сложнее, а будущая империя — все ближе.
Глава 32
Деловые встречи
Ровно в десять часов я постучал в дверь кабинета Прескотта. С момента последней операции с банками я успел вернуться в отель, сменить облик Роберта Грея на Уильяма Стерлинга и добраться до офиса «Харрисон Партнеры» точно к назначенному времени.
— Войдите! — раздался его командный голос.
Кабинет Прескотта всегда производил на меня впечатление продуманной элегантностью. Никакой показной роскоши.
Только благородное дерево, кожа, приглушенные тона и несколько картин с морскими пейзажами. Обстановка человека с безупречным вкусом и консервативными взглядами.
Сам Джонатан Прескотт стоял у окна, глядя на панораму финансового квартала. Военная выправка, серебристые виски, безупречно сшитый костюм. В свои пятьдесят с небольшим он излучал ту особую уверенность, которая приходит с годами успешной карьеры и твердых принципов.
— А, Стерлинг, — он обернулся. — Как всегда, точен. Присаживайтесь.
Я положил на стол папку с подготовленным анализом портфелей его клиентов. Результат нескольких дней тщательной работы.
— Благодарю за возможность поработать с этими портфелями, мистер Прескотт, — начал я. — Это был чрезвычайно познавательный опыт.
Он сел напротив, раскрыл папку и начал просматривать содержимое, не говоря ни слова. Я молча ждал, позволяя ему оценить мою работу.
— Интересно, — произнес он наконец, остановившись на одной из страниц. — Вы предлагаете небольшое увеличение доли золотодобывающих компаний в портфеле Вандербильта. Необычная рекомендация при текущей рыночной конъюнктуре.
Это первый тест. Старые инвесторы любят проверять аналитическую глубину молодых специалистов.
— Мой анализ показывает, что сектор добычи драгоценных металлов имеет особую контрцикличность, — ответил я, выбирая формулировки, которые звучали бы убедительно для финансиста 1920-х годов. — Последние шесть экономических циклов демонстрируют интересную закономерность. Когда общая рыночная эйфория достигает пика, акции золотодобывающих компаний начинают опережать рынок примерно за шесть-восемь месяцев до коррекции.
Я намеренно не говорил о «крахе» или «депрессии». Такие термины могут показаться слишком алармистскими.
— Это не столько ставка на падение рынка, сколько разумная страховка, — продолжил я. — К тому же Вандербильты традиционно придерживаются консервативного подхода к управлению семейными активами. Небольшое увеличение доли компаний вроде Homestake Mining соответствует их философии.
Прескотт внимательно смотрел на меня, слегка постукивая пальцами по столу.
— Убедительно, — сказал он наконец. — Хотя большинство аналитиков сейчас рекомендуют сокращать позиции в сырьевом секторе в пользу промышленных акций.
— Большинство аналитиков следуют текущему тренду, — осторожно заметил я. — Я предпочитаю смотреть немного дальше горизонта.
Это рискованная фраза, но она точно отражала мой подход. И, судя по мимолетной улыбке Прескотта, он оценил такую позицию.
— Что ж, давайте посмотрим остальные рекомендации, — он перевернул страницу. — Для семьи Кромвель вы предлагаете увеличить долю телефонных компаний и электроэнергетики. Почему?
— Несколько причин, — я наклонился ближе к столу. — Во-первых, эти секторы демонстрируют стабильный рост независимо от экономических колебаний. Люди не перестают пользоваться электричеством и телефоном даже в периоды нестабильности. Во-вторых, эти компании имеют предсказуемые денежные потоки благодаря регулируемым тарифам и долгосрочным контрактам.
Я раскрыл дополнительную диаграмму, которую подготовил специально для этого разговора.
— Но самое интересное здесь. Рост их капитальных затрат. ATT и General Electric инвестируют огромные суммы в расширение инфраструктуры. Это закладывает фундамент для доминирования на протяжении десятилетий, вне зависимости от краткосрочных рыночных колебаний.
Прескотт изучал диаграмму с явным интересом.
— Ваш подход заметно отличается от того, что я вижу у других аналитиков, — сказал он. — Другие сейчас смотрят исключительно на текущую прибыль и темпы роста, игнорируя фундаментальные факторы и долгосрочные перспективы.
Он сделал паузу, словно взвешивая следующие слова.
— Знаете, Стерлинг, это напоминает мне подход, который был популярен до войны. Анализ, основанный на реальных активах и доходах, а не на спекулятивных ожиданиях. Интересно, где молодой человек вроде вас мог усвоить такие традиционные методы?
Вопрос не праздный. Я чувствовал, что Прескотт действительно интересуется моим мировоззрением.
— От отца, — ответил я, используя историю настоящего Уильяма. — Он всегда говорил, что рынок может игнорировать фундаментальные показатели довольно долго, но в конечном счете именно они определяют истинную стоимость компании.
Выражение Прескотта смягчилось.
— Мудрый человек был ваш отец. Жаль, что таких становится все меньше. — Он перевернул еще несколько страниц, просматривая мои рекомендации для других клиентов. — В целом, я согласен с вашим анализом. Особенно меня впечатлила детализация по облигационному портфелю Паркеров. Немногие молодые аналитики уделяют такое внимание распределению по срокам погашения.
— Диверсификация по срокам не менее важна, чем диверсификация по эмитентам, — заметил я. — Особенно учитывая текущую политику Федеральной резервной системы.
Прескотт резко поднял взгляд:
— А что именно в политике ФРС привлекло ваше внимание?
Это еще один тест, и я должен был быть особенно осторожен.
В начале 1928 года ФРС начала постепенно повышать процентные ставки, пытаясь охладить спекулятивный пыл на рынке. Это один из факторов, который в итоге спровоцировал крах 1929 года, но в текущий момент мало кто обращал на это внимание.
— Последние три повышения ставки, — сказал я. — Бенджамин Стронг явно обеспокоен ростом объема маржинальных кредитов. Если ФРС продолжит ужесточение денежно-кредитной политики, это может существенно повлиять на стоимость облигаций с длительным сроком погашения.
Прескотт смотрел на меня с новым интересом:
— Не многие обращают внимание на такие тонкости. — Он закрыл папку. — Что ж, Стерлинг, должен признать, что ваша работа превзошла мои ожидания. Я предложу некоторым из моих клиентов взять на вооружение ваши рекомендации.
Он встал из-за стола и подошел к небольшому бару в углу кабинета.
— Кофе?
— С удовольствием, — ответил я, немного удивленный этим неформальным жестом.
Прескотт собственноручно налил две чашки и вернулся к столу.
— У меня есть для вас два новости, — сказал он. — Первая. Уильям Вандербильт был весьма впечатлен нашей предыдущей встречей. Настолько, что пригласил нас обоих в свое поместье в Саутгемптоне в эти выходные. Небольшой прием для избранного круга. Вы же не забыли об этом?
Я скрыл удивление. Приглашение в дом Вандербильта было знаком исключительного признания. Я думал, что это просто любезность с его стороны. Во время нашей прошлой встречи.
— Это большая честь, — сказал я сдержанно.
— Действительно, — кивнул Прескотт. — Вандербильты редко впускают новые лица в свой круг. Ваш совет относительно National Aircraft, очевидно, произвел на него сильное впечатление.
Он сделал глоток кофе, прежде чем продолжить:
—
