Суэйн кивнул.
– Да, и сейчас я как раз работаю над этой проблемой. Я стараюсь проанализировать каждую его речь, каждый комментарий, а также все его нападки на противника.
– Этот период времени очень важен для нас, – подтвердил Стивесант. – Тут спорить бесполезно. Армстронг был в Палате представителей шесть лет и еще шесть заседал в Сенате, но за это время ни разу не получал подобных писем с угрозами. Вся эта история началась недавно, а потому, вероятно, и связана с событиями последних выборов.
– Да, потому что кроме предвыборной кампании ничего интересного в его жизни не происходило.
– И вы ничего не нашли в его биографии? – удивился Бэннон.
Но Суэйн лишь отрицательно покачал головой.
– Мы уже просмотрели все материалы четырех проверок. Кстати, самую недавнюю проверку проводили вы сами у себя в ФБР, когда он только был выдвинут на пост вице-президента. У нас имеется копия результатов этого исследования, но там нет ничего достойного внимания. Кроме того, у нас есть данные об исследованиях оппозиции на период последних выборов, а также два отчета, составленных в то время, когда его дважды выбирали в Конгресс. Причем те исследователи порылись в его подноготной даже глубже, чем это получилось у вас, но и они не смогли отыскать ничего компрометирующего.
– А что утверждают источники из Северной Дакоты?
– Там тоже пусто, – кивнул Суэйн. – Разумеется, мы успели побеседовать с местными журналистами, которым известно буквально все, но насчет Армстронга они ничего плохого сказать нам не сумели.
– Значит, все дело в предвыборной кампании, – подтвердил свое предположение Стивесант. – Он наверняка кому-то перешел дорогу.
– Кому-то, кто знает все об оружии, которое приобретает Секретная служба, – заметил Бэннон. – Кому-то, кто в курсе скоординированного сотрудничества между ФБР и Секретной службой. Кому-то, кто справедливо полагает, что ни одно письмо, адресованное вице-президенту, не достигнет его, прежде чем его тщательным образом изучит Секретная служба. Кому-то, кто знал, где живет Фролих. Вы слышали что-нибудь о так называемой «утиной проверке»? То есть, если кто-то похож на утку, ходит как утка, крякает как утка, то, скорее всего, это и есть утка.
Стивесант ничего ему не ответил. Бэннон взглянул на часы, вынул из кармана мобильный телефон и демонстративно положил его на стол перед собой.
– Вот потому я продолжаю придерживаться своей теории, – заявил он. – Но только теперь я считаю, что оба преступника – ваши ребята. Если сейчас этот телефон зазвонит, и Ричер будет прав, значит, я не ошибся.
В этот момент телефон зазвонил, причем начал наигрывать вариацию на тему известной классической увертюры. В напряженной тишине комнаты она прозвучала особенно нелепо. Бэннон поднял телефон и нажал на кнопку связи. Идиотская мелодия смолкла. Наверное, кто-то спросил в трубку: «Шеф, это вы?», поскольку Бэннон ответил коротким «да», а потом выслушивал говорившего в течение нескольких секунд. Затем он разъединил связь и снова уложил аппарат в карман пиджака.
– Сакраменто? – поинтересовался Стивесант.
– Нет, – покачал головой Бэннон. – Это звонили отсюда. Наши сотрудники обнаружили винтовку.
* * *
Оставив Суэйна, троица отправилась в лаборатории ФБР, расположенные в здании Гувера. Там уже собирались специалисты, внешне напоминавшие Суэйна – такие же ученые-теоретики, которых только что вытащили из-за праздничного стола. Одеты они были тоже по-домашнему и, видимо, рассчитывали провести вечер у телевизора, наблюдая за футбольным матчем. Кое-кто из них уже успел выпить по парочке бутылок пива, и это казалось заметным по их внешнему виду. Нигли смутно вспомнила одного из них: когда-то ей приходилось наведываться в лаборатории ФБР для прохождения практики.
– Это «вайме Мк2»? – поинтересовался Бэннон.
– Без сомнения, – тут же отозвался один из экспертов.
– Есть серийный номер?
Но эксперт покачал головой.
– Стравлен при помощи кислоты.
– Можно попробовать как-то восстановить его?
Но эксперт опять покачал головой.
– Нет. Если бы это был чеканный номер, мы могли бы под ним обнаружить поврежденные кристаллы в металле и, вероятно, узнать номер, но дело в том, что «вайме» использует гравировку. Поэтому мы ничего предпринять не сможем.
– Где же эта винтовка сейчас?
– Мы ищем отпечатки пальцев, хотя, кажется, это тоже занятие бесполезное. Флюороскоп нам ничего не дал, равно как и лазер. Оружие тщательно протерли.
– Где вы его нашли?
– На складе, за дверью одной из комнат на третьем этаже.
– Наверное, они и сами прятались там. Выжидали, когда начнется переполох, чтобы скрыться в толпе, охваченной паникой, – заметил Бэннон. – Хладнокровные люди.
– Гильзы обнаружены?
– Ни одной, – покачал головой эксперт. – Скорее всего, они их забрали с собой. Но зато у нас есть все четыре пули. Три сегодняшних повреждены ударами о твердую поверхность, но та, которую нам прислали из Миннесоты, хорошо сохранилась: этому способствовала земля, куда она попала.
Он подошел к столику, где на чистой белой бумаге были выложены четыре пули. Три из них были расплющены. Одна, та, что, не попав в Армстронга, угодила в стену, оставалась чистой. Две другие до сих пор хранили на себе почерневшие брызги от мозга Крозетти и крови Фролих. Остатки плоти пригорели к медным оболочкам, образовав характерные концентрические круги. Эти следы частью деформировались, когда пули, покинув тела, ударились о следующую преграду. О кирпичную кладку, например, как в случае с Фролих, и, очевидно, о стену склада, если говорить о Крозетти. Пуля из Миннесоты выглядела, как новая. Зарывшись в мягкую землю на фермерском дворе, она осталась чистой.
– Принесите винтовку, – потребовал Бэннон.
Ее доставили из лаборатории, и она еще сильно пахла парами суперклея, которыми ее обдували в попытке обнаружить скрытые отпечатки пальцев. Перед Ричером лежало неуклюжее, не впечатляющее оружие, сохранившее черную лаковую заводскую окраску металлических частей. Короткий утолщенный приклад и столь же короткий ствол. Длину оружию придавал лишь глушитель с компенсатором. Винтовка была снабжена мощным оптическим прицелом на цапфах.
– Это другой прицел, – заметил Ричер. – Это же «хенсольдт», а на «вайме» используются прицелы «бушнелл».
– Да, им пришлось немного модифицировать оружие, – согласился один из экспертов. – Мы тоже это сразу заметили и занесли данные в журнал.
– Как модифицировано? На заводе?
Но специалист покачал головой:
– Не думаю. Работа тонкая, но не заводская.
– И что же это может означать? – заинтересовался Бэннон.
– Я еще сам толком не понял, – признался Ричер.
– Наверное, «хенсольдт» лучше, чем «бушнелл»?
– Не совсем так. Они оба хороши. Как, например, «БМВ» и «мерседес» или «кэнон» и «никон».
– Но, может быть, у каждого человека свой вкус в этом отношении?
– Только не у государственного работника, – возразил Ричер. – Ну что бы вы сказали, если бы один из ваших людей, фотографирующих места преступления, вдруг явился к вам и попросил: «Поменяйте мне „никон“, который вы мне выдали, на „кэнон“»?
– Ну, я, наверное, послал бы его ко всем чертям.
– Вот именно. И он будет работать с тем аппаратом, который ему положен. Вот поэтому я не думаю, что сотрудник государственной службы мог заявиться к штатному оружейнику и попросить у него взамен прицела «бушнелл» в тысячу долларов такой же «хенсольдт» за ту же сумму лишь потому, что он предпочитает эту фирму.
– Тогда зачем им понадобилось переделывать винтовку?
– Я еще сам не понял, – повторил Ричер. – Может быть, прицел был поврежден. Если хорошенько уронить такую винтовку, то прицел, скорее всего, придет в негодность. Но в государственном учреждении поставят еще один «бушнелл». Винтовки покупаются вместе с ящиками всевозможных запчастей.
– Ну а если у них кончились такие прицелы? Вдруг они постоянно портили их, и получилось так, что «бушнеллов» не осталось?
– Тогда, наверное, можно было приспособить и «хенсольдт». Такие прицелы обычно устанавливают на винтовках SIG. Надо еще раз хорошенько просмотреть списки и выяснить, кто закупает для своих снайперов и «вайме» и SIG одновременно.
– А SIG тоже используются с глушителем?
– Нет, – покачал головой Ричер.
– Итак, что же у нас получается, – подытожил Бэннон. – Некой организации требуются два вида снайперских винтовок. Она приобретает «вайме» с глушителем и SIG без глушителя. В качестве запасных частей закупает два вида прицелов. Но вот «бушнеллы» у них кончаются, и тогда они автоматически переходят на «хенсольдт».
– Возможно, все происходит именно так, – кивнул Ричер. – Нужно сделать соответствующие запросы. И особенно нужно поинтересоваться, не переделывал ли кто-нибудь винтовку «вайме» так, чтобы на нее можно было установить прицел «хенсольдт». И если такого заказчика не обнаружится, необходимо будет опросить частных ружейных мастеров. Причем начать с самых дорогих, поскольку мы имеем дело с редкими моделями оружия. Это важно помнить.
