Не было ничего странного и противоестественного в том, что сейчас, когда эти люди, чуждые и ненавистные ей, от которых веяло холодом и злом, расположились в ее квартире так, будто это они и были здесь хозяевами, Лариса думала не об этом, и даже не о той грозной опасности, которая ей угрожала, а думала лишь о том, вернется ли Женя домой сейчас, пока она еще здесь, или же тогда, когда ее уведут. Для нее сейчас не было бы большего счастья хоть на миг увидеть Женю, прижать ее к своей груди, а потом уже можно бы и умирать, и в то же время она страшилась этого мига, зная, какое недетское страдание вызовет это прощание у дочки.
«Как хорошо бы было, если бы я сейчас внезапно умерла…» Но, думая так, она тут же страшилась этого исхода, ибо он, этот исход, обрекал на сиротство ее любимую дочь и на горькое одиночество ее Андрея, которого она, как бы ни горячи были их споры о жизни, как бы ни расходились их взгляды на то, что происходит в стране и мире, любила верно, преданно и нежно. «Теперь самое главное, чтобы вместе с тобой не взяли и Андрея, чтобы у доченьки остался хотя бы отец,— вихрем метались горькие думы в ее голове.— Хотя бы отец».
Она не знала о том, что Андрей в эти же самые минуты уже спешит домой с радостной для них вестью…
— Фамилия, имя, отчество? — полуобернувшись к Ларисе, строго спросил смуглый, усевшись за стол и придвинув к себе листы чистой бумаги.
Лариса ответила. За первым вопросом последовали другие, какие обычно задаются на следствии. Лариса коротко и послушно отвечала.
В дверном замке лязгнул ключ, и, удивленный тем, что дверь, которую он, уходя, закрывал, оказалась открытой, на пороге появился Андрей. Он оторопело смотрел на Ларису и двух незнакомцев, не решаясь войти.
— Что здесь происходит? — предчувствуя что-то неладное, спросил он.
— Садитесь,— коротко бросил смуглый и глазами подал знак своему напарнику.
Тот вскочил со стула и, вмиг очутившись возле Андрея, натренированным движением ладоней провел ими по пиджаку и брюкам.
— Позвольте,— растерянно произнес Андрей,— может быть, вы все-таки объясните…
— Сейчас все поймете,— холодно ответил смуглый,— Предъявите ваши документы. Сотрудник «Правды»? — Он презрительно взглянул на Андрея.— Тем хуже для вас. Кем вам доводится эта женщина? — небрежно кивнул он в сторону Ларисы.
— Это моя жена,— сказал Андрей.— Но в чем дело?
— Ваша жена задержана у Мавзолея Ленина вот с этим…— Он достал из кармана револьвер и осторожно положил его на стол.— Откуда у вас это оружие?
Андрей подошел к столу и хотел взять револьвер, но смуглый бесцеремонно оттолкнул его руку:
— Не сметь!
— Лариса! — Андрей был в полной растерянности.— Ты брала револьвер?
— Да…— прошептала Лариса.— Но совершенно случайно…
— Отвечайте на вопрос! — нажимал на Андрея смуглый.
— Я отказываюсь отвечать, пока вы не объясните мне, кто вы и по какому праву…
— А вот по какому праву,— злорадно кривя губы, произнес смуглый и, вытащив из кармана удостоверение, поднес его к самым глазам Андрея.— Понятно?
— Понятно,— Андрей побледнел.
— Оружие принадлежит вам,— сказал смуглый, пряча револьвер,— Надеюсь, не будете этого отрицать?
— Нет, не буду,— в смятении произнес Андрей, все еще не понимая, каким образом и почему револьвер оказался у Ларисы, а теперь вот у этого нагловатого и самоуверенного субъекта.— Но как револьвер попал к вам?
— Вопросы задаем мы,— грубо осадил его смуглый.— Что касается вашего вопроса, который, я надеюсь, будет первым и последним, то я вам уже сказал. А вот почему он очутился у вашей жены и для какой цели она пришла с ним на демонстрацию, покажет следствие. Ваша жена подлежит аресту.
— Но по какому праву? Где ордер на арест?
— Ордер — пустая формальность. Бумажка, за которой дело не станет. Ваша жена задержана на месте преступления.
— Это ложь! Подлая ложь! — вскричала молчавшая доселе Лариса.— Я случайно перепутала сумочки, когда спешила на демонстрацию!
— Не слишком ли много случайностей, гражданка Грач? — не без ехидства спросил смуглый.
— В самом деле, Лариса, почему…— начал было снова Андрей.
— Не надо, Андрюша,— умоляюще посмотрела на него Лариса.— Теперь все равно ничего не докажешь. Неужели ты думаешь, что они поверят, что я спрятала наган от тебя, когда ты был на грани самоубийства?
Смуглый громко хохотнул.
— Вам, гражданка Грач, не на демонстрации ходить, а сидеть дома и фантастические романы писать.— Он вдруг резко повернулся к своему напарнику: — Обыскать квартиру! Вы опять потребуете ордер? — с насмешкой спросил он Андрея.
— Обыскивайте, если вам угодно,— не замечая, каким ужасом наполнились глаза Ларисы, почти равнодушно сказал он,— Тут уж вас ждет полнейшее разочарование.
— Лучше подумайте о том, как воспримут у вас в редакции то, что натворила ваша жена. Об этом сегодня же будет доложено наркому внутренних дел товарищу Ежову. И я не сомневаюсь, что этот преступный факт войдет в сводку, предназначенную лично для товарища Сталина.
Андрей, слушая его слова, произнесенные горделиво, с убежденностью человека, что им уже все доказано и не может быть никем опровергнуто, чувствовал, как слабеют его мышцы, парализуется воля, а страх обреченности леденит душу.
Напарник между тем проворно обыскивал ящики письменного стола, перелистывал книги на полке, потрошил содержимое гардероба. Наконец разочарованно развел руками.
— Ничего достойного внимания,— сказал он смуглому,— Из книг — только сочинения Ленина и Сталина. Из художественной литературы — русская классика и Мопассан. Да еще Блок и Тютчев.
— Блок и Тютчев — тоже классика,— поучительно произнес смуглый,— А постель?
Высокий извлек одеяло из пододеяльника, то же самое проделал с подушками, заглянул под матрац. И, закончив с матрацем, вдруг перехватил испуганный, замерший в напряженном ожидании взгляд Ларисы, устремленный на диван. Его профессиональный нюх мгновенно учуял нечто подозрительное.
Он хитровато подмигнул смуглому:
— Помоги…
Они с трудом отодвинули с места тяжелый, массивный Диван. Высокий ловко нагнулся и схватил с пола пакет. Тот самый, который спрятала Лариса. Смуглый тут же забрал пакет и едва ли не обнюхал его со всех сторон.
— Не смейте! — Лариса рванулась к нему, пытаясь вырвать из его рук пакет, он отбросил ее в сторону с такой силой, что она упала на диван,— Не смейте! — тем не менее громко повторила она.— Это личное, мое личное письмо, не суйте туда свой нос!
Андрей растерянно переводил взгляд с Ларисы на смуглого.
— А вот и сунем! — торжественно пообещал смуглый, вскрывая пакет.— Не зря вы так заметали икру, гражданка Грач.
Смуглый приник к выуженным из пакета листкам, и по мере того как он пробегал их глазами, лицо его все больше расплывалось в радостной улыбке, какая бывает у человека, не думавшего, не гадавшего найти ценный клад.
— Все ясно,— победоносно заключил он. Решительно подошел к Ларисе: — Итак, гражданка Грач, все ясно. Быстренько соберите вещи.— Теперь он смотрел на Ларису как на закоренелую преступницу.— Вы отправитесь с нами.
— Как? Вы не имеете права! Я буду жаловаться лично Сталину! — закричал Андрей вне себя от ярости.— Я лично знаком с товарищем Сталиным! — Андрей думал, что это заставит их отступить.
— А вот это заявление уже представляет собой разглашение государственной тайны или же элементарный шантаж.— Смуглый предостерегающе простер указательный палец вверх,— Что касается наших прав, то можете в них не сомневаться. Вы готовы? — обернулся он к Ларисе.
— Готова! — Лариса сказала это дерзко и вызывающе.— Можете вести, ведь вы изловили такую важную государственную преступницу!
— В таком случае арестуйте и меня! — крикнул Андрей. Это уже был и не крик, а вопль отчаяния.
Андрей рванулся к Ларисе и прижался к ней, не веря, что еще несколько минут — и ее заберут у него, может быть, навсегда.
— Родная моя! Любимая! Я не отдам тебя! Это какая-то идиотская ошибка! Я пойду на прием к товарищу Сталину! Ты вернешься! — Он произносил все это скороговоркой, бессвязно, на грани безумия.
Лариса, обняв его, поцеловала так нежно, как никогда еще, наверное, не целовала.
— Андрюшенька! Береги нашу Жекуленьку! Боже мой, как я вас подвела, как подвела!
«Как подвела? Почему она так говорит?» — терялся в догадках Андрей.
Ларису вывели из комнаты.
— Ларочка, я же получил ордер на квартиру! — закричал вдогонку Андрей.— Я совсем забыл сказать!
— Здесь не театр и тем более цирк,— цыкнул на него высокий.— Не идите за нами, не положено.
— Возьмите и меня! — Андрей чувствовал, что вот-вот потеряет разум.
— Не спешите, всему свой черед,— многозначительно бросил ему высокий.— И не раскисайте как баба!
