— Как-то мне пришлось пригласить в ресторан одну московскую дамочку,— решив ослабить напряженность, возникшую между ними, сказал Олег.— Я спросил ее: что вы будете кушать? И представьте, она мне сказала: первое, второе и третье.
Лариса силилась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и жалкой.
— И все-таки по бокалу вина! — настойчиво предложил он.— Без этого грех обойтись при обычной встрече, а в честь такой фантастической, как наша,— сам Бог велел.
И, не ожидая ее согласия, Олег подозвал официанта:
— Крымские вина есть?
— Непременно.— Официант по легкому акценту Олега сразу учуял в нем иностранца и являл собой пример вежливости и предупредительности.— Могу предложить «Черный доктор», «Красный камень», массандровский портвейн. Есть в наличии и Французские…
— «Черный доктор» звучит мрачновато, портвейн вряд ли подойдет для дамы, а французские…— тут Олег смущенно улыбнулся,— французские в следующий раз. Принесите-ка, пожалуйста, «Красный камень».
Не прошло и трех минут, как бутылка вина стояла на столе.
— Милая Лариса Степановна,— он едва не сказал «милая моя»,— выпьем за встречу, которая бывает лишь в сказках волшебников, да и то раз в жизни.
Он звонко чокнулся с ней, жадно осушил бокал. Лариса лишь чуть пригубила свой.
— Господи, да откуда же вы взялись? — не выдержала Лариса.— Уж не с небес ли да прямо на грешную землю?
— С небес,— счастливо улыбаясь, подтвердил Андрей.— Самому Господу надо было нас с вами свести. Вы не рады?
— Все было так давно,— уклончиво ответила она.— Так давно, что, кажется, этого и не было.
— Очень жаль,— искренне произнес он.
— Тогда вы уехали и, кажется, совсем позабыли о своем обещании взять меня в Париж?
— Готов покаяться,— сокрушенно ответил Олег,— Как я рвался к вам! Но этот проклятый «железный занавес»! Кто бы пустил в эту страну бывшего белогвардейца?
— Не надо каяться,— тихо сказала Лариса.— И не надо оправдываться. Я на вас не в обиде. Тем более что мне была уготована другая судьба. Но как вы оказались в Москве сейчас?
— Представьте, я здесь в командировке, и довольно длительной,— охотно ответил он, давая понять, что ничего не намерен скрывать от нее, избегая, однако, конкретики.— Возможность ездить в командировки, в том числе и в вашу страну,— одно из преимуществ моей нынешней работы. Мне вас сам Бог послал! Я сразу увидел вас на остановке. Вы ничуть не изменились, не переубеждайте меня,— поспешил он добавить, заметив протестующий жест Ларисы.— И — хотите верьте, хотите нет — все эти годы я помнил, что где-то на этой земле есть женщина по имени Лариса.
— Не надо.— Она умоляюще взглянула на него, отметив про себя, что он совсем мало изменился.
— Хорошо,— успокоил он ее.— Не будем бередить раны. Сейчас я живу в Берлине,— предваряя ее возможные вопросы, заговорил он.— У меня тоже семья. Жена, сын, ему уже семь лет. Вадим. А жена — француженка.
Он вдруг оборвал свой рассказ и стал серьезным и задумчивым.
— Я смею надеяться, что это наша не последняя встреча, — сказал он.— Нам есть что вспомнить, что рассказать друг другу. Но сейчас я вынужден исходить из того, что вы очень спешите. И потому позвольте перейти к одному неотложному вопросу. Как только я увидел вас, то сразу понял: вот женщина, на которую можно всецело положиться. Таких, как вы, не могут изменить ни время, ни обстоятельства, я слишком хорошо изучил ваш характер. Не волнуйтесь,— заметив, что Лариса мельком взглянула на часы, попытался успокоить ее Олег.— Мой рассказ займет не более десяти — пятнадцати минут. И я вас доставлю домой. Вы вольны что угодно думать обо мне, но я не могу сказать, что моя любовь к вам все так же светла, как и тогда, в Симбирске, и в Самаре, и в Котляревской…— Он снова принудил себя замолчать, и Лариса увидела, как тяжело ему это далось.— Молчите, не говорите ничего в ответ, я наперед знаю его, не губите мою мечту…
Он судорожно выпил вина, оно рубиново горело и искрилось в бокале, и Ларисе почудилось, что он пьет что-то похожее на кровь.
— Так вот, о деле,— наконец справился он с собой.— Оно чрезвычайной важности. Ради Бога, не просто выслушайте меня из праздного интереса, вам надо все это запомнить, каждую мелочь, хотя я и дам вам один документ…
— Простите, но я прошу вас дальше не продолжать,— решительно запротестовала Лариса: ей уже померещилось, что ее хотят завербовать.— Я не хотела бы быть втянутой в какие-то странные дела.
— Клянусь вам, что я не имею никакого отношения к профессии разведчика,— сразу же решил он развеять ее опасения.— Речь идет о маршале Тухачевском,— произнес он едва слышно.
Лариса вздрогнула и с нескрываемым удивлением уставилась на него. Теперь уже она готова была слушать Олега не перебивая.
— Я буду предельно краток. Так вот. В Берлине проживает белогвардейский генерал, некий Скоблин. Некоторое время назад он сообщил шефу немецкой службы безопасности Гейдриху о том, что маршал Тухачевский в сговоре с германским генеральным штабом замышляет военный переворот. Цель — свержение Сталина. Скоблин не представил документальных доказательств, но Гейдрих сразу же ухватился за эту информацию. И хотя у Гейдриха были сомнения, не является ли этот ход Скоблина провокацией, он немедленно доложил информацию Гитлеру. Судя по всему, Гитлер отдавал себе отчет, что разоблачение Тухачевского, несомненно, укрепит власть Сталина, и все же принял решение выдать маршала и его сподвижников. Он понимает, что это обезглавит Красную Армию, а значит, подорвет ее мощь. Он готовится к прыжку на Восток, и ослабление советской военной мощи как нельзя лучше соответствует его замыслам.
— Но в таком случае Тухачевский обречен! — Ларису охватило состояние паники.
Это состояние не осталось не замеченным Олегом.
— Тухачевскому грозит расстрел,— подтвердил он ее предположения.— Подозрительность Сталина столь велика и беспредельна, что ему достаточно лишь намекнуть о бонапартистских замашках маршала. Он его сотрет в порошок.
— Но что можно предпринять? — нетерпеливо спросила Лариса. Она готова была мчаться на квартиру к Тухачевскому, чтобы предупредить его о грозящей ему опасности.
— Милая Лариса Степановна, пожалуйста, выслушайте меня. Думаю, что Скоблин затеял провокацию. Можно не доверять ему, но нельзя не учитывать, что его жена Надежда Плевицкая, бывшая звезда русской эстрады,— агент НКВД, и это наводит на определенные размышления. Кто знает, возможно, импульс ко всей этой инсценировке был разработан в кабинете Ежова.
— Какой кошмар! — Лариса прижала холодные пальцы к щекам.— Такое возможно только в преисподней.
— Нет ничего проще, как подозревать Тухачевского в тайных связях с немецким вермахтом. Вы, наверное, в курсе, что еще с начала двадцатых годов, до захвата власти Гитлером, Россия активно контактировала с Германией по военным вопросам. Они обменивались военными делегациями, русские военные не раз бывали и на заводах Круппа, и на заводах Мессершмидта. А немцы помогали вам строить авиационные заводы. Да что там говорить, немцы учились в ваших военных академиях и училищах. Пример того — генерал Гудериан, танкист. А русские ездили учиться в Берлин. Теперь, естественно, военные связи распались, но материал о поездках, беседах и встречах Тухачевского с генералами германского генерального штаба, несомненно, остался в секретных досье. Стало известно, что Гейдрих провел специальную операцию, имитирующую захват компрометирующих Тухачевского документов в архиве вермахта и абвера — военной разведки. Чтобы не оставалось следов, в помещениях архивов устроили пожар. А после этого не прошло и нескольких дней, как Гейдрих вручил Гитлеру папку с документами. Над ними, естественно, «поработали» специалисты.
— Но неужели Сталин во все это поверит?
— Я в этом не сомневаюсь. Любыми способами его заставят в это поверить, тем более что Тухачевский давно у него и у Ворошилова как кость в горле. А тут еще Геринг в октябре прошлого года рассказал заместителю министра иностранных дел Польши, что Тухачевский на обратном пути из Лондона в феврале тысяча девятьсот тридцать шестого года, куда он ездил на похороны короля Георга Пятого, останавливался в Берлине. Геринг явно рассчитывал на утечку этой информации. Есть и другие данные о том, что нацисты хотят опорочить Тухачевского и других высших военных все с той же целью.
— И вы не опасаетесь все это рассказывать мне? — задала Лариса вопрос, который вертелся у нее на уме еще в начале беседы.— А вдруг я поступлю во вред вам? Люди так изменчивы…
— Я верю вам больше, чем себе,— пылко воскликнул Олег.— А если и ошибусь, то все равно не пожалею, что доверился вам. И вы знаете почему.
— Но кто вы сейчас? — неуверенно спросила Лариса, понимая некоторую бестактность своего вопроса.— Я же совсем этого не знаю. На чьей вы стороне, какую идеологию исповедуете? Мир разделен баррикадами…
