class="p1">— Я не об этом. Насчет Воронова ты что решила?
— Ничего.
— Я не собираюсь тебе советовать, но все же он для тебя старый.
— Он — мой муж.
— Ты его не любишь.
— Это не главное.
— И это ты говоришь мне? — Юлька закатила глаза. — Мне, женщине, которая уже двенадцать лет замужем?! Любовь в браке не главное? А что тогда главное? Что? Кстати, как там Коля? Звонил?
— Приезжал.
— И что?
— Ничего. Посидел и уехал к своей Ане.
— Что-то привез тебе из Германии?
— Ага, — засмеялась она, вспомнив свой сон, — сапоги.
И она стала в подробностях рассказывать свои ночные видения. К ее удивлению, сон Юльке показался пророческим, и та принялась с видом заправской гадалки толковать его.
— Целоваться — это к ссоре. Тем более что целовались вы крепко. Так же будете и ссориться. Теперь — сапоги. Во сне: надевать обувь — это к же-ни-ху! — торжественно объявила она. — Я точно знаю. Теперь суммируем: с мужем вы рассоритесь, а Коля снова предложит тебе выйти за него замуж.
— А чемодан?
— А чемодан — к переезду.
— Сейчас придумала? — улыбнулась Даша.
— Ага! — прыснула подружка, и они весело расхохотались.
Уезжала она с легким сердцем. Чего гадать? Ее судьба мимо нее не пройдет.
Даша поняла, что она больше не может сидеть дома. Ей надо выходить на работу. Она привыкла к активной жизни, быть в коллективе, решать текущие дела, возвращаться домой с сознанием честно выполненных обязанностей. Она стала рассылать свои резюме по Интернету и изучать подходящие вакансии. Обращаться к своему прежнему начальнику ей было немного неловко. Все же она подвела его. Ушла, оставив место Игорю. А ведь она прекрасно знала, какой он посредственный работник.
Но к концу недели она все же решилась позвонить бывшему шефу:
— Здравствуйте, Александр Евгеньевич! Куприянова беспокоит.
— Это какая такая Куприянова? — раздался в трубке его раскатистый голос. — Та, которая как замуж выскочила, так всех старых знакомых забыла?
— Я не забыла. Я… боялась, что вы на меня рассердились.
— Конечно, рассердился. Ушла и этого Вышегорского на мою шею навязала.
— Я не навязывала. Он у вас работал до меня.
— Теперь не работает, слава богу.
— Он снова что-то напутал?
— Напутал? Для того что он сделал, есть другое слово, но тебе не стану его говорить, потому что ты — женщина. Это он у тебя научился так договора составлять?
— Александр Евгеньевич, разве я вас когда-то подводила?
— Подвела, когда ушла, а про своего заместителя не предупредила.
— Вы бы решили, что это личная неприязнь. Я же знаю, что он под меня копал.
— Под тебя копать у него кишка тонка. Но языком лишнее молол. Да ладно. Я сам виноват. Давно надо было его вытурить. Да и сестрицу его тоже.
— Вы и Нину уволили?
— Не пришлось, сама ушла. Ну говори, чего звонишь? А то у меня совещание через пять минут. Небось, на работу снова попросишься?
Ее бывший начальник был мужик грубоватый, но прямой. Даше было с ним комфортно работать. И разговаривать с ним следовало без обиняков.
— А вы бы взяли?
— В юридический отдел — нет! — отрезал он. — Я туда толкового парня, наконец, нашел. Работает нормально и без этих ваших женских штучек: больничные, декретные. Если устроит другое место, подумаю.
— Устроит, — поспешно согласилась она.
— Ладно, — добродушно проворчал он, — позвони мне в начале следующего месяца. Что-то придумаем…
Коля снова пришел без предупреждения. Когда раздался входной звонок, она точно знала, что это он. И впервые за годы их знакомства, прежде чем ему открыть, посмотрелась в зеркало.
Он был без цветов, но с игрушкой. Большой мягкой обезьянкой.
— В Германии купил. Я в тот раз сонный был, забыл дома. Тебе и Кате.
— Спасибо! Какая красивая!
Катя тоже оценила обезьянку по достоинству: потаскала ее по полу, полежала на ней, а потом стала грызть ее кожаный нос. Они смотрели на ее манипуляции с новой игрушкой и время от времени обменивались улыбками. Даша то вскидывала на Колю взгляд, то снова опускала глаза. А он смотрел на нее все чаще и пристальнее.
— Ты чего? — не выдержала она.
— Ничего, — он улыбнулся и пожал плечами. — А у меня еще кое-что есть для тебя.
Он достал из брошенной на пол сумки бутылку голубого цвета.
— Белое вино, немецкий рислинг. «Либфраумильх» называется. «Молоко Богородицы». Но у нас его почему-то называют «Молоко любимой женщины».
Он указал на этикетку. При упоминании о молоке щеки ее вспыхнули, а сердце замерло в сладостном предчувствии. Стараясь не обнаруживать своего смятения, Даша протянула руку к этикетке с изображением Мадонны с младенцем, и ее ладонь оказалась на его запястье. Николай быстро накрыл ее второй рукой:
— Я знал, что так и будет.
Она не отняла руки и не подняла лица, потому что почувствовала, что сейчас расплачется. Он держал ее руку в своей и молчал, словно ожидая ее ответ. И когда она справилась с нахлынувшим волнением и отважилась посмотреть ему в лицо, сказал:
— Я же говорил — ты меня полюбишь.
Он склонился к ней. Даша, запрокинув голову, привстала на цыпочки и закрыла глаза в ожидании поцелуя…
Но тут раздалась громкая трель дверного звонка. Даша вздрогнула и открыла глаза. Лицо Коли было совсем близко, и его черные глаза казались глубокими, как два колодца.
— Кто это? — с досадой спросил он.
— А сегодня суббота?
— Да.
— Воронов, — обреченно вздохнула она.
Коля рассмеялся и крепко обнял ее:
— Всю жизнь мечтал, чтобы меня накрыли с чужой женой! Мне куда? В шкаф? Или на балкон?
— Очень смешно, — укоризненно покачала она головой.
Звонок повторился, уже длиннее и требовательней. Даша пребывала в растерянности. А Колька забавлялся ее состоянием.
— Придется открыть, — сказал он.
— Да, конечно, — ответила она, понимая, что промедление выглядит подозрительно, и пошла к двери.
По случаю выходного Валерий нарядился в светлые брюки и белую рубашку. В его руках тоже была бутылка вина. Настроение у мужа, судя по всему, было превосходное.
— Здравствуй, — поцеловал он ее в щеку и протянул вино. — Это к обеду. Что ты сегодня приготовила?
Даша ничего не готовила и вообще забыла, что он обещал прийти. Поэтому не ответила. Она отступила вглубь коридора в ожидании, пока он снимет обувь.
— Где Катя?
Воронов по-хозяйски прошел в комнату и растерянно остановился, увидев гостя.
— Здравствуйте, — холодно произнес он, переводя взгляд с Коли на жену. — Даша, ты нас познакомишь?
Тон, которым он это сказал, и ставший вдруг угрожающим вид Коли побудили ее к решительным действиям.
— В этом нет необходимости. Он уже уходит.
Колька метнул на нее возмущенный взгляд, но Даша чуть улыбнулась ему
