Габриэль смотрел на своего старшего брата, ощущая вину и немного презрения к себе, и эти чувства притупляли тревогу, и одновременно душили его.
— И ты просто оставил его в госпитале. Одного?
— Что, черт возьми, ты хочешь, чтоб я сделал?
Внезапно у Майкла стал такой вид, будто он готов сию минуту ударить кого-нибудь, и его слова для Габриэля были словно пощечина.
— Ты был в отделении полиции, Ник был в больнице, и я не мог помочь ни одному из вас, потому что здесь в доме всю ночь была полиция, они обыскивали дом. Я провел недели, пытаясь хоть как-то помочь тебе, и ты так и не сказал мне всей правды о том, что ты делаешь. Отцу Лэйни удалось тебя вытащить из-под стражи, и вместо того, чтобы понять, как отблагодарить его, ты попросил его высадить тебя посреди трассы. Мы все находимся в опасности, и ты притащил неприятности прямо к нашему порогу. И после всего этого ты собираешься обижаться на меня?
Габриэль вздрогнул.
— Я говорил тебе, — отрезал Билл. — Я говорил тебе, что это случится, если вы не будете держать свои способности под контролем.
— Мы не устраивали эти пожары, — вставил Хантер. — Мы помогали. Иначе бы люди погибли.
Впервые Габриэль подумал, что он увидел вину в его выражении лица.
Напряжение в груди отпустило, он знал, что не одинок, он знал, что кто-то разделяет вину вместе с ним.
Затем отец Бекки сказал:
— Люди умрут. Все, кто находится в этой комнате. Когда Проводники обнаружат все это.
— Они возможно уже в курсе, — сказал Габриэль.
Когда все повернулись и посмотрели на него, он продолжил:
— Когда полиция допрашивала меня, они меня спрашивали про пентаграммы, что были нарисованы на всех подожженных домах.
Брови Хантера взлетели вверх.
— Пентаграммы? Ты не говорил, что видел их.
— А я и не видел ничего такого.
Билл повернулся к Хантеру, он был в ярости.
— Ты говорил мне, что ты хочешь уважать профессию своего отца. Ты говорил мне, ты хочешь знать, что делать.
Габриэль взглянул на Хантера. Его друг никогда не упоминал отца Бекки, никогда не упоминал никаких переговоров после той их встречи на Фуд-корте.
Билл продолжал.
— Ты хотел что-то доказать себе, я прав? И я просил присматривать за Габриэлем Мерриком, и ты?
Хантер вскочил со стула.
— Именно это я и делал!
— Что ты сейчас сказал? — спросил Габриэль. Новое чувство кольцами поднялось в его груди, чувство горькое и пугающее.
Но в комнате воцарилась поразительная тишина.
Габриэль в упор смотрел на Хантера.
— Так вот почему ты пошел за мной той ночью.
— Чудненько, — сказала Бекка. Она тоже внимательно смотрела на Хантера. — Ты всех вокруг себя вводишь в заблуждение, да?
Хантер покачал головой.
— Нет, это не то, это не было…
Но Габриэль уже стремительно направился вниз по коридору к входной двери.
Майкл поймал его, схватив за руку, и оттащил от двери прежде, чем тот успел открыть ее.
— Ты никуда не пойдешь.
Габриэль был готов к борьбе.
— Пусти меня, черт тебя дери.
— Нет, — Майкл с силой тряхнул его. — Ты никуда не пойдешь. Ты понимаешь меня? Я свяжу тебя, если будет такая необходимость.
Габриэль смотрел прямо в глаза своему брату и видел в них ту же самую усталость и гнев, которые, он был уверен, были отражением его собственных чувств.
Он хотел бороться, но он слишком устал для этого.
— Хорошо, — сказал он. — Я пойду в свою комнату.
Майкл отпустил его.
И Габриэль побрел по лестнице.
Один.
Глава 38
Габриэль думал, что вся школа обсуждает его, когда он был отстранен от тренировок по баскетболу.
Но, конечно, ничто не могло сравниться с тем, что его арестовали в кабинете наставника и вывели из школы в сопровождении полиции.
Все реально стояли с открытыми ртами, когда он проходил мимо них. Ребята, которых он даже не знал, пялились на него во все глаза.
— Хочешь, я пойду с тобой на первую пару? — спросил Ник.
— Мне не пять лет, — фыркнул Габриэль. Он швырнул учебники в свой шкафчик и выбрал из них те, которые ему потребуются на утренние пары.
Будто это имело значение. Будто он был в состоянии сконцентрироваться на уроках.
Он не хотел идти в школу, но, черт возьми, ему однозначно надо было выбраться из дома. Майкл практически забаррикадировал дверь в его комнату. Попытка побега с целью пробежки, обернулась для него прямо таки святой инквизицией.
На самом деле, скорее всего, к лучшему. Он не мог бегать, не думая о Лэйни, о том, как в последнюю из встреч он пробежал почти десять километров, чтобы добраться до конюшни, где она занималась.
О том, как он спас ее жизнь.
О том, что он понятия не имел, все ли с ней в порядке.
Ник все еще стоял рядом и изучал его с тем же выражением лица, с которым он смотрел на него с момента возвращения домой из больницы.
— Иди, — сказал Габриэль. — Ты опоздаешь, а я знаю, как ты ненавидишь опаздывать.
Его близнец не шелохнулся. Габриэль потянул замок и застегнул рюкзак.
— Иди, Никки. Я буду вести себя наилучшим образом. Я обещаю. Я даже сделал всю домашку.
Потому что все равно ему было абсолютно нечего больше делать в выходные. С момента, как он вернулся домой, он был весь как на иголках, ожидая, что вот-вот что-то произойдет. Или полиция вернется и арестует его снова. Или появятся Проводники. Или появится дополнительная информация о пентаграммах.
Ничего.
Ник внимательно посмотрел на него.
— Ты же не собираешься никого убивать в коридорах, не так ли?
Он намекал на Хантера. Хотя Габриэль не слышал от него никаких вестей, ну и не то чтобы он сидел и ждал звонка.
Габриэль покачал головой.
— Ты серьезно?
— Господи, Ник! — Габриэль легко толкнул его. — Иди, давай.
Все студенты, что стояли неподалеку, внезапно затихли. Он практически слышал, как все затаили дыхание, как будто он собирался вытащить оружие. Если бы он знал, какие именно истории о нем растеклись по школе. Хотя он вполне мог себе представить, особенно с учетом того, что были выходные, и у народа было полно времени для фантазий.
Габриэль закинул рюкзак на плечо и развернулся перед братом.
— Хорошо, тогда пойду я. Увидимся за обедом.
Толпа расступилась.
На первой паре преподаватель выглядела удивленной, увидев его, и может быть даже слегка напуганной. Студенты пересели подальше, оставив места вокруг него пустыми. Никто не разговаривал с ним, но он ощущал прямо-таки передоз внимания с их стороны к своей персоне. Из-за этого ему хотелось сделать хоть что-то, чтобы оправдать ту репутацию, которую он заработал себе накануне. Но в его голове все еще звучали слова отца Бекки, произнесенные на кухне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
