— Мне встречалось это название. Просто из-за бардака, который здесь творился на протяжении последних часов, не было возможности сосредоточиться и задуматься о его значении.
— Переходи к делу! — наседал Пейнтер.
— Тело доктора Полка. Радиационный рисунок в тканях его легких содержал вполне определенные изотопы, характерные для урана и плутония, которые использовались в Чернобыле. Но как вам известно, в результате проведения дополнительных исследований возникли новые вопросы. Все не так просто, как мне показалось вначале. Было похоже на то, что доктор Полк подвергся облучению из двух разных источников, хотя самым сильным, несомненно, был чернобыльский.
— И что это нам дает? — поинтересовалась Кэт.
— Я основывал свои выводы на базе данных по «горячим» зонам Международного агентства по атомной энергии. Однако есть один район, который заражен радиацией до такой степени, что ему невозможно присвоить какой-то один рисунок. Это расположенный в Центральной России Челябинск и его окрестности. Там, спрятанный в Уральских горах, при Советском Союзе находился центр добычи урана и производства плутония. На протяжении пятидесяти лет этот район был закрыт для всех, и только пару лет назад запреты сняли.— Он сделал паузу для пущего эффекта.— Именно в Челябинске добывалось и производилось топливо для Чернобыльской АЭС.
Грей выпрямился.
— То есть вы думаете, что доктор Полк получил дозу облучения именно там. Не возле реактора, а в том месте, где для него производилось топливо. В Челябинске.
— Думаю, да. Взять хотя бы число «восемьдесят восемь». Советы строили в Уральских горах подземные города и называли их в соответствии с местными почтовыми индексами: Челябинск сорок, Челябинск семьдесят пять.
И Челябинск-88.
Сердце Грея вновь забилось в ускоренном темпе. Теперь он знал, куда они направляются. Был известен даже почтовый индекс. Пейнтер тоже понял это.
— Я предупрежу британскую разведку. Сообщу им, что вы сделаете небольшой крюк. Они смогут доставить вас в Уральские горы за час с небольшим.
Грей думал об одном: только бы успеть! «Миллионам суждено умереть...» Лимузин приблизился к второму КПП, и скучающий охранник жестом разрешил им проехать, а Пейнтер тем временем продолжал:
— Но, коммандер, за столь короткий срок я не сумею обеспечить вам наземную поддержку в том районе.
Лимузин выехал из зоны отчуждения и мчался по открытой местности.
— Я думаю, мы справимся.
По обе стороны дороги выстроились потрепанные грузовики различных моделей. Их было не меньше дюжины. В открытых кузовах и кабинах сидели мужчины.
Лука наклонился к Розауро и что-то быстро зашептал ей. Лимузин сбавил скорость. Лука выпрямился и, высунув руку из окна, помахал ею.
Этот сигнал было бы трудно не понять.
«Езжайте за нами».
Грузовики зарычали моторами, стали отъезжать от обочины и вскоре выстроились вереницей за лимузином. Как и директор Кроу, Лука объявил собственную тревогу, использовав телефоны в отеле после того, как им не удалось связаться со штаб-квартирой «Сигмы».
Грей вспомнил слова, сказанные Лукой про свой народ: «Мы — повсюду». Он оказался прав, и его боевой клич был услышан.
Позади лимузина собиралась цыганская армия.
11 часов 38 минут
Южноуральские горы
Чем глубже в рудник спускался Монк, тем яснее ему становилось, что поблизости никого нет. Он не слышал эха голосов, звуков работающей техники. И хотя, с одной стороны, он испытывал облегчение от сознания, что их не обнаружат, в этой тишине было что-то пугающее. Казалось, рудник затаил дыхание...
Они спускались по тоннелю, довольно круто уходившему вниз. Раненая нога Монка горела от боли. Не имея карты, он был вынужден идти, ориентируясь на следы тех, кто оставил окурки и пустые бутылки у входа. Это было несложно. На песчаном полу тоннеля отчетливо различались следы ботинок.
И хотя сейчас в шахте не было ни души, Монк обнаружил много примет того, что еще недавно здесь кипела работа: вагонетки с пустой породой, новенькие блестящие инструменты, закрепленные по стенам, и даже забытую кем-то сумку-холодильник, наполовину наполненную водой, в которой плавали несколько банок с пивом.
Константин шел сзади, рядом с сестрой, а Петр жался к Монку, округлившимися от страха глазами глядя в темные проходы. Монк ощущал его страх и понимал, что мальчика пугают не узкие тоннели, а темнота. Монк несколько раз выключал фонарик, пытаясь определить, не сочится ли откуда-нибудь свет. В эти моменты Петр испуганно прижимался к нему всем телом.
Марта ковыляла рядом с мальчиком, готовая защитить его от любой опасности, но и она, словно разделяя страх Петра, начинала дрожать, когда вокруг них на несколько секунд смыкалась непроглядная тьма.
Монк достиг конца тоннеля. От него отходил другой, с рельсами для вагонеток и неподвижной сейчас конвейерной лентой. Монк заметил, что в дальнем конце тоннеля тьма не такая густая, как везде. Он нагнулся, прижал к себе Петра своей культей и выключил фонарик. Темнота окутала их плотным покрывалом, но в конце тоннеля стало отчетливо видно слабое свечение.
К нему приблизился Константин.
— Больше никакого света,— прошептал Монк и отдал мальчику выключенный фонарик.
Если он ошибся и это место не так уж безлюдно, ни к чему оповещать о своем появлении лучом яркого света.
Монк приготовил винтовку, которую забрал у мертвого русского снайпера.
— Теперь — тихо! — предупредил он и пошел по тоннелю.
Он двигался, ступая по шпалам, чтобы под ногой, не дай бог, не хрустнул гравий. Дети шли, повторяя каждый его шаг, а Марта, балансируя, как канатоходец, ковыляла по одному из рельсов. Монк напрягал слух, пытаясь различить какие-нибудь голоса или звуки, которые подтвердили бы, что это место обитаемо. Однако единственное, что он слышал, были звуки капающей воды. Они становились все громче по мере того, как Монк и его спутники продвигались по тоннелю. Это тревожило Монка, поскольку он ни на секунду не забывал об опасном соседстве озера Карачай.
А еще все сильнее начинал ощущаться запах. Пахло машинным маслом, солидолом и выхлопами дизельного двигателя. Однако чем глубже они опускались, тем отчетливее чуткие ноздри Монка ощущали еще один запах — отвратительное зловоние органики.
Осторожно завернув за угол, Монк обнаружил, что тоннель выходит в некое подобие пещеры, вырубленной в скальной породе. Она была в сотни раз меньше Челябинска-88, но даже при этом ее свод находился на уровне трехэтажного дома, а площадь равнялась половине футбольного поля.
Пол пещеры был завален брошенным оборудованием и грудами строительных материалов: бухтами электрических проводов, штабелями досок, кучами камней. Тут же возвышались наполовину разобранные строительные леса. На стоявшем поблизости грузовике была смонтирована компактная буровая установка. Все здесь выглядело как после поспешной эвакуации, словно кто-то впопыхах побросал вещи в уже отъезжающий грузовик, нисколько не заботясь о порядке.
Хорошо хоть беженцы оставили свет. В противоположном конце пещеры горели несколько натриевых ламп.
— Осторожнее,— сказал Монк.
Он махнул рукой, веля детям держаться сзади и быть готовыми в любой момент пуститься наутек и спрятаться среди нагромождения всякой всячины.
Монк крался вперед, пригибаясь и прижимая к плечу винтовку. Он шел зигзагами, от одной кучи к другой, задерживая дыхание и осторожно ступая. Дойдя до противоположной стороны пещеры, он обнаружил высокие бронированные двери. Они были заперты и отражали свет ламп. Выглядели они более новыми, нежели все остальное оборудование. Справа стояла небольшая будка размером с обычный киоск. Заглянув в ее открытую дверь, Монк увидел несколько темных мониторов, клавиатуру и ряд выключателей.
Внутри никого не было.
Монк заметил, что винтовка дрожит в его руке. Его нервы были натянуты до предела, он устал и выдохся. Пытаясь успокоиться, он сделал глубокий вдох. Зловоние здесь ощущалось гораздо сильнее. Слева от себя, позади груды какого-то оборудования, Монк заметил темное маслянистое пятно. Он подался вперед и заглянул за кабинку.
Это было не масло, а кровь.
Он нашел источник неприятного запаха. У дальней стены были кучей навалены человеческие тела в шахтерских комбинезонах и белых лабораторных халатах. Стена позади них была забрызгана запекшейся кровью.
Расстреляны.
Кто-то здесь тщательно прибрался, подчищая концы.
Позади Монка появился Константин. Монк повернулся, отрицательно покачал головой и показал на компьютерную кабинку, а Петру и Киске жестом велел оставаться на месте. Он не хотел, чтобы дети видели эту бойню. Затем Монк направился к бронированным дверям. Константин пошел с ним.
