Вскоре после возвращения из Соединенных Штатов принц Уэльский был отправлен в военный лагерь под Дублином для прохождения военной подготовки и приобщения к армейской службе. Этот эксперимент оказался не таким успешным, как его зарубежное турне. Принц не сумел выполнить всю программу военной подготовки, которую собственноручно составил для него отец, а когда родители приехали в лагерь, чтобы лично ознакомиться с результатами его военного воспитания, королева не обнаружила никаких особых достижений сына, кроме, пожалуй, того, что он выглядел «не таким уж и маленьким».
Однако для принца время, проведенное в военном лагере, было не таким уж совсем бесполезным. Там он познакомился с некоторыми молодыми, веселыми и чрезвычайно общительными гвардейскими офицерами, которые после шумной и веселой вечеринки, сопровождавшейся обильным употреблением спиртного, уговорили одну актрису проникнуть в комнату принца и дождаться его в постели. Это была Нелли Клифден — веселая, бесшабашная и отчаянно любвеобильная девушка, совершенно лишенная чувства осторожности и осмотрительности. Принц мгновенно увлекся этой актрисой, а после возвращения домой продолжал встречаться с ней по мере возможности и даже пригласил ее однажды в Виндзор. Ему было приятно в компании этой простой и непритязательной девушки, и он никак не мог сосредоточиться на главной задаче, которую поставили перед ним сердобольные родители — женитьбе.
Впервые этот вопрос был поднят сразу после возвращения принца Уэльского из Соединенных Штатов. Но тогда принц не придал этому большого значения и ответил на слова королевы «заметным смущением». Правда, при этом он заверил родителей, что готов жениться только по любви и никак иначе. А когда королева написала ему письмо, в котором доказывала, что настало время подумать о достойной и соответствующей его статусу паре, принц предпочел уклониться от ответа. Однако позже он все-таки согласился подумать о женитьбе на Александре, принцессе Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургской. Она была дочерью датского принца Кристиана, дальней родственницей спившегося и разведенного короля Фридриха VII и его законной наследницей. Ее матерью была принцесса Луиза, дочь ландграфа и сиятельного князя Вильгельма Гессен-Кассельского. Таким образом, в этом деле обнаруживалось как минимум два серьезных негативных фактора, которые родители принца Уэльского поначалу отбросили как несущественные, но позже посчитали камнем преткновения для заключения брака. Во-первых, им очень не понравилась гессен-кассельская семья, чей замок в Румпенхайме близ Франкфурта славился своими безумными и дикими оргиями и совершенно бесстыдными вечеринками. А во-вторых, королеве и принцу-консорту очень не хотелось связывать себя с проблемой принадлежности княжества Шлезвиг-Гольштейн. В течение многих лет княжество управлялось королем Дании, но право оспаривалось немцами, которые считали это княжество своим и стремились во что бы то ни стало аннексировать его.
А опровергала все эти возражения сама принцесса Александра, демонстрируя при этом свои превосходные человеческие качества. Сообщения из Копенгагена были весьма благоприятные и обнадеживающие. Девушке было только семнадцать лет, она все еще училась в школе, но, несмотря на свой юный возраст, была благовоспитанной, обладала хорошими манерами и отличалась редкой красотой. Когда королева впервые увидела ее фотографию, присланную немкой, женой британского посланника в Копенгагене, которая когда-то была фрейлиной старшей дочери короля Фридриха, она не могла не признать, что принцесса Александра действительно «очень мила». Правда, она не отличалась острым умом и изощренным интеллектом и к тому же обладала чрезвычайно живым темпераментом, однако других сколько-нибудь серьезных недостатков у нее, похоже, не было. Она не теряла чувства такта, и когда ее уличали в невежестве, была достаточно уступчивой и не проявляла упрямства, а главное, никогда не злилась без особых на то причин. «Она намного выше меня, — сообщала принцесса Виктория своим родителям, — очень стройная, имеет изящную фигуру и превосходный цвет кожи... Думаю, вам придется немало потрудиться, чтобы найти принцессу, которая по своим качествам была бы лучше принцессы Аликс... Если бы она не была датчанкой... я бы даже и голову не ломала над этим. Она действительно намного превосходит всех остальных».
В конце концов королева дала убедить себя в том, что принцесса Александра действительно «очаровательна во всех смыслах». Она показалась ей тем более желанной кандидатурой на роль супруги принца Уэльского, что на ее руку и сердце уже претендовали Российский императорский двор в лице наследника царя Александра и принц Оранский, от имени которого выступала королева Нидерландов. Стало совершенно очевидно, что принцесса Александра является «дорогой жемчужиной, которую ни в коем случае нельзя потерять». «Только бы он оказался достойным этого сокровища, — писала королева своей старшей дочери. — Вот в чем дело».
Принц Альберт полностью разделял мнение супруги и столь же высоко оценивал личные качества принцессы Александры. А когда его брат Эрнест, герцог Кобургский, осмелился выразить сомнения в целесообразности такого брака на том основании, что это не соответствовало бы истинным интересам Германии, принц-консорт ответил ему гневным посланием: «Какое тебе до всего этого дело? Вики уже голову себе сломала, пытаясь найти нам достойную кандидатуру, и все тщетно... У нас просто нет другого выбора». А своему сыну он заявил самым решительным образом: «Будет очень прискорбно, если ты потеряешь ее».
Итак, в сентябре, без особого энтузиазма, принц Уэльский высадился на континенте вместе с генералом Брюсом, чтобы лично познакомиться с принцессой Александрой и воочию убедиться в справедливости слов своей старшей сестры, которая с нею уже встречалась, что это «самое очаровательное создание в мире». После своей первой встречи с принцессой в городке Шпеер он написал письмо родителям, но, как они и ожидали, не сообщил в нем ничего конкретного:
«Мы встретились с принцем Кристианом, его супругой и той юной особой, о которой я так много наслышан... Должен попросить вас подождать, пока я не вернусь домой и не расскажу вам о моих впечатлениях с глазу на глаз. Супруга принца Кристиана показалась мне чрезвычайно симпатичной и милой дамой, но, к сожалению, совершенно глухой. А принц был самым настоящим джентльменом с добродушным и покладистым характером. Мы тщательно осмотрели кафедральный собор, а после этого пообедали в отеле и отправились сюда (в Гейдельберг)».
Когда принц Уэльский вернулся домой, он был едва ли более многословен, чем в своих письмах. Он приехал к родителям в Балморал и поначалу порадовал королеву своим доброжелательным отношением к принцессе Александре. Он нашел ее довольно милой девушкой с приятным и симпатичным лицом и хорошей фигурой, однако «стал нервничать, когда речь зашла о более конкретных решениях». «Что же касается любви, — продолжала рассуждать королева в письме к старшей дочери, — то мне не показалось, что он испытывает к ней подобные чувства. Впрочем, он ни к кому не испытывает таких чувств... Бедный мальчик, он действительно хочет угодить нам, но так не похож на дорогого Аффи!» Принцесса Виктория часто защищала своего брата от нападок со стороны родителей, в особенности до его первого знакомства с принцессой Александрой. «Одно беспокоит меня и причиняет боль, — смело писала она родителям, — это отношения между вами и Берти... Он очень восприимчивый человек, с ранимой душой и отзывчивым сердцем. Я нисколько не сомневаюсь, что со временем эти качества у него разовьются еще более. Он любит свой дом и чувствует себя в нем абсолютно счастливым. Думаю, что эти чувства надо всемерно поддерживать и поощрять».
Принц Альберт оценивал сложившуюся ситуацию как крайне неудовлетворительную. По обыкновению, он решил изложить суть проблемы на бумаге и отправить ее сыну, чтобы хоть как-то помочь тому разобраться в своих чувствах и преодолеть вполне естественное смущение, которое возникло у принца после поездки в Германию. Если принцессу Александру и ее родителей придется пригласить в Англию, убеждал сына принц Альберт, то ему нужно окончательно решить этот вопрос, чтобы его поведение не вызывало недоразумений. Иначе говоря, принц Уэльский должен наконец-то определиться и сделать принцессе Александре официальное предложение. Если же она его не устраивает по каким-то причинам, то, стало быть, надо раз и навсегда покончить с этим делом и не создавать дополнительных трудностей.
Принц Уэльский заверил отца, что прекрасно понимает деликатность сложившейся ситуации, и согласился последовать его совету. Однако он так и не смог скрыть от родителей, что не испытывает никакого желания обзаводиться семьей. Для отца это стало самой главной «нерешенной задачей», которая, как он заметил, возникла сразу после его пребывания в военном лагере под Дублином. Ведь до этого сын неоднократно подтверждал «желание исполнить свой долг и жениться на достойной невесте» по достижении определенного возраста.
