Этих дураков тоже побили, но Реймонду, опять же, легче от того не стало.
— Надо что-то делать! — топнула ногой Агата.
— Надо, — согласился Реймонд.
— Спаситель помогает только тем, кто и сам борется!
— Агата, — вздохнул Реймонд, — ты же сама сказала — нужна энергия. Энергии у нас нет. Даже если мы вдруг спятим и обратимся к королю, а тот спятит и отправит своих подданных собирать камни-конструкты по всему Перпетолису — магические камни, защищающие нас от вторжения — то я всё равно не смогу правильно поколдовать над ними из-за этой проклятой руки!
— Давай, давай, злись, Хатчет, злись, только не сиди, как гриб на куче дерьма! — выкрикнула Агата.
Реймонд отвернулся. Руку не просто прокляло — вместе с ней перекорежило и внутренние энергии. С каждым днем Реймонд не то что колдовал всё хуже — он хуже работал с энергией. Шанс на то, что удастся провести и сломать защиту сокровищницы деда, становился все призрачнее. Агата начертила только половину фигур, и те были больше сканирующими, исследовательскими, чтобы понять, проникнуть глубже в защиту. Но даже они простаивали без дела, так как запитывать их энергией должен был Реймонд, как кровный родственник магистра Хатчета.
— Давай пойдем к королю и всё расскажем! — в который раз предложила Агата.
— И? — спросил в ответ Реймонд. — В Перпетолисе очень плохо с деньгами, чтобы изъять такую сумму из казны на мое лечение, королю придется залезть в долги. В долг ему денег могут дать только соседи, и ты знаешь, чего они попросят взамен!
Помолчав, Реймонд добавил сердито:
— Да и не дадут они, точнее говоря, будут тянуть, пока «магистр Хатчет» не помрёт, сама знаешь, как за нами… за мной наблюдают!
Агата вздохнула устало, села рядом. Наблюдали постоянно, хотя и не в открытую. Возможно, пытались определить, как лучше подослать еще одну группу убийц. Ранфия и Ойстрия продолжали отрицать свою причастность, указывая на убийство графа вон Барбершлахта, но Реймонд им не верил. Король тоже, но доказательств не было.
Убитые были магами-наемниками, не слишком известными, не слишком чистоплотными. Прибыли со стороны Намрии, только на них никто внимания не обратил.
— Изобразить иллюзию деда ты сумеешь, то, что он не выходит из башни — тоже нормально, после такой-то битвы! Лечится и лечится, пару месяцев так сможете поводить всех за нос, а там видно будет.
— Если ты уже сдался, то чего продолжаешь думать о том, как бы всех обмануть?
— Я не сдался, — покривился Реймонд, — просто трезво оценил свое положение. Спасти меня может только чудо.
— И что, в истории людей не было чудес?!
— Были, но ты же не думаешь, что ради меня с небес спустится Спаситель, дабы явить миру новое чудо? Хочешь, чтоб я, как, вон, Августина, выдумал себе мечту и гонялся за ней, как умалишённый?
— Донья Августина хотя бы не опускает руки!
— Донья Августина скинула на нас все свои проблемы с деньгами, воспитанием сына и жильём и занимается любимыми бессмысленными глупостями! Это всё равно что я бы сейчас всё бросил и пошёл напиваться и клеить девчонок!
Агата засопела обиженно. Она-то в чудеса верила искренне, всей душой, и блажь Августины считала уважаемым занятием, это Реймонд всегда был вольнодумцем и смутьяном, предпочитавшим дурить людям головы.
— Ты не борешься до конца, с чего бы Спасителю бороться за тебя в ответ?! — выкрикнула Агата. — Ты думаешь, он явит чудо такому?!
— Чудо? Где чудо? Пусть Спаситель явит его мне! — налетел вихрем Хосе. — Я был хорошим мальчиком, я выучил все основы преобразований и четыре арифметических действия, я каждое утро пью козье молоко и слушаюсь домну Киэру! Я знаю заклинание огонька и не ездил верхом на чужих козах уже три… нет, четыре дня!
— Настоящее чудо, Хосе, — серьезно ответила Агата, с трудом скрывая улыбку, — особенно последнее.
— Эй, — нахмурился Хосе, уловив, что над ним смеются, — это было нелегко! Знаешь, как я сдерживался?! Думаю, я заслуживаю маленького чуда, вы же не хотите, чтобы все наставления домны Киэры пошли насмарку и я снова разуверился в Спасителе?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Реймонд прищелкнул пальцами левой руки, со словами:
— Вот тебе маленькое чудо.
Хосе почему-то не оценил, что все в комнате стало наоборот, заорал и попробовал упасть на пол. Со стороны это смотрелось так, что он прыгал и прыгал, пытаясь достать до потолка. Агата быстро коснулась его лба невзрачным медным колечком, надетым на мизинец, развеяла иллюзию. Смуглое лицо Хосе скривилось:
— Ты злой, злой! — крикнул он Реймонду. — Правильно у тебя рука отсыхает! Тьфу!
Смачно сплюнув в знак серьезности своего оскорбления, он умчался прочь.
— У нас ещё урок истории человечества! — крикнула ему вслед Агата, но тщетно.
Ухо Реймонда уловило то ли потрескивания камня, то ли чьи-то сдавленные рыдания.
— Как у тебя это получилось? — спросила Агата.
— С трудом, — честно ответил Реймонд. — После боя задумался, что у меня атакующих заклинаний нет, но в итоге всё равно пришел к обманному. Человеку кажется, что всё вверх ногами, словно он стоит на потолке или в воздухе, и он теряется, начинает действовать иначе. В этот момент можно его атаковать.
— Хосе — ребёнок, талантливый, но ребёнок, — покачала головой Агата. — Взрослого мага так просто не обмануть, хотя эффект неожиданности будет, но выиграешь ты буквально пару секунд. Без хорошо заклятого меча… извини, Реймонд, извини, это всё моя вина! Я должна была догадаться, что боевик не просто так лезет в ближний бой, что его оружие…
— Хватит, — перебил её Реймонд. — Сам дурак. Сам схватил, сам и дурак. Можно я теперь приму ещё одно самостоятельное решение и немного отдохну от лекций, лечения, барахтанья в болоте, дабы утонуть не сразу, а минуту спустя?!
— Это не ты, Реймонд! Это в тебе говорит проклятие! — вскочила Агата. — Не смей сдаваться! Тот Реймонд, которого я знала, всегда был весел, никогда не унывал и не сдавался!
— Потому что занимался ерундой, не об этом ли ты мне постоянно твердила? Вернулся домой и занялся серьезными делами, всё, как ты и хотела! — уже орал в ответ Реймонд. — Устал, вымотался и скоро сдохну! И хорошо, потому что на хрен так жить!
От крика и выплеска энергии сразу закружилась голова, скрутило в животе, подогнулись колени. Хорошо, что Реймонд сидел, а то так и упал бы. Возможно, не стоило колдовать над Хосе, но этот мелкий бегающий засранец сейчас тоже вызывал одно только раздражение. Всё вокруг вызывало раздражение, злило, бесило до полного озверения и потери контроля.
Реймонд понимал, что раньше он так себя не вел, но прекратить не мог. Поэтому и решил, что чем так злиться и портить всем жизнь, лучше последние несколько дней провести в тишине и покое. Вот только окружающие почему-то его не так поняли, и это тоже ужасно бесило.
— Это всё проклятие, — повторила Агата, качая головой.
В глазах её стояли слёзы.
Затем она ушла, а Реймонд, на волне чувств, едва не отправился в город, на поиски Лукаса или Баргаса, или Эйкоса, в общем, кого-нибудь, с кем можно было бы упиться вусмерть, поболтать по душам и не думать о проблемах и смерти. Скорее всего, он потом выкинул бы какую-нибудь глупость, например, пошел бы к Катрине и излил бы на нее все накопившуюся желчь, а потом признался в любви. Кончилось бы оно понятно чем, и возможно, смерть от удара ухватом стала бы облегчением для Реймонда.
Скорее всего, в середине попойки он утратил бы контроль над иллюзиями, явил миру, горцам и любопытным проезжим (которых с начала стройки в Нуандише стало больше в разы), черную, отсыхающую руку «магистра Хатчета», о которой слышал уже весь Перпетолис. В общем, пострадали бы все, а войска Ойстрии и Ранфии встали бы под стенами Нуандиша не завтра, так послезавтра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сообразил всё это Реймонд уже на выходе из башни.
Постоял, потоптался и со вздохом вернулся обратно, начал рыться в запасах домны Киэры. Огромных винных погребов, как паны Лахты, дед не держал, сама домна к выпивке относилась неодобрительно, а Реймонду проще было сходить в город, повеселиться в каком-нибудь кабаке, чем пить в одиночку в башне.
