— Простенько, но со вкусом, — оценила я его предложение.
Он улыбнулся.
— Владимир Павлович, во-первых, Ирина не знает, где печатается «Хроника». Во-вторых, я не могу предлагать такое безобразие порядочному человеку. Я не могу просить ее сделать то, чего я сама не сделала бы, даже если б и знала, где печатается «Хроника».
— Я понимаю, — ответил он. И мне показалось, что он действительно понимает.
Ирину арестовали 3 января.
На следующий день меня опять вызвали к куратору.
Владимир Павлович расставил точки над «и»:
— Людмила Михайловна, мы арестовали Ирину. Арестовали потому, что редакторы «Хроники» пренебрегли нашим предупреждением и опубликовали двадцать седьмой выпуск.
* * *
Следственные органы располагали сведениями о «Хронике», полученными от Якира и Красина. Они дали показания более чем на двести человек. На названных ими людей заводили дела, от них добивались показаний. По большей части это был, можно сказать, второй эшелон корреспондентов и читателей бюллетеня — люди не из Москвы, а из других городов и союзных республик, которые познакомились с Якиром и доверились ему, но контактов с редакцией не имели. Многие активисты «Хроники» оставались следствию неизвестными, некоторые были под подозрением, но не было фактов, подтверждающих их предполагаемую причастность. Допросы продолжались.
Дочь Якира Ирина тоже дала показания, но только против самой себя. Она заявила, что это она была редактором «Хроники» и готова нести за это ответственность. «Так легче», — объяснила она друзьям свою выдумку.
Шиханович не просто подтвердил свидетельства, данные Якиром и Красиным, а еще добавил от себя то, что считал удачной находкой. Он решил, что нужно назвать какое-то одно имя, и его выбор пал на Олю Барышникову — одну из наших машинисток, мать-одиночку с тремя детьми. Поскольку двое детей совсем маленькие, рассуждал Шиханович, КГБ не пойдет на то, чтоб ее арестовать. Он оказался прав. Олю не арестовали. Ее несколько раз таскали на допросы, после чего уволили из института. В свое время это я рекомендовала ей Шихановича. Тогда она спросила, можно ли ему доверять.
— Можете доверять ему так же, как доверяете мне, — заверила я ее.
Теперь Шиханович выбрал ее в качестве жертвы. Ко мне он проявил милосердие и не упомянул, что это я печатала первые восемь копий «Хроники» и вручала их ему для передачи машинисткам.
Муж Ирины Белогородской, Вадим Делоне, пытался убедить жену дать показания. Он не скрывал, что делает это под нажимом КГБ. Как и Коля, он повторял: «Тюрьма не место для женщины». Он там побывал, он знает не понаслышке, о чем говорит, убеждал он нас с Ларисой. Единственное, что мы могли ему возразить: «Мы знаем Ирку. Если она даст показания, она себе никогда этого не простит». И мне, и Ларисе хорошо был знаком мужской политзэковский шовинизм, так что мы понимали — спорить с Вадимом бесполезно.
* * *
— Как бы вы охарактеризовали Ирину Белогородскую? — начал следователь на очередном допросе.
— Я бы охарактеризовала ее как порядочную, честную, прекрасную женщину.
— Вы могли бы назвать ее своей подругой?
— Конечно. Близкой подругой. — У нас было принято говорить самое хорошее об арестованных друзьях и знакомых. Перед судом обвиняемым дадут прочитать записи допросов свидетелей, и доброе слово их поддержит.
— Вы когда-нибудь ссорились?
— Никогда.
— Тогда я хотел бы дать вам прочитать ее показания.
Следователь протянул мне два листка. Это был протокол допроса Ирины. Она сказала, что я печатала первые восемь копий всех выпусков «Хроники» и редактировала 14-й выпуск.
Так оно и было на самом деле, и Ирина это знала. Несколько раз она и ее бывший муж, Ваня Рудаков, забирали у меня отпечатанные копии и передавали Шихановичу. Как-то вскоре после ареста Наташи Горбаневской Ира попросила меня встретиться с ней на квартире у Ирины Якир. Нужно было редактировать 14-й выпуск «Хроники», и мы проработали всю ночь.
— Нет, — заявила я, прочитав протокол. — Ирина Белогородская не могла это сказать. Она честная женщина и не будет говорить неправду.
Надежда была на то, что следователь сообщит ей, что я не подтверждаю ее показания, и она поймет, что тем самым я хочу ей передать: «Ирка, остановись. Не позволяй им себя сломать. Не давай свидетельств, которые они могут использовать против других людей. Не бери грех на душу».
— Вы хотите сказать, что действительно не верите тому, что Ирина сотрудничает со следствием? — казалось, следователь был искренне удивлен.
На следующем допросе мне передали записку от Ирины: «Люда, я действительно все это сказала. Как Лара? Передай ей от меня привет». Почерк, несомненно, принадлежал Ирине.
— Теперь вы верите, что она сотрудничает со следствием?
— Нет, — стояла я на своем. — Это можно подделать. Ирина неспособна давать такие показания.
— А как вы посмотрите на то, чтобы с ней увидеться? — предложил следователь.
Нам предстояла очная ставка.
Сразу после допроса я отправилась навестить Толю и Ларису. Толя был в ярости:
— Если увидишь Ирину, скажи, что мы с Ларой в ужасе от ее поведения.
Лариса промолчала. Ей не хотелось ни поддерживать осуждение, ни спорить с Толей. Ничего не сказав, она оставила вопрос на мое усмотрение.
* * *
Ирина выглядела смущенной. Казалось, она в замешательстве и не знает, чего ожидать — обниму я ее или стану стыдить.
— Ирка! — воскликнула я и бросилась ее обнимать.
— Не подходить! — рявкнул тюремщик.
Мы сели за маленький стол, напротив друг друга. Перекрестный допрос начался.
— Людмила Михайловна, вы знаете эту женщину?
— Да, это моя близкая подруга.
Лицо Ирины просветлело. Она испытала явное облегчение, услышав, что я продолжаю считать ее близкой подругой.
— Ирина, вы знаете эту женщину? — продолжал следователь.
— Да, это моя близкая подруга.
— Ирина, расскажите следствию, что вам известно о роли Людмилы Михайловны в издании «Хроники текущих событий».
— Поскольку меня заверили, что от моих показаний никто не пострадает, я повторяю, что видела, как Люда редактировала 14-й выпуск «Хроники». Также я знаю, что Люда печатала первые копии предыдущих выпусков «Хроники» и что их потом забирал Юрий Шиханович.
Здесь я применила все свои актерские способности, даже те, которых у меня никогда не было, чтобы изобразить крайнее удивление.
— Людмила Михайловна, вы подтверждаете эти показания?
— Я их отрицаю.
— Вы хотите сказать, что Ирина дает ложные показания?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
