— Могу ли я взглянуть на них, доктор?
Заметив его нерешительность, я напористо заговорил:
— Я понимаю, что существует врачебная этика, запрещающая разглашать то, что доктор узнал от больного. Но ведь Нелсон умер, ему теперь все безразлично, а надо думать об исчезнувшей женщине. Очевидно, она находится в руках опасного человека. Это куда важнее, чем право покойного на сохранение тайны.
Лэмпсон внимательно посмотрел на меня и согласился:
— Вы правы, конечно. Пойдемте в мой кабинет.
Письменный стол в кабинете доктора был завален бумагами. Он порылся в них, создав еще больший беспорядок, и протянул мне желтый бланк, на обороте которого было написано карандашом:
«Имя было Эллисон Руссо, я хотел на ней жениться, но она была настроена против меня. Я имел привычку следить за ней, чтобы знать, какую жизнь она ведет. Однажды вечером я наблюдал сквозь венецианские ставни, как она занималась любовью, кровь ударила мне в голову, и я решился на ужасный поступок. Я просил Бога простить меня, но он не простил. Он взорвал бензоцистерну и устроил пожар, и с тех пор я живу в настоящем аду».
G минуту мы с Лэмпсоном сидели в полном молчании. Его небольшой кабинет казался наполненным событиями прошлого.
— Как вы думаете, что он с ней сделал? — спросил я.
— Как будто он считал себя виновником ее смерти. Но в действительности он мог быть невиновным. Люди нелсоновского склада ума зачастую приписывают себе всякие прегрешения только потому, что их настигла слишком жестокая кара.
Глава 32
В доме Руссо горел свет. Я постучался в дверь и через некоторое время услышал медленные шаги. Дверь приоткрылась.
В темноте мне показалось, будто на пороге стоит Том, только лицо его искажено гневом. Потом я увидел, что это был старый мужчина, похожий на Тома.
— Том дома? — спросил я.
— Чего вы от него хотите?
— У нас с ним общие дела,
— Какие еще дела?
Будь он помоложе, его вопросы показались бы мне грубыми, даже .враждебными. Но я чувствовал за этим беспокойство и ранимость пожилого человека.
— Я частный детектив, помогаю Тому разыскать его жену. Вы случайно не знаете, где он сейчас?
— Он уехал куда-то отвозить свою двоюродную сестру.
— В Редондо-Бич?
— Кажется, он действительно упоминал Редондо, Том просил меня побыть тут на случай, если что-то произойдет. Но вообще-то ему пора было давно вернуться»
— Вы его отец?
— Верно. Между нами всегда было большое сходство. Мне об этом многие говорили. Хотите войти? Том должен вот-вот приехать.
— Спасибо, я его подожду... у меня для Тома есть кое-какая информация.
Старик провел меня в комнату, и мы сели друг напротив друга. Он был довольно красив, лет семидесяти, с шапкой курчавых седых волос. На нем был темный пиджак, похоже недавно отпаренный.
— Сведения о его жене? — поинтересовался он после долгого молчания.
— Да, о жене и матери.
— Я был женат на матери Тома.
— Что с ней случилось, мистер Руссо?
— Ее застрелили в этом самом доме, когда Том был еще маленьким ребенком.
Старик с тревогой поглядел на меня:
— Том задавал вопросы о своей матери?
— Сегодня утром в бреду он говорил о ней.
— Что он говорил? — Руссо нетерпеливо наклонился ко мне.
— Большого смысла в его словах не было. Знает ли он, что с ней случилось, мистер Руссо?
Тот покачал головой.
— В свое время он, разумеется, знал, но потом забыл. Я содействовал этому... Возможно, это было ошибкой. Когда он сегодня приехал за мной, я с трудом узнал своего сына. Правда, он никогда не был веселым и беззаботным ребенком. Но если я допустил ошибку, у меня на то были веские основания. Том был очень мал, когда это произошло, всего лишь пять годочков, и я надеялся, что для него это пройдет бесследно. Я надеялся, мы сможем вернуться сюда вместе и заживем без страшных воспоминаний.
— Откуда вернуться, мистер Руссо?
— Из Бремертона, штат Вашингтон. Все началось во время войны, когда я поехал работать в Бремертон на судоверфь. Этот дом я сдал, а Элли и маленького сына взял с собой. Но они там недолго оставались. Элли решила от меня уйти. Она увезла сына сюда, они вдвоем занимали весь дом, пока я работал в Бремертоне.
— Когда вы вернулись?
— Уже после смерти Элли. Когда ее тело было обнаружено, я сразу же приехал сюда. Кто-то ее застрелил... Впрочем, об этом я уже вам говорил.
— Где было найдено тело, мистер Руссо?
— На полу в комнате. В спальне.
— А где был Том?
— Тут же, в доме, с ней. Должно быть, в течение нескольких дней. Полиция установила, что она пролежала здесь мертвая почти неделю. Том пошел к соседям только после того, как ему стало нечего есть. Не спрашивайте меня, почему он не сделал этого раньше. Такой малыш, да разве он чего-нибудь понимал? Наверно, испугался и проплакал все эти дни.
— Вы с ним говорили об этом?
— Немного. Не хотел бередить старые раны. Может, вы тоже считаете, что нам с Томом не следовало оставаться в этом доме? Но дом ведь мой собственный, я имею полное право в нем жить. Я купил его в 1937 году, когда женился на Элли... Позднее, когда Том поступил в фармацевтическое училище, я дом заложил и получил за него хорошие деньги. Сейчас Том сам неплохо зарабатывает в аптеке и выкупает у меня дом. Так что я не представляю, что бы делал без этого дома.
— Никто вас не осуждает, мистер Руссо.
— Это вы так считаете. Родственники его матери до сих пор ругают меня за то, что я жил здесь с Томом... Ну а что Том говорил сегодня утром? Помнит ли он свою мать и то, что с ней случилось?
— Кажется, он пытается вспомнить.
— Называл ли он какие-либо имена?
— Мне не называл. А вам?
Старик покачал головой. Я внимательно присмотрелся к его лицу, сплошь исчерченному морщинами.
— Имеете ли вы хотя бы малейшее представление, кто ее убил?
— Полиция вообразила, что это сделал я, но мне, слава Богу, удалось доказать, что в то время я находился в Бремертоне и больше года вообще не встречался с Элли.
— Почему вас заподозрили?
— Ну, вы же знаете, как это бывает. Прежде всего хватают мужа. А к тому времени, когда закончили со мной разбираться, виновный уже находился на другом краю земли.
— На другом краю земли?
— Именно так я и сказал.
— Вы подозреваете кого-то?
— Да, сэр. Я абсолютно уверен, кто убил Элли. Все сходится, понимаете? Она познакомилась с ним в Бремертоне. Он был членом основной команды танкера «Кэнон Саунд», который я помогал строить. Этот малый был первопричиной того, что Элли ушла от меня. Мы с ней из-за него рассорились, и она озверела. Она оставалась в Бремертоне лишь до тех пор, пока там стоял «Кэнон Саунд» с Бегли на борту. Того парня звали Нелсоном Бегли. А когда судно Бегли ушло из Бремертона, Элли забрала мальчишку и тоже уехала.
— Откуда вы знаете, что ее убил Бегли?
— Я же вам сразу сказал: все совпадает. Когда я однажды приехал из Бремертона посмотреть на сынишку, Том мне сообщил, что у них в доме все время бывает Бегли.
— Он называл его по имени?
— Нет, но он описал его. А в полиции не пожелали принять во внимание его слова. Заявили, что против Бегли нет никаких улик. Было совершенно ясно, что им хотелось меня вздернуть. Пришлось заняться доследованием, а моя уверенность только окрепла.
— Почему?
— Я выяснил, что «Кэнон Саунд» стоял на якоре - в гавани Лонг-Бича в ту самую ночь, когда застрелили Элли, а сам Бегли получил увольнительную на берег до утра. Значит, он имел полную возможность явиться к ней, убить ее и вовремя вернуться на судно. А на следующее утро, третьего мая 1945 года, танкер ушел в Окинаву. К тому времени, когда было обнаружено тело Элли, Нелсон Бегли находился в другом полушарии.
Я записал дату в свою книжечку.
— Почему он ее убил, мистер Руссо?
— Думаю, она спуталась с другим мужчиной. Ну а Бегли ее приревновал.
— Вы знаете этого другого мужчину?
— Это мог быть и товарищ Бегли по команде, ведь в Бремертоне все они вели разгульный образ жизни. А кончилось все весьма печально. Позже я услышал, что это судно сгорело под Окинавой. Хотите узнать судьбу Бегли? Он изжарился в нефти, так покарал его Бог.
— Вам известно не все. Вчера вечером Бегли утонул, но я сильно сомневаюсь, что Господь Бог имел к этому какое-то отношение.
Старик встал со стула и наклонился надо мной, слегка пошатываясь на нетвердых ногах:
— Каким образом его сумели утопить? Он же был пациентом госпиталя для ветеранов и инвалидов войны?
— Верно, был. Но кузина Глория со своим дружком забрали его оттуда.
Старик нахмурился:
