До весны 1918 года власть большевиков держалась поддержкой значительной части промышленных рабочих и революционно настроенных солдат и матросов, а также благодаря действию Декретов о мире и земле, обеспечивших на какое-то время нейтралитет крестьянства. В какой-то мере на большевиков играла и та свобода, которую они первоначально предоставили местным Советам. Но ситуация быстро меняется. Уездные Советы начинают провозглашать свои местные республики, усиливая тем самым децентрализацию власти и анархию в системе управления. Не собираются отдавать свою власть и органы местного самоуправления (земские и городские управы), многие из которых продолжают находиться в оппозиции большевикам. До открытия Учредительного собрания большевики были вынуждены это терпеть. После разгона «Учредилки» возникла острая необходимость скорейшего конституирования рабочего государства и структурирования нового государственного аппарата.
Первый шаг в этом направлении был сделан на Третьем съезде Советов, открывшемся 10 января 1918 года. 62 % делегатов этого съезда были большевиками. Как известно, съезд одобрил разгон Учредительного собрания и принял «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». В этой декларации руководством большевиков было заявлено об отходе от унитарного принципа государственности и признании принципа федерализма. По инициативе левых эсеров в этот документ было добавлено два пункта, а именно: все дела местного значения должны были решаться исключительно местными Советами, кроме того, было дано поручение ВЦИК разработать основные положения советской Конституции и внести их на рассмотрение делегатам следующего съезда Советов. В новом составе ВЦИК большевики имели 160 мандатов (52,3 %), и это большинство, когда впереди уже не маячил призрак «Учредилки», позволило большевикам перейти к более самостоятельной внутренней и внешн-ей политике. Но как раз в этот момент резко обострились экономические проблемы, а вопрос о необходимости мира с немцами вызвал раскол внутри партии большевиков. Советское правительство вынуждено было продолжать политику хлебной монополии, начатую Временным правительством. Но промышленных товаров для эквивалентного обмена в городах уже просто не было. Кроме того, крестьянское хозяйство вообще было малотоварным. До 40 % хлеба на рынок до сих пор поставляло помещичье хозяйство, но с ним было покончено. Крестьяне охотно делили помещичью землю, но заниматься ее обработкой не спешили. Кроме того, наметился рост потребления сельхозпродуктов самими крестьянами. В результате в крупных городах норма выдачи хлеба сократилась к марту 1918 г. до 50—100 г. в день. Это вызвало голодные бунты и массовое недовольство рабочих.
Уже к концу декабря стало ясно, что условия подписания мира, предложенные Германией, будут крайне жесткими и невыгодными для России. 28 декабря 1917 г. (10 января 1918 г.) пленум Московского областного бюро, возглавляемого Ломовым (Оппоковым), Осинским (Оболенским), Максимовским, Сапроновым и некоторыми другими радикально настроенными большевиками, принял резолюцию с требованием прекращения мирных переговоров и разрыва дипломатических отношений со всеми буржуазными государствами. Подобную резолюцию принял и Петербургский комитет РСДРП (б). Так было положено начало течению «левых коммунистов» в самой большевистской партии, организационно оформившемуся к марту 1918 года. Возникнув в ходе дискуссии по вопросу подписания мира с Германией, впоследствии это течение выступило против принятого с подачи Ленина курса на усиление централизации и внедрение в экономику элементов государственного капитализма, превратившись во внутрипартийную оппозицию. Это говорит о том, что лозунги октября 1917 года значительная часть большевиков восприняла не как чисто пропагандистские, а как программные, и в дальнейшем эти большевики будут отстаивать «идеалы Октября» в борьбе с ленинским прагматизмом, апеллируя при этом к Ленину периода 1917 года.
Но в январе 1918 года речь пока шла только о возможности мира с немцами. 8 (21) января на совещании членов ЦК с делегатами от большевиков Третьего съезда Советов Ленин выступил с «Тезисами по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира». При обсуждении тезисов в руководстве партии выявились три течения: сторонники ленинской точки зрения о необходимости принятия любых условий мира (за нее голосовало 15 человек), сторонники объявления революционной войны Германии — «левые коммунисты» (32 человека) и сторонники предложенного Троцким тезиса «ни войны, ни мира» (16 человек). Лозунг «революционной войны» был очень популярен среди большевиков, и Ленину пришлось всячески лавировать, чтобы отстоять на заседании ЦК 11 (24) января резолюцию о затягивании мирных переговоров до момента предъявления немцами ультиматума. 15 (28) января 1918 г. лидеры «левых коммунистов» Бухарин и Пятаков подали заявление в ЦК, настаивая на немедленном созыве партийной конференции для принятия решения по этой проблеме. Ленин же настоял на созыве экстренного съезда партии. Кроме того, ЦК РСДРП (б) предпринял весьма неординарный шаг, направив в Западную Европу через Швецию т. н. миссию Л.Б. Каменева, чья задача, по его собственным словам, состояла в том, чтобы «сказать нашим братьям о том, что то унижение, которое испытывает Россия от натиска империализма, относится также и к западному пролетариату, который слишком долго пробуждается». По мнению главы французской военной миссии в России генерала Ниссе- ля, у миссии Каменева были более широкие задачи: оценить настроения в социалистических партиях воюющих стран, собрать информацию об общественных настроениях в отношении большевиков, выяснить степень готовности европейского пролетариата к мировой социалистической революции, разъяснить английскому и французскому правительствам внешнюю политику большевиков, проинформировать их о ситуации, сложившейся вокруг переговоров в Брест-Литовске[362]. Однако миссия Каменева закончилась полным провалом (его даже не впустили на территорию Франции), а сам он был в марте 1918 года (при возвращении в Петроград) арестован финнами на Аландских островах и освобожден только в начале августа.
Седьмой экстренный съезд РСДРП (б) важен для истории большевизма не только потому, что на нем большинство делегатов поддержало Брестский мир. И не потому, что на нем Российская социал-демократическая рабочая партия большевиков была переименована в Российскую коммунистическую партию большевиков. На съезде организационно оформилась партийная оппозиция (т. н. «левые коммунисты»), не только выступившая против Брестского мира, но и отстаивающая лозунги октября 1917 года в качестве программных. Своей целью большевики-ради- калы называют построение государства-коммуны, при этом настаивая на независимости Советов от партийного диктата. Они всерьез говорят о советской демократии, они готовы воевать со всем буржуазным миром. Выступая на Седьмом съезде, А.С. Бубнов, один из левых коммунистов, заявил о «развитии гражданской войны в международном масштабе». То, что большинство съезда их не поддержало, отнюдь не поколебало убежденности многих левых в своей правоте.
Особо надо отметить, что Ленин в течение всего периода гражданской войны был вынужден считаться с критикой оппозиционных групп, официально так и не решившись отказаться от лозунга государства-коммуны (этот тезис вошел даже в новую программу партии, принятую на VIII съезде). Но фактически с лета 1918 года руководимый Лениным ЦК берет курс на создание сверхцентрализованного государства, подчиненного тотальному контролю партии большевиков, а сама партия очень быстро превращается в составную (и главную!) часть государственного аппарата.
В феврале-марте 1918 года большевизм проходит еще через один рубеж. Это было не только подписание Брестского мирного договора, обрушившее левоэсеро-большевистскую коалицию и вызвавшее к жизни внутрипартийную оппозицию, но и события в Финляндии, где финская Белая гвардия буквально вырезала финскую Красную гвардию под прикрытием немецкого десанта. По воспоминаниям Троцкого, первая реакция Ленина на получение известий из Финляндии была крайне резкой — «драться». Но это означало крах всех Брестских договоренностей. И уже через десять минут, придя в себя, Ленин заявляет: «Нет, нельзя менять политики. Наше выступление не спасло бы революцию Финляндии, но наверняка погубило бы нас. Всем, чем можно, поможем финским рабочим, но не сходим с почвы мира. Не знаю, спасет ли нас это теперь. Но это, во всяком случае, единственный путь, на котором еще возможно спасение». Шахматист вновь взял верх над революционером-бунтарем. Но события в Финляндии еще раз убедили Ленина — игра в демократию несет с собой поражение. Только крайними мерами, только насилием можно удержать власть. Под сомнение был поставлен и тезис о праве наций на самоопределение, хотя формально Ленин от него никогда не отрекался. Судя по всему, именно события в Финляндии подсказали Ленину, что крупномасштабной гражданской войны не миновать. Более того, ряд признаков указывает на то, что с определенного момента сам Ленин стремится к тому, чтобы события развивались именно в ключе гражданской войны. И этому есть свое объяснение.
