« Тогда он собрал старейших из «друзей» и людей, ему наиболее преданных, и так как все указывало ему на необходимость вернуться, он велел объявить войску, что решено повернуть обратно » (Арриан). Настроения, которые воцарились среди воинов, римский историк передал очень красочно: « Солдаты стали кричать так, как кричит беспорядочная ликующая толпа; многие плакали. Подойдя к царской палатке, они осыпали Александра добрыми пожеланиями за то, что только им позволил он одержать победу над собой, Александром ». Чего стоило такое решение для царя, даже представить очень сложно – он, который никогда не отступал и чья удача стала поистине легендарной, вынужден был признать свое поражение. Всей его власти и земной, и божественной не хватило для того, чтобы победить своих собственных солдат.
Но Александр не был бы Александром, если бы так просто взял и повернул назад, ему был необходим красивый жест, и он его сделал: « Решив здесь положить конец своим походам, он прежде всего соорудил алтари 12 богам высотой в 50 локтей, затем велел обвести рвом пространство, втрое большее, чем то, которое занимал лагерь; ров выкопать шириной в 50 и глубиной в 40 футов. Груды выкопанной земли употреблены были на постройку высокой стены за рвом. Каждому пехотинцу велено было устроить палатку с двумя кроватями в 5 локтей каждая; всадники должны были, кроме того, сколотить по паре яслей вдвое больших, чем обычные, и соответственно увеличить размеры всех предметов, которые собирались здесь оставить. Все это он делал, желая придать лагерю вид обиталища героев и в то же время оставить туземцам следы того, что здесь находились люди огромного роста, обладавшие сверхъестественной силой » (Диодор). Памятник несбывшимся надеждам и человеческому тщеславию, поставленный на месте крушения величайшей мечты в истории человечества. Но здесь следует обратить внимание на другое событие – неожиданно умер Кен и смерть его наводит на размышления. Пока молчал и выполнял приказы царя, был жив и здоров, а стоило выступить против – сразу скоропостижно скончался. Когда военачальник смело говорил перед царем, Александр ничего ему сделать не мог – за спиной Кена стояла вся македонская армия, и ясно, что своего полководца они бы в обиду не дали. А вот когда все решилось, сын Амона мог и отомстить, но втихушку, не афишируя свои действия, потому что открыто обвинить Кена было не в чем, а номер с государственной изменой, который придумали для Филота, явно не проходил. Да и сам царь дал повод для подозрения, когда сказал « что несколько дней назад Кен произнес длинную речь так, будто один только рассчитывал вернуться в Македонию » (Курций Руф). Был Александр причастен к этой смерти или нет, мы не узнаем никогда, а войско, судя по всему, пребывая в эйфории от предстоящего возвращения домой, особого внимания на нее не обратило, и причин доискиваться не стали. А Искандер Двурогий развернул свои войска и выступил в обратном направлении от Гифаса, перешел Гидраот и подошел к Акесину. Вся страна до Гифаса была им отдана своему союзнику Пору, а на берегу Акесина он заселил город, который построил Гефестион. После этого, уладив дела с местными князьями и племенами, он пошел к Гидаспу, где стал готовиться к выступлению в сторону Индийского океана. Великий поход на Восток закончился.
Кровавый Инд
Насчет возвращения домой у царя был свой план действий – править он собирался из Вавилона и в ближайшее время появляться в Македонии не собирался. По его замыслу, он должен был по рекам спуститься к Индийскому океану, а заодно по пути подчинить все племена, какие встретятся – вроде как совместить полезное с приятным. Македонец уже настолько привык к тому, что все время находится в эпицентре боевых действий, что в данный момент своей жизни без войны не мыслил – мир был для него лишь временной передышкой и подготовкой к последующим сражениям. И на берегах Гидаспа закипело великое строительство – строили новые корабли, чинили старые, в разобранном виде тащили из других мест. По Арриану, который в свою очередь ссылается на Птолемея, общее количество судов, используемых в этом походе, доходило до 2000, а флот представлял собой пеструю смесь кораблей самых разнообразных конструкций. От грузовых и военных до мелких речных судов, от только что построенных до давно уже плавающих в этих водах. Экипажи набирали из людей сведущих в мореходстве – карийцев, финикийцев, египтян и киприотов, которые в великом множестве шли за войском царя.
Перед самым отплытием царь, собрав всю армейскую верхушку и послов от союзных индов, объявил, что царем покоренных индийских земель он назначает Пора: « под его власть отходило семь индийских племен и больше 2000 городов, принадлежащих этим племенам » (Арриан). Вот это, что называется, удружил, ибо царь Пор, сражаясь на берегу Гидаспа с завоевателями, и предположить не мог, чем в итоге все это обернется лично для него самого, ибо последствия от этого поражения по своим результатам могли сравниться с самой великой победой. А Царь царей с армией и боевыми слонами, которых у него уже насчитывалось 200, выступил на юг – он сел на корабль и плыл во главе флота, Гефестион же часть армии вел по одному берегу реки, а Кратер по-другому. Александр периодически сходил на берег, и во главе отряда стремительно атаковал те племена, которые еще не находились у него в подчинении – кто-то сдавался сам, кого-то приходилось усмирять оружием. « Торопился он, однако, в землю маллов и оксидраков; он знал уже, что это самые многочисленные и воинственные из здешних индов, и ему донесли, что детей и жен они отправили в самые свои неприступные города и решили воевать с ним. Он особенно и торопился доплыть к ним, чтобы встретиться с ними не тогда, когда все у них уже будет устроено, а среди суматохи приготовлений, когда не хватает то того, то другого » (Арриан). Катастрофа чуть было не разразилась там, где ее не ждали: в месте, где Гидасп сливается с Акесином, берега настолько сближаются, что две реки: « слившись в одну, очень узкую реку, стремительно несутся в теснине, образуя страшные водовороты, где вода как бы идет вспять. Вода кипит и вздымается волнами; рев ее слышен уже издалека » (Арриан). Конечно, и царь, и его кормчие были извещены об этом препятствии заранее, но опасность от этого не уменьшилась. С трудом удалось справиться с эти природным явлением, причем два военных корабля столкнулись и затонули.
А затем разразилась война с племенами маллов и оксидраков, объединенные силы которых, по Диодору, насчитывали 80 000 пехоты, 10 000 конницы и 700 колесниц. Парадокс ситуации заключался в том, что эти племена постоянно воевали друг с другом, а накануне вражеского нашествия замирились и решили объединить усилия в борьбе с внешним врагом: только никак не могли договориться о том, кто же возглавит эту борьбу. В итоге, так ни о чем и не договорившись, они разошлись по своим городам, решив каждый бороться с грозным врагом в одиночку. Очень интересна реакция македонской части армии, когда они узнали о предстоящей войне: « Македонцы же, полагая, что они уже преодолели все опасности, теперь, когда узнали, что им предстоит новая война с самыми свирепыми племенами Индии, испуганные этой неожиданной опасностью, снова стали донимать царя мятежными речами. Отказавшись от переправы через Ганг и следующие за ним реки, он, мол, не закончил войну, а только изменил ее » (Курций Руф). Как ни хитрил Царь царей, как ни скрывал свои истинные намерения, но шила в мешке не утаишь и тайное всегда становится явным. Создается такое впечатление, что Александру уже все равно, где и с кем воевать – не получилось на Востоке, будем воевать на юге, перебьем всех на юге – найдем врага где-нибудь еще! А чтобы его солдатам не лезли от безделья в голову глупые мысли, Македонец сразу же развязал боевые действия.
И здесь очень показателен состав отряда, который царь взял с собой для участия в боевых действиях, Арриан его приводит: « Сам он, взяв щитоносцев, лучников, агриан, отряд так называемых «пеших друзей» Пифона, всех конных лучников и половину конницы «друзей», повел их через безводную пустыню на маллов, независимое индийское племя ». То есть мы наблюдаем очень интересный момент – во всех последних военных операциях Александр не просто активно, а с завидной регулярностью использует тактический прием, который заимствовал у покоренных нардов. Еще раз обращу внимание на то, что царь не чурался перенимать на Востоке все полезное, и вполне понятно, что со временем у него появилась мысль привить на завоеванных территориях лучшие военные традиции Запада. Синтез двух военных систем мог дать ему в руки чудовищное для того времени оружие, и можно не сомневаться, что теперь шансы противников, решивших ему противостоять, были бы равны нулю. Между тем, боевые действия против маллов начались с крупного успеха – Искандера Двурогого ждали со стороны реки, а он внезапно появился со стороны пустыни и с ходу атаковал врага. Люди в городе ни о чем не подозревали, занимались своими делами, безоружные и неготовые, в полной уверенности, что дозоры, выставленные вдоль реки, вовремя донесут о приближении неприятеля. А Двурогий, словно смерч, налетел из пустыни! В окрестностях города произошла страшная бойня, кому посчастливилось, те успели укрыться за городскими стенами, остальные легли под мечами воинов Искандера. Город был взят в кольцо, но жители вследствие понесенных потерь уже не имели возможности защищать главные стены и укрылись в крепости, которая возвышалась над городом. Александр лично возглавил атаку на цитадель, его солдаты кинулись на стены разом и со всех сторон – из индов в живых не осталось никого, 2000 человек было перебито.
