— Големы еще не означают безопасных дорог, — осторожно заметил Карлос.
— Не означают, но дед же обстоятельно все делает. Поболеет и умрет, вот увидите, он себе ещё и похороны организует, достоверные от и до. Соседи радостно потрут руки и ринутся в Перпетолис, тут-то их дед — бац!
Реймонд стукнул кулаком по столу, аж кружки подпрыгнули.
— Всех и прихлопнет! Он вообще хотел все горы обрушить, да король его уговорил не делать этого без крайней нужды, мол, кем править, если всех завалит? Но если деда доведут, он может, вот и придумал план с армией. Армия на армию, а кто останется в живых, тех дед парой обвалов и прихлопнет!
Разумеется, все тут было не просто так, и управлять не то что армией, а даже пятью сотнями големов не хватило бы энергии даже у архимага, и у соседей имелись свои маги, но «купец», как подозревал Реймонд, не разбирался в таких тонкостях. А даже если бы и разбирался — всегда оставалось место сомнению «а вдруг и правда?» Умрёт Реймонд, но угроза со стороны магистра Агостона будет жить ещё долго, так что, можно сказать, предсмертная просьба деда будет выполнена.
— Так что, — повторил он, — смело вкладывайте деньги в товар! После того как дед выйдет из башни, здесь будут самые безопасные дороги на всём Сардаре!
— А я стану магом-кузнецом! — неожиданно заявил Эйкос. — Слава магистру Хатчету и посрамление врагам Перпетолиса!
— Слава магистру Хатчету! — грянуло дружное в ответ.
Карлос, вымученно улыбнувшись, наклонился к Реймонду и спросил, зачем-то понижая голос:
— Скажите, а вот не нападут соседи, что тогда?
— А что тогда? — не понял Реймонд.
— Ну… армия, — повел рукой Карлос, словно хотел очертить горы за стенами заведения.
— А что армия? — отмахнулся Реймонд. — Стоит себе в подземельях и стоит, пить-есть не просит, это же големы! Они же из камня! А я вот не из камня!
Карлос уловил намек и снова наполнил кружки до краев, сказал:
— Вы меня окончательно успокоили, немедленно отбуду в Имеон за новыми партиями товара.
Реймонд хотел ещё добавить, мол, если никто не нападет, так дед расставит всех големов вдоль всех дорог, но решил, что это будет перебор.
Купец тем временем поднялся, вскидывая кружку, и провозгласил здравицу магистру Хатчету. Кабак снова взорвался возгласами. Реймонд тоже поднес кружку к губам, скрывая хитрую ухмылку. Имеон? Ха! Наверняка поскачет к послу Ранфии, докладывать, об «ужасной и грозной армии големов». От этой мысли, от того, как он ловко всех провел, хотелось расхохотаться, но Реймонд сдержался. Не стоило портить игру и переводить доброе вино, которым он непременно поперхнулся бы, начни сейчас смеяться.
Вот когда Карлос уйдёт, тогда другое дело!
— Реймонд! — донесся смутно знакомый голос.
— Уходите!
Всем был нужен дед, а не сам Реймонд. Почему-то сейчас это было очень обидно. Вдвойне обидно от того, что в глубине пьяной головы Реймонд понимал причины такого отношения. Хотелось встать и сотворить что-нибудь такое, чтобы все ахнули и признали — Реймонд превзошел деда!
Он взмахнул рукой, и в ушах снова зазвенело, тонко и противно. Исчезли звуки кабака, гул толпы, перестук кружек, слова Эйкоса. В этот раз звон оказался очень противным, заодно забрал с собой вкус вина и мяса, а также запахи. Зрение Реймонду кое-как удалось отстоять, но всё стало немного мутным и расплывчатым.
Поэтому присевшее напротив пятно удалось опознать лишь частично. В смысле, это точно была женщина, и она была какой-то знакомой, но опознать её не удавалось. Пятно размахивало руками под писк и звон, затем неожиданно сунуло ему под нос какую-то выпивку.
Реймонд понюхал машинально, но ничего не ощутил. Вначале.
— Бдо эбо за бабость? — пробубнил он, усиленно зажимая рот и нос.
Запахи, звуки и зрение вернулись одномоментно, обрушились на Реймонда. Он моментально вспомнил этот едкий, противный запах, и да, напротив сидела донья Августина, взирала на Реймонда хмуро. В руке она держала флакон, из которого исходил еле заметный синеватый дымок. Позеленевший Эйкос давился, сдерживался, затем стремглав выбежал наружу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— У нас это называется «Аромат работы», — сообщила донья, затыкая флакон пробкой. — Потому что нюхнув этого зелья, люди моментально трезвеют, просыпаются и бегут работать.
Реймонд не ощущал настроения бежать работать, наоборот, хотелось снова напиться и забыться, поэтому он спросил хмуро:
— Зачем?
— Затем, что вы нужны мне трезвый и собранный. Вы себе нужны трезвый и собранный.
— А, понятно, Агата вас подослала, — качнул головой Реймонд, демонстративно наливая себе вина.
Вкус был гадостным, Реймонд скривился, затем всё же выплюнул. Осознание пришло чуть позже.
— Вы… вы заколдовали! — выкрикнул он донье.
— Да, — не стала отрицать та. — Думаю, не ошибусь, если предположу, что вы уже практически не в состоянии применять заклинания, а также периодически у вас отключаются органы чувств: слух, обоняние, зрение?
Реймонд хотел согласиться, но протрезвление заставило его вспомнить о легенде и он сказал:
— Не знаю, что там у дедушки, но вы можете проконсультироваться у мастера Светлы Тарниш!
— Да-да, и у вашего дедушки, — отмахнулась Августина, на лице которой отразилось легкое недовольство этими «играми в обман».
Реймонд немного обиделся и демонстративно выпил еще вина, отстранившись от вкуса.
— Послушайте, у меня нет времени на эти игры, — поджала она губы, посмотрела недовольно.
С её южной внешностью даже недовольство смотрелось красиво, только очки надо было снять. Очки всё портили. Стоило бы бросить все и уехать в Панию, частью которой и был город Каркадас. Теплая вода, солнце и красотки, никаких тебе гор и мрачных проклятий.
— Чернота дошла до плеча, вы не в состоянии скрыть даже собственную руку…
Реймонд оглянулся затравленно, но вроде бы никто не слушал. Кто был поближе, тоже нюхнули ядовитого аромата и сейчас блевали снаружи, остальные пили и шумно веселились.
— …у вас отключаются чувства, вы даже не узнали меня, хотя я сидела на расстоянии вытянутой руки. Это может говорить только об одном.
— Что вы зануда, — проворчал Реймонд.
Донья снова чуть поморщилась, но отреагировала так, как сам Реймонд реагировал на выкрики Хосе, то есть проигнорировала его слова.
— Проклятие практически добралось до вашего средоточия магии, а также головы. Три шанса из четырёх, что к следующему закату вы умрёте. В лучшем случае протянете еще ночь, до рассвета, который вы не увидите, потому что все ваши чувства уже откажут к тому времени и не вернутся.
Реймонд сглотнул, ощущая злость и страх. Налил и выпил, наплевав на вкус.
— Тогда я имею полное право провести свои последние часы веселясь, не так ли?!
Тем более что лазутчика он уже запугал. Достоверные похороны тоже упомянул.
— Какие ещё последние часы? — всплеснула руками донья. — Очнитесь, Реймонд! Вам нужно протрезветь, иначе вас будет не спасти!
— Меня и так не спасти, — ответил Реймонд мрачно. — Это Агата вас подослала, да? Хочет поговорить со мной о Спасителе напоследок? Или мастер Светла? Так я всё равно ей иллюзии деда не наколдую, тем более телесной!
Организм вяло дернулся, но поняв, что никто размножаться не собирается, притих. Протрезвление от зелья медленно отступало, но все же слишком медленно. Отчаяние, злость и тоска одолевали Реймонда, терзали, пользуясь тем, что их более не заглушала выпивка. В эти мгновения Реймонд отчетливо и ясно понимал князя Араласа с его «выпьем и споем, чтобы не было так больно».
— Агата и мастер Светла сейчас ищут вас!
— Чтобы прибить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Чтобы излечить! — вспылила на мгновение Августина. — Я пыталась вам сказать, но вы были, простите, мертвецки пьяны, потом рядом с вами ссорились девицы, и я пошла отправлять письма своим друзьям, а на обратном пути услышала выкрики и здравицы магистру Хатчету и заглянула на всякий случай.
— Меня невозможно излечить, они уже всё перепробовали, — мрачно сообщил Реймонд.
