— Ме’Линди, — произнес как ни в чем не бывало Жак, что, учитывая ситуацию привело ее в боевую готовность. Он показал глазами.
Ей потребовалось мгновение, чтобы засечь муху-шпиона в одной из теней, прицелиться своим пальцевым лазером и испарить крошечное устройство наблюдения. Её точность оставалась на прежнем уровне.
— Время ловли мух, — сказал Жак, доставая из своего багажа детектор. Он провел им по люксу и устройство зачирикало, выявив еще четыре мухи-шпиона, с которыми быстро расправилась Ме’Линди.
— Вот теперь Карнелиан не сможет подслушать нас, — сказал он. — Я смогу спланировать нечто неожиданное.
— А снаружи: другие мухи? Куда бы мы не пошли?
— Несомненно.
— Может, использовать тарабарщину?
— Карнелиан может понять её.
— До этого он добрался до вас через таро. Может ли он подслушать нас через карту, Жак? Чувствовать, что ты думаешь?
— Если я активирую их. Очень может быть! Но в ином случае — сильно сомневаюсь. Я оставлю их инертными, даже если это закроет потоки будущего. О чем еще они болтали, Виталий?
— Больше я ничего не запомнил.
— Кстати, верный охранник, — вставил Гримм, — чем же ты, интересно, плодотворно занимался лежа без движения с мешком на башке?
— Я обдумывал способы убийства напавших на меня.
— Ха, это довольно неблагодарно, учитывая, что они-то оставили тебя в живых. Может ты просто проигрывал произошедшее с тобой в роли героя? Разве ты не фантазировал о том, что могло бы произойти, если бы у тебя был пистолет и ты смог бы задержать дыхание на какое-то время? Ах, держу пари, что, в конце концов, ты был бы поражен, внезапно обнаружив себя связанным необъяснимым образом.
Гугол вздохнул.
— Я бы их точно перестрелял. Сквозь варп водят не трусы. Что касается моего… приступа медитации… существуют некие психические дисциплины, которых, боюсь, тебе, Гримчик, не понять. Хотя я очень благодарен тебе за то, что втер жизнь в мои конечности.
— А еще поменял твое грязное нижнее бельё, — Гримм обнюхал свои короткие, но ловкие пальцы. Он проигнорировал коверканье его имени навигатором, вероятно, почувствовав на этот раз в его голосе нотки почти нежной благодарности. Почти.
— На самом деле, — признался навигатор, немного оживившись, — я сочинял поэму и довольно неплохую.
— Что? — спросил Гримм.
— Ты и вправду это сделал, Виталий? — в голосе Ме’Линди промелькнула нотка восхищения. — Моё уважение.
— Зачем? — в недоумении спросил скват. Со стороны Ме’Линди это была первая положительная реакция с момента унижения Карнелианом. — Мне тоже нравятся стихи, — с надеждой выдавил он из себя. — Мы поем множество эпических баллад — о наших войнах с грязными орками и лживыми эльдар. И все они весьма длинные. Нужен день или два, чтобы прочесть одну из них.
— Мои, как правило, довольно краткие, — сказал Виталий. — Стихи должны быть похожи на драгоценность, а не на пустую породу.
— Ха! Послушай-ка меня…
Были ли скват и навигатор на грани поэтического поединка, началом которому послужили слова Ме’Линди? Возможно, но она прервала его.
— Вся прежняя жизнь человека становится поэмой, когда он сочиняет предсмертную оду.
Жак не мог больше слушать:
— Гримм, я хочу, чтобы ты проник глубоко в недра Василарева в поисках еще одной гидры. Я уверен, что ты найдешь её внизу, там, где собираются подонки и отбросы общества.
— Если найду — мне её нарезать помельче?
— Нет, конечно! Просто доложить мне.
— Пойти должна я, — печально сказала Ме’Линди. — Мне надо искупить вину.
— Роль убийцы, — напомнил ей Жак, — состоит не в том, чтобы чувствовать угрызения совести из-за чего-либо. Я предпочитаю, чтобы ты осталась тут. Мне надо подумать.
— Её присутствие помогает вам думать? — спросил Гугол. Ирония начала возвращаться к нему — следовательно, он оправился от своего небольшого потрясения.
Думать.
«Найди другую гидру» — вот что сказал он Гримму.
Когда Жак снова расспрашивал Ме’Линди, чтобы сравнить свои впечатления и её, до него вдруг дошло тошнотворное понимание о вероятной природе гидры.
«Рассеките её, возьмите трофей». Получается, Карнелиан подстрекал Жака, вынуждая его делать то, что нужно арлекину, размахивать топором в стиле Обиспала.
Мало того, что существо регенерирует оторванные конечности в новые, мало того, что эти куски дают начало новым тварям, но в некотором смысле — не без помощи варпа — вся эта субстанция может быть связана, всё еще функционировать как единое целое, даже и порубленное на куски.
И поэтому, поэтому, гидра, что скрывалась под Кефаловым и любая гидра, угнездившаяся в подвалах Василарева или других городов планеты, была одним и тем же существом.
А плазменный выстрел Жака действительно навредил зверю — или же помог ему, распылив повсюду его частички?
Все эти миллионы смертей во время восстания генокрадов — мощный психический рев ярости, боли и гибели — послужил толчком к росту этого существа.
Восстание было спровоцировано намеренно и в первую очередь ради создания этой твари. Для того, чтобы породить эту странную смесь протоплазмы и флюидов варпа — или вернее, ускорить процесс, поскольку место её рождения, безусловно, находится в другом месте, некоем ужасном биологическом горниле.
Но почему Сталинваст, а не какой-нибудь другой мир? Жак представил себе тайные астроматические расчеты и извращенные гадания таро — совершенные Карнелианом, этим таро-пронырой? — перед тем, как эта планета была избранна местом первого появления этой сущности.
Первого. Где-то же она должна была появиться в первый раз. И этот мир был достаточно наводнен генокрадами, чтобы вызвать столь мощное сгорание жизней — рассчитанное количество непомерных жертв — и в тоже время не вызвать действительно крупного опустошения.
И всё для чего? Если ей будет управлять опытный специалист, гидра может проникнуть в такие глубины разума людей, где расположено самое базовое управление поведением, центр удовольствия и центр боли…
Кажется, демоны тут совсем не причем. Кто-то — человек или ксенос — создал мощный и зловещий живой инструмент неизвестного назначения. А на роль дурачка выбрали Жака.
Обнаружив подобную сущность, любой инквизитор, который не зря ест свой хлеб, призовет на помощь любых находящихся поблизости космодесантников — Кровавых Ангелов, Космических Волков и любых других — для искоренения злобной формы жизни.
Результатом такой очевидной стратегии было бы то, что гидра распространилась бы еще дальше, так как разрасталась бы из всё многих и многих отсеченных частей. Это тоже самое, что рассекать воду мечом или рубить море.
Жака ослепили — его глаз-экран был украден агентами Корнелиана — так что он увидит меньше, чем мог раньше, и, скорее всего, будет вынужден вызвать столь решительное и в тоже время, бесполезное нападение. Карнелиан даже поддразнивал его, полагая, что Жак не в состоянии понять этого.
Таким образом, Жак не мог вызвать на помощь космодесант. Не мог, нельзя.
Оставалась лишь одна последняя возможность — единственная альтернатива, которую никто, даже Карнелиан, не мог от него ожидать, тем более так скоро…
И этой альтернативой был экстерминатус.
«В Империуме миллион миров, — раздумывал Жак, — что стоит гибель одного мира ради чистоты?»
Для этого и существовал экстерминатус: полное уничтожение всего живого на поверхности планеты с помощью вирусных бомб, сброшенных с орбиты.
Пожирающий жизнь вирус распространяется с удивительной скоростью, поражает всё, что дышит или растет, ползет или летает, а также все, что имеет биологическое происхождение: еду, одежду, дерево, перья, кости. Этот вирус ненасытен. Джунгли Сталинваста быстро превратятся в гниющий ил, который образует неглубокие озера и моря, и будет продолжать гнить до тех пор, пока весь воздух на планете не вспыхнет пламенем, сжигая всё на поверхности и превращая её в пепел и голые скалы.
В городах всё белковое сожрет само себя и илом стечет в глубокие подвалы, гниль будет жрать гниль, а затем горючие газы вспыхнут, превратив города в мертвые груды разбитых кораллов.
А что если гидра… не совсем живая? Не имеет значения. За чем ее останется охотиться, если в этом её назначение?
Экстерминатус.
Слово звучит как колокольный плач.
«Что значит гибель одного мира?..»
Когда умирает один человек, то весь мир этого человека — вся его вселенная — для него исчезает. Мироздание тухнет и гаснет. По существу, смерть любого человека — это смерть целой вселенной, так ведь? Смерть целого населенного мира вряд ли будет тяжелее.
И всё же — значит.
Сейчас Жак стоял на коленях и молился. Ему очень хотелось воспользоваться своими таро, чтобы установить слабую связь с духом Императора. Но он не решался на это, зная, что может вмешаться Карнелиан.
