Джулиет аккуратно положила книгу под банковские уведомления и сложила весь ворох бумаг в коробку, где они лежали нетронутыми почти двадцать лет. Она почувствовала легкую тошноту – выходит, Дэн не был так уж не прав, когда говорил, что кое-кто из ее родственников имел мотивы, чтобы убить Луи, – и вот она только что вывела на чистую воду Поля. Восемь тысяч фунтов того стоили.
Джулиет встала, почувствовав, как занемели ее ноги от долгого сидения на корточках. Пожалуй, на сегодняшнее утро хватит расследований, решила она.
Из всех музеев времен войны на Джерси, вероятно, самый незабываемый – подземный госпиталь в Медоубэнке, в Сент-Лоуренсе. Начиная со входа, похожего на зев, в пещеры в склоне крутой горы. В твердых стенах были прорыты туннели и пещеры, и каждая имела особое назначение и была полита потом военнопленных.
В детстве Джулиет увезли с Джерси задолго до того, как она подросла настолько, что ее можно было бы сводить в госпиталь, и вот теперь она, почти не веря своим глазам, взирала на памятник тех ужасных лет, через которые прошли ее бабушка и другие островитяне.
Дэн заплатил за входные билеты, и Джулиет пошла немного впереди него к повороту вниз по гулкому туннелю, прохладному и темному по сравнению с ярким солнечным днем. Понадобилось много времени, чтобы прочитать всю информацию, развешанную на досках, заглянуть в недостроенные переходы и вдохнуть в себя здешний, особый воздух. В конце концов это было частью ее наследства, наследства, которое она потеряла, даже не осознав этого.
Очевидно, Дэн хорошо знал госпиталь, он указал на трубы центрального отопления и кондиционеры, показал комнаты, находившиеся за защитными решетками, – палаты, операционная и столовая для офицеров. Здесь, в этих похожих на пчелиные соты переходах, Джулиет забыла о таинственной истории двадцатилетней давности, которая все время занимала ее мысли, и подумала, каково было жить здесь, зная, что люди умирают, как рабы в старину, сооружая для захватчиков непреодолимую крепость. Это были поляки и испанцы, русские и бельгийцы, – это можно было узнать по настенным надписям, и Джулиет вспомнила, что ее прадедушка и прабабушка, Шарль и Лола, сами были военнопленными. Когда их дети видели, как жестоко обращаются с этими несчастными людьми, что строили госпиталь, они знали, что их родители страдают так же. Как это должно было быть для них ужасно! И все-таки они выжили, а Поль даже сумел убежать в Англию в шлюпке своего отца.
Поль. Мысль о нем вернула ее в настоящее. Надо ли говорить Дэну, что она обнаружила? Вчера, сидя на корточках на чердаке, она решила не рассказывать, по крайней мере какое-то время. Сначала она поговорит с Полем и посмотрит, что скажет он, – вечером она идет на ужин к нему и Вив. Но сейчас, однако, она подумала, что, может, и не стоит хранить молчание. В конце концов она попросила Дэна помочь ей, и он любезно согласился. А не будет ли немного нечестно и несправедливо – придержать некоторую информацию при себе, если можно, сложив ее с тем, что выведает он, начать решение загадки?
Но, по правде говоря, все оставалось пока еще туманным. Джулиет сама еще не осознала, насколько она готова защищать семейные секреты. И, как бы она ни была в долгу перед Дэном Диффеном, она все еще не созрела для того, чтобы доверять ему полностью.
Она мельком взглянула на него, напуганная, что он сможет прочитать ее мысли и поймет, что она что-то скрывает от него. Он смотрел на экран, прикрепленный к стене туннеля, и лампы высветили его лицо острыми рельефами – все выдающиеся линии и черты, которые могли быть такими жесткими и бескомпромиссными, полные губы и морщинки в уголках глаз, так менявшихся, когда он улыбался… Впервые она потрясенно поняла, насколько привлекательным мужчиной он был. Как это она раньше не замечала? Наверное, потому, что была слишком занята собой и ни о чем другом не могла думать, только о том, как докопаться до сути семейной тайны. И вот сейчас, совершенно неожиданно, она ошеломленно осознала его как мужчину, и это заставило ее почувствовать себя неловко, особенно когда он неожиданно повернулся:
– Вы это видели? Виолетта Сабо, британский агент? Ее дочь жила на Джерси. Она была маленькой девушкой, когда расстреляли ее мать.
– Да. Ее отец тоже погиб на войне. Этьен Сабо.
– Вы, наверное, о нем раньше слышали.
– Да.
Она как-то читала стихотворение, которое Этьен написал Виолетте. Она не могла вспомнить, где видела его, но оно врезалось ей в память своими красивыми строками:
Все, что есть у меня, – это жизнь,И жизнь принадлежит тебе.Любовь всей жизни моей —Это ты, и любовь принадлежит тебе.И покой, что мне дан, и мир.А смерть – лишь краткий миг.Ибо мир моих дней и зелень травыТвоя душа сохранит навек…
Они почти вернулись ко входу в госпиталь. Снаружи светило солнце, раннее весеннее солнце на безоблачном голубом небе, но солнечные лучи не добирались до холодных серых переходов. Джулиет внезапно содрогнулась. Почти не ощущая этого, она замерзла, и теперь ей хотелось выбраться на улицу, на свежий воздух и тепло.
– Мы можем выйти?
– Да, конечно, если вы хотите.
– Да.
– Ну что, вам понравилось? – спросил он, когда они выбрались на свет.
– Я думаю, «понравилось» – не совсем подходящее слово.
– Ну тогда, что вы испытали?
– Да, это слово подходит больше. – Но она не думала сейчас о музейных экспонатах. Она думала об острой вспышке какого-то предчувствия, которое она испытала, когда увидела его буквально в другом свете.
– Что вы скажете, если мы разыщем где-нибудь кафе, где подают чай со сливками? – предложил он.
Она взглянула на него. Он с полуулыбкой смотрел на нее. Сейчас в его лице не было ничего жестокого, только сила, от которой вдруг сжалось ее сердце. Эти неожиданные эмоции, дважды повторившиеся за короткий промежуток времени, испугали ее.
– Я думаю, мне пора домой.
Сказав это, она втайне надеялась, что он станет убеждать ее остаться. Но в то же время она безошибочно чувствовала, что он не станет особенно упрашивать ее. Принуждение было не в стиле Дэна Диффена.
– Полагаю, вам лучше знать.
– Да. Спасибо за прекрасный день.
– Мы созвонимся?
– Хорошо. – Она поколебалась, раздумывая, стоит ли ему говорить, что она идет вечером к Полю и Вив. И снова решила не говорить. Лучше пока придержать свои сведения при себе. Позже, узнав, что скажет Поль, она решит, что делать.
– Я вам завтра позвоню, – сказала она и пошла к автостоянке, где оставила свою машину.
Дэн смотрел, как она уходит, как отъехала ее красная «метро», и помчался в противоположную от Сент-Хелиера сторону. Он задумчиво потер подбородок.
