Деметрий стоял с тремя солдатами, слушая и наблюдая. Темнота была наполнена тихими звуками: шорохом ночных животных, внезапным хлопаньем крыльев ночной птицы. Легкий ветерок переместился на юг. Обрывки звуков, голоса, смех, лошадиное ржание доносились со стороны персидских пикетов на дальней стороне ущелья. Однажды залаял шакал, и к нему присоединились другие. Звон кирки то появлялся, то исчезал. Но не было ничего, что выдавало бы прогресс Баллисты и Максима.
Мысли молодого грека унеслись далеко-далеко, к темной равнине перед стенами Трои, к троянцу Долону, закинувшему лук за плечи, натянувшему на себя шкуру серого волка и крадущемуся вперед, чтобы разведать греческий лагерь. Дела у Долона шли не очень хорошо. Там, на темной равнине, за ним, как за зайцем, охотились хитрые Одиссей и Диомед. В слезах, умоляя сохранить ему жизнь, Долон рассказал, как расположились троянские пикеты. Это не принесло ему никакой пользы. Взмахом меча Диомед перерезал сухожилия на его шее. Его голова упала в пыль, а с трупа сняли натянутый за спиной лук и серую волчью шкуру.
Деметрий горячо молился, чтобы Баллиста и Максим не разделили судьбу Долона. Если бы у молодого грека была под рукой поэзия Гомера, он бы попытался посмотреть, как все сложится. Это был хорошо известный метод гадания - выбрать наугад строку из "Илиады" и посмотреть, какой свет божественный Гомер пролил на будущее.
Мысли Деметрия были возвращены в настоящее звуками сасанидского патруля, пробиравшегося по ущелью вверх от реки. Он услышал вызов "Пероз-Шапур" и ответ "Мазда", затем негромкий обмен репликами на персидском. Деметрий обнаружил, что, как и остальные, стоит на краю оврага, наклонившись вперед и пытаясь разобрать слова. Это было бессмысленно. Он не знал ни слова по-персидски.
Деметрий буквально подпрыгнул, когда из задних ворот хлынул поток света. Он резко обернулся. Силуэтом перед воротами стоял Ацилий Глабрион. Свет факела упал на позолоченную кирасу аристократа. Она была отлита так, чтобы напоминать мускулы спортсмена или героя. Ацилий Глабрион был с непокрытой головой. Завитки его сложной прически сияли. Его лицо было в тени.
-Что, во имя богов, здесь происходит? - патрицианский тон звучал сердито. -Декурион, почему эти ворота открыты?
-Приказ, доминус. Приказ дукса
-Ерунда, его приказом было никогда не открывать эти ворота.
-Нет, доминус. Он сказал мне держать ворота открытыми до рассвета.
Младший офицер был напуган, казалось бы, едва сдерживаемым гневом своего начальника.
-И зачем ему это делать? Чтобы облегчить проникновение персов?
-Нет... нет, доминус. Он и его телохранитель где-то там.
-Ты с ума сошел? Или ты пил на дежурстве? Если ты это сделаешь, я прикажу наказать тебя по всей строгости старины. Ты знаешь, что я имею ввиду.
Деметрий не знал, что это влечет за собой, но, по-видимому, Кокцей знал. Декурион начал слегка дрожать. Деметрий задумался, был ли гнев Ацилия Глабриона искренним.
-Даже наш любимый Дукс не такой варвар, чтобы покинуть свой пост и бегать за стенами посреди ночи.
Ацилий Глабрион полуобернулся. Он указал на ворота.
-У вас есть несколько минут, чтобы попасть внутрь и вернуться на свой пост, прежде чем я закрою эти ворота".
Спорить со старшими офицерами было нелегко для Кокцея.
-Господин, дукс все еще где-то там. Если вы закроете ворота, он окажется в ловушке.
-Еще одно твое слово, и это будет мятеж. Теперь внутрь.
Двое солдат робко вошли внутрь. Кокцей начал двигаться.
-Нет. - Деметрий почти кричал. - Дуксы услышал звуки земляных работ персов. Он отправился разведать, где они ведут подкоп.
Ацилий Глабрион повернулся к нему.
-И что у нас здесь? Маленький задний мальчик варвара-дукса.
Он подошел вплотную к Деметрию. От него пахло гвоздикой. Свет факела высветил небольшие завитки бороды, которые завитками спускались с его шеи.
-Что ты здесь делаешь? Продаешь свою задницу этому декуриону и нескольким его солдатам, чтобы они открыли ворота и позволили тебе дезертировать?
-Послушай мальчика, доминус. Он говорит правду, - сказал Кокцей.
Это вмешательство привлекло все внимание Ацилия Глабриона. Теперь гнев молодого патриция был явно неподдельным. Отвернувшись от Деметрия, он подошел к декуриону.
-Разве я тебя не предупреждал? Теперь внутрь.
Кокцей осмелился на последнюю апелляцию.
-Но доминус, дукс... мы не можем просто бросить его там.
Забыв о мече на боку, Деметрий наклонился и поднял камень.
-Ты не подчиняешься прямому приказу, декурион?
Деметрий почувствовал в руке камень, острый и шершавый. Кудри на затылке Ацилия Глабриона блестели в свете факела.
-Аве, трибун-латиклавий. - раздался голос из-за света факелов.
Ацилий Глабрион резко обернулся. Его меч со скрежетом вылетел из ножен. Он присел, его тело напряглось.
Две призрачные фигуры, почерневшие и покрытые пылью, появились в круге света. Тот, что повыше, стянул с головы тряпку. Его длинные светлые волосы ниспадали на плечи.
-Я должен поздравить тебя, трибун, с твоим усердием. Патрулирование крепостных стен глубокой ночью достойно восхищения, - сказал Баллиста. -Но теперь я думаю, что нам всем следует зайти внутрь. Нам многое нужно обсудить. Нам предстоит столкнуться с новой опасностью.
Глава 15
Баллиста отправился бросить последний взгляд на персидскую насыпь. Он выглянул из-за импровизированного парапета. Практически каждый день артиллерия Сасанидов разбивала парапет на куски. Затем той же ночью защитники восстанавливали его.
Несмотря на густое облако пыли, прогресс в возведении насыпи был виден достаточно ясно. Персы начали работу за тринадцать дней до августовских календ. До сентябрьских календ оставалось девять дней. Считая включительно, это было тридцать шесть дней работы. За тридцать шесть дней насыпь продвинулась вперед примерно на сорок шагов и была медленно поднята почти до уровня парапета городской стены. Ров перед стеной, который защитники с таким трудом выкопали, был засыпан щебнем. Пропасть, похожая на каньон, все еще отделяла рампу от оборонительных сооружений. Но каньон был всего около двадцати шагов в ширину, и он был частично заполнен собственным земляным валом защитников у стены. Когда каньон будет заполнен, штурмующему отряду сасанидов предстояло совершить последний заход по ровному сухопутному мосту шириной около двадцати пяти шагов.
Продвижение осадного пандуса было куплено ценой непосильного труда тысяч людей. Каждое утро в сером предрассветном свете персидские передвижные укрытия, выдвигались вперед и соединялись вместе, образуя три длинных крытых хода. Под ними шеренги людей трудились, поднимая землю, щебень и бревна, которые те, кто был впереди, защищенные прочными щитами, сбрасывали в пространство перед пандусом. По бокам пандуса еще несколько рабочих, снова защищенных сетками, поднимали и устанавливали на место глинобитные кирпичи, которые образовывали подпорные стенки.
