Александр, конечно, понял, вернее, догадался, кто это такая.
Императрица подошла поближе и бросила на него взгляд. Странный и неожиданный взгляд, внимательный и оценивающий.
В этом взгляде было много: и раздражение, и волнение, и любопытство, и что-то похожее на ревность(?), и даже оттенок того специфического интереса, с каким опытные и незакомплексованные женщины изучают приглянувшегося мужчину.
Он скосил глаза на подругу: та стояла буквально ни жива ни мертва.
…Милисента не понимала: почему ее мать так себя ведет?
Почему она не приказывает ее арестовать, не кричит, даже почти не смотрит на нее? Почему она смотрит на капитана? Так смотрит, как будто знает…
Тут она замерла вся от жуткой мысли, словно получив удар в солнечное сплетение. Как могла она забыть?! Александр! Что будет теперь с ее возлюбленным?!
Конечно, ее матушке наверняка было бы глубоко наплевать с высокого дерева, даже переспи она со всей командой «Пассата», включая обеих женщин и даже, прости Богиня, Алену (выдумают же такое – виртуальный секс?!). Но вот то, что он стал ее мужем – без монаршего позволения, без положенных формальностей, без всего, что требуется в таких случаях (даже, между прочим, без ее собственного согласия)…
«Только бы он не вступился за меня!» Ей ли не знать, что хуже нет, когда кто-то становится на пути императрицы!
Милисенте уже было безразлично всё, даже собственная судьба. Но если что-то случится с ним… Нет, пусть с ней делают что хотят, но ни один волос не должен упасть с головы Александра!
Хотя капитану показалось, что прошло минуты две, на самом деле прошло секунд тридцать.
А потом со странным напряжением, прорвавшимся в ее голосе, женщина заявила:
– Вы, достопочтенный, пока подождите и подумайте, какую награду хотите попросить у меня. Хорошо подумайте. А я пока хотела бы переговорить со… со стажером наедине. Адъютант, проводите ее.
И монархиня покинула их.
Одновременно шеренга бойцов в тяжелых скафандрах ненавязчиво отделила Милисенту от Александра.
«Вот и всё», – подумала принцесса, обреченно меряя шагами коридор.
– Ты прикинь, сестренка?! – прошептала ей тем временем на ухо молоденькая адъютант штаба. – Ты оцени: тебе дает аудиенцию сама императрица!
Адъютант происходила из какого-то провинциального семейства и наследную принцессу видела только в нечастой придворной хронике, которую недолюбливала.
И уж подавно ей не могло прийти в голову, что эта худощавая девушка в комбинезоне без знаков различия, с осунувшимся лицом и синими кругами под глазами имеет какое-то отношение к той румяной юной леди в церемониальном платье, которую она когда-то наблюдала на экранах.
– Говорю тебе, подружка, – не стесняйся: проси баронский титул! Не меньше! Ты учти: сейчас появится до Лилит свободных земель – вся Лига скоро станет нашей! За то, что вы сделали, этого еще мало будет!
Милисента при этих словах, несмотря на всю драматичность ситуации, не смогла не усмехнуться.
Надо же: ей, что бы там ни было, а единственной наследнице престола империи предлагают просить у своей матери какое-то там баронство?!
Она даже подумала: как это будет выглядеть, если она вдруг решит доиграть в этом театре абсурда свою роль до конца и, делая вид, что не узнает мать и что она – это вовсе не она, старательно измененным голосом начнет плести всякую чушь насчет того, что недурно бы ее вознаградить, пожаловав в баронессы, а лучше в графини, в крайнем случае в маркизы?
…Милисента переступила порог императорских апартаментов флагмана. Тут она уже была – раза три за всю жизнь.
Адъютант аккуратно закрыла за ней двустворчатую дверь и сделала шаг назад, в коридор.
Они остались вдвоем. Императрица и наследница. Мать и дочь. Владычица великой державы и беглянка из ее пределов.
Если верить романам и фильмам, в таких случаях им полагалось кинуться друг другу в объятия, со слезами начать просить друг у друга прощения…
Но они просто молча стояли друг против друга и молчали.
«Я согласна на всё, но пусть не трогают Александра!» – хотела сказать Милисента, но промолчала.
Заговорила ее мать. И вовсе не о том, о чем думала принцесса:
– Ты знаешь, девочка моя, я хочу сказать… Тот указ – это была ошибка, я не то хотела сделать… Понимаешь…
Тут же Ипполита, ощутив острую боль в душе, запнулась. Как объяснить единственной дочери (и в самом деле – как?), что бумага, из-за которой та решилась на отчаянный побег, была написана ее родной матерью в состоянии приятной рассеянности в мыслях о свеженьком мужике?
– Ты и в самом деле так его любишь? – спросила она минуту спустя.
– Да, я люблю его, мама, – твердо ответила Милисента. – Люблю, и мне больше не нужно ничего.
– Ну, не нужен тебе гарем – не заводи, живите вдвоем. Вот у Ипполиты Великой тоже был один муж… – в явной растерянности невпопад произнесла императрица и вновь запнулась. Хотела сказать еще что-то, но слова так и не слетели с ее губ.
Они долго смотрели друг другу в глаза – молча, но вместе с тем говоря без слов так много… Каждая чувствовала, как рвется что-то в душе. Каждая понимала: по-другому быть уже не может… В этот момент сердце Ипполиты мучительно сжалось в преддверии неизбежной скорой разлуки. Она вдруг словно впервые осознала, как, в сущности, мало уделяла внимания своей единственной дочери, как редко находилось у нее доброе слово и время, чтобы разобраться в том, чем живет и чего хочет Милисента.
Воистину – месть судьбы… Или просто так было суждено? Где-то в глубине сознания промелькнуло: «Задержать… Посадить под арест… обоих…»
– Ты всё твердо решила, дочка? – печально спросила Ипполита.
– Да, мама, – так же твердо ответила принцесса.
– Ну хорошо, – про себя ей бы полагалось подивиться бесчувственности и эгоизму дочери – или собственной бесчувственности. Но она и этого не сделала.
– Ирина, пусть к шестому шлюзу подгонят мою походную яхту… – поручила она кому-то, тронув клавишу селектора.
…Они обе появились в дверях одновременно, заставив Александра совершенно автоматически вскочить, вытянувшись по стойке «смирно».
Невысокая женщина средних лет с короткой стрижкой и в неуместном на боевом корабле штатском костюме менеджера средней руки, и стройная, ладная девушка в обычном милитарном комбинезоне – в таких сейчас кое-где ходит чуть не половина населения.
На появившуюся следом за ними красотку в форме с какими-то высокими знаками различия он даже не обратил внимания. При чем тут она?!
Господи-Вседержитель и все духи космоса! Как можно сомневаться в том, что это мать и дочь! Как он мог не понять – он, так тщательно изучивший всё, включая лидеров местных государств, на кого похожа выловленная им в космосе особа?
И это с его памятью на лица! Идиот!
Вот, значит, кто такая Милисента… Вот, значит, кого он полюбил.
Вот кого он будет любить, наверное, всю жизнь.
В памяти возник тот миг, когда он впервые увидел ее. Тогда он на руках нес ее в медотсек «Пассата», не зная, что несет на руках свою судьбу – пусть и обретенную, как теперь оказалось, совсем ненадолго. Может быть, они были созданы друг для друга, но случай всё решил иначе.
Если бы не эта встреча с эскадрой… Впрочем, как видно, и в самом деле так было суждено.
Кот снова уйдет ловить опасных серых крыс по глухим космическим углам, а принцесса останется тут, потому что такова ее судьба. И со временем эти несколько дней потускнеют в ее памяти, становясь как бы сном, сном из тех, что часто снятся в юности и хотя и не забываются до старости, но все равно остаются снами.
А он будет помнить ее всегда…
А потом Милисента вдруг поцеловала мать и, резко повернувшись, подошла к нему.
Ее глаза смотрели в его глаза – неотрывно и горячо. Он словно глядел в два живых темно-синих озера.
И Александр вдруг понял: нет, на этот раз он ошибся, и написанное в сказках и сентиментальных романах тоже иногда может сбыться.
– Ты не пожалеешь? – только спросил он.
Она молча улыбнулась, покачав головой. И от ее улыбки вдруг сжалось сердце у так много повидавшего и совсем не сентиментального капитана Космопола.
А потом она взяла его обеими руками за запястья и повела за собой, к двери.
Ирина невольно улыбнулась про себя: именно так – мягко, но настойчиво и непреклонно – уводили амазонки своих мужей со званых вечеров, когда те слишком увлекались флиртом с чужими женами.
И еще – так в принятом в империи свадебном обряде невеста вела жениха к алтарю.
– …А почему ты не сказала мне с самого начала, кто ты такая? – спросил вдруг Александр, когда они устроились в кабине яхты – увеличенной раз в пять копии стоящей сейчас в трюме «Пассата» «Бабочки». – Неужели ты думала, любимая, что я тут же брошу все дела и помчусь возвращать тебя матери, чтобы получить награду?
– Нет, мой хороший, – ответила Милисента. – Я хотела тебе сказать уже тогда, в первую же ночь… Но подумала… подумала, что ты не поверишь мне и решишь, будто я врунья или сумасшедшая.
