только я, но и ребята из цеха: это за какие такие дела Сбытчика уволили? По чему по такому?
— Распоряжение председателя.
— Понятно, не мое. А вы что, согласные? — уловив в тоне Зои Филипповны намек на усмешливость, спросил Николай Петрович.
— Конечно, зарплата у Михаила Семеновича страшно завышенная.
— Ну так, а вы потолковали, может, он согласный на меньшую? Зачем увольнять-то сразу?
— Это вы правы... Действительно, может, он согласился бы и на меньшую зарплату. Идемте к председателю. — Она живо собрала бумаги, сунула их в ящик стола и, поправив волосы, пошла впереди Николая Васина. Он поспешил за ней, стараясь подладиться под ее мелкий шаг.
— Очень хорошо, Иван Дмитриевич, что мы вас застали, — сразу же начала Зоя Филипповна, как только вошла к Климову.
— Что такое? — недовольным голосом спросил Климов, глядя на оживленное лицо Зои Филипповны.
— Говорите, товарищ Васин.
— Так я же вам все обсказал, теперь вы это самое... — не ожидая, что ему придется докладывать председателю, в замешательстве сказал Николай Петрович.
— Говорите, говорите...
— Ну, тогда вот, хотелось бы узнать, товарищ председатель, почему же вот это такое, увольняете людей и ни с кем не советуетесь...
— Каких людей?
— Да вот Михаила Семеновича.
— А зачем он нам такой дорогой? Я полагаю, Найденков прекрасно справится с работой, и в колхозной кассе останется порядка трех тысяч экономии в год. Это что, вас не устраивает?
— Не об этом речь. Но только и Михаил Семенович мог бы за такие деньги, как и Найденков, работать бы.
— Он отказался. Я говорил с ним.
— А-а... Я этого не знал. Он не сказал мне.
— Так о чем мне советоваться?
— Да нет, тогда все ясно... Чего уж... Извините, — неловко отступил к дверям Николай Петрович.
— А вы что хотели сказать? — спросил Климов Зою Филипповну.
— Товарищ пожаловался мне. Вернее, обратился, вот я и хотела все сразу же выяснить. И пришла к вам. Тем более что и для меня было совершенно неизвестно, что Михаил Семенович не согласился на ваши условия. Если бы я знала, то, естественно, сама бы все объяснила товарищу, но я не знала, поэтому и пришла.
— Вот что, чтобы по мелочам мне вас не информировать, давайте ваш стол сюда, ко мне в кабинет. Будете здесь работать. Заодно и ко мне лучше присмотритесь, а я к вам. Товарищ, помогите перенести стол, — сказал Климов Николаю Петровичу.
— Есть! — с готовностью ответил тот и поспешил из кабинета за столом парторга, в душе ругая себя за то, что сунулся не в свое дело. Будто не знает, что начальство всегда объяснит так, что и крыть нечем. Если б был в курсе, тогда другой резон, а то, вишь, и парторг-то не знает, так куда ж тут такому, как он, который торчит целыми днями в цеху да дома. Откуда ему знать все тонкости-то! А и Сбытчик тоже хорош. Нет чтобы все досконально передать, что, мол, отказался от меньшей зарплаты, — так нет, молчит, будто огурец в рот сунул. Только человека ставит в неловкое положение, черт толстый! Ну, хрен с ним...
— Посторонись! — крикнул Николай Васин, неся стол ногами вперед. — Парень, открой дверь! Шире!
И стол въехал в кабинет председателя и встал на то место, какое было указано председателем. Жаль только, что Климова в эту минуту уже не было в кабинете. Васину почему-то подумалось, что было бы ой как добро, если бы председатель увидел, как он быстро и ловко выполнил его поручение.
Но председателя не было, он переходил улицу, направляясь в гараж. И надо ж, чтобы непременно в эту минуту попался ему на глаза персональный шофер Сбытчика Толик Веселов, слонявшийся по двору в поисках полудюймовой гайки.
— А этот паренек чем занимается? — спросил Климов у главного механика.
— Он в личном распоряжении Михаила Семеновича. Нам не докладывается. Куда, что — сам решает. Если только какой ремонт, тогда уж к нам идет, — ответил механик и подозвал Толика. — Вот, Толик, это наш новый председатель правления колхоза, чтобы ты знал. А то ходишь и не здороваешься. — Главный механик был рослый, сильный, и потому голос его всегда звучал благодушно, и, что бы он ни говорил, хоть даже с подковырочкой, обижаться или сердиться как-то даже и в голову не приходило. Не пришло и Толику.
— Здравствуйте, — сказал он председателю, но сказал сухо, потому что первая заноза саднила сердце, хотя об этой занозе Климов ничего не знал.
— Чего это вы тут делаете? — с интересом разглядывая парня, который находился в личном распоряжении Сбытчика, спросил Климов.
— Гайку ищу.
— Нашли?
— Нет еще...
— Какую вам надо гайку?
— Полдюймовую.
— У вас есть полдюймовая гайка? — спросил Климов у механика.
— Найдется.
— Дайте ему, а то ведь он целый день проходит. Что тебе, Толик, еще нужно?
— Больше ничего.
— Машина-то где?
— А во дворе у меня.
— Непорядок, надо, чтобы она стояла здесь, в гараже. А то ведь и дождем ее мочит, наверно. Навеса-то нет, или она рядом с коровой стоит?
— Я ее брезентом закрываю, — глухо ответил Толик.
— Ну вот, пригони сюда машину, здесь прихватишь народ, придут из цеха, и поедешь в первую бригаду. Будешь возить зеленую подкормку.
— Я этим не занимаюсь. У меня другой профиль, — побледнев, ответил Толик.
— Через пятнадцать минут должен быть здесь, через полчаса на ферме. Действуйте!
— А если я не согласен!
— Тогда сдадите машину механику и пойдете пешком в ту же первую бригаду, — спокойно ответил Климов. Да, в таких случаях он не горячился. Он обладал чертами настоящего организатора. А организаторы, как правило, люди с крепкими нервами и по пустякам их не расходуют.
«Зараза! — подумал Толик. — Вот гад! Теперь и до меня добрался». Так в его сердце вошла вторая заноза. Она долго будет саднить, до тех пор, пока не произойдут некоторые важные события. Но о них несколько позже.
«А кому же я теперь буду подчиняться? Кто будет моим шефом?» — подумал Толик и повернулся обратно к председателю.
— Я что же, напостоянно в первую бригаду, или как? — спросил он, хмуро глядя на председателя.
— В распоряжении Захара Афанасьевича Найденкова, но только в те дни, когда будете заняты у него, а в остальные — в распоряжении главного механика.
— Значит, теперь мой шеф — Захар Найденков. Сила!
— А чем же он хуже вашего Сбытчика?
— Сравнили! — хохотнул Толик.
— Честно говоря, мне бы не хотелось и сравнивать Захара Афанасьевича с вашим дельцом. Но неужели он вам нравится? За что?
— За все. — Толик исподлобья взглянул на председателя. — Только он не делец, а нормальный дядька, каких поискать. Он и в другом месте не пропадет, а вот вам без него, с Захаркой Найденковым, будет затычка.
— Послушай, — доверительно сказал Климов, — тебе очень не хочется работать в бригаде?
— А кому захочется возить навоз да в минералке мазаться?
— Но ведь кому-то надо.
— Ну, кому надо, тот пусть и вкалывает, а у меня особой охоты нет.
— Значит, ты лучше других. Чем же это, если не секрет?
К ним подошел механик. Толик взял гайку, подкинул ее на ладони и, усмехаясь, пошел к воротам.
— Ты мне не ответил! — крикнул вдогон Климов.
Толик обернулся.
— А нам некогда. Чао! — И потряс рукой.
Нет, он не пошел к своей машине, — была еще надежда на нового шефа.
Его он нашел на складе. Найденков знакомился с продукцией — вертел в руках бобины, подрозетники, вникал в чертежи, попутно расспрашивал бригадира, что к чему, как.
— Товарищ шеф, в ваше распоряжение прибыл! — лихо отрапортовал Толик своему новому начальнику.
— Чего еще за шеф, — снисходительно, как на маленького, поглядел Найденков.
— А как же, теперь вы мой самый непосредственный шеф! — светло глядя в глаза Найденкову, ответил Толик.
— Ну, коли шеф, так шеф. Чего делаешь?
— Да вот председатель направил в первую бригаду — зеленую подкормку на ферму возить, — стал объяснять Толик, как ему казалось, с таким расчетом, чтобы Найденков тут же возмутился — как это, мол, так, без его ведома распоряжаются его личным шофером. По крайней мере Михаил Семенович повел бы себя именно так. Но Найденкова это нисколько не задело.
— Ну давай, вози, — ответил он. — Когда будешь нужен, скажу. А пока там вкалывай.
— Раньше такого порядка не было, — сказал Толик, — Михаил Семенович ни за что бы не допустил.
