Предвидя возможные столкновения, Барс отдал гоблинов в подчинение Викингу. Мимоходом, как бы невзначай, он объяснил горячим головам, что это особая ударная группа их отряда. Здесь уже вступали в силу неумолимые законы боевого братства. Ссориться с воинами своего отряда — свои же не поймут. Так что, междоусобиц можно было не бояться.
С помощью двух преторианцев они вытащили мешок с бакалавром на место приземления ковра. Привязав к нему длинную верёвку таким образом, чтобы не задушить даже при рывке, стали ожидать нужного момента. Ждать пришлось всего минут сорок. Отпустив Толстого с Соловьём спать, они погрузили врага, сели сами и двинулись к вражескому лагерю. Полетели они туда по большой дуге, выписывая по большому радиусу круги и спирали, чтобы накрутить нужный километраж.
Набрав нужное время полёта, они подлетели к «флагманскому» стойбищу и, зависнув над белой юртой, стали спускать мешок с пленником. Когда он уже закачался над головами телохранителей, сидящих у входа, кто-то из них заорал благим матом.
Барс позволил верёвке выскользнуть из рук и ковёр сразу взмыл ввысь, чтобы не попасть под стрелы врага. Они ещё успели услышать, как сидящий в мешке, поняв, видимо, куда попал, стал кричать что-то. Причём, определённо, на тюркском наречии.
— Порядок, — констатировал Андрей, — сейчас он Джуре в жилетку поплачется, что там его все продали и предали. Из этого хан поймёт, что все его хитрые задумки погорели, как шашлык на пьянке.
— После чего назначит войсковую операцию, — мрачно пошутил Акела, — и слава Богу. Хуже нет ждать и догонять.
— Эт-точно, — кивнул Андрей, — Борисыч, тебе страшно не бывает?
— В смысле? — поднял на него удивлённые глаза Акела, — страх — нормальная человеческая реакция. Но ты же, как я понимаю, что-то другое имеешь в виду?
— Ну, не придуривайся, — поморщился Барс, — всё ты понял.
Акела помолчал, подбирая нужные слова.
— Что тебе сказать, брат? Ответ-то ты и сам знаешь. А нас кто спрашивал, а? Кинули сюда, как кутят в прорубь. Что нам, в деревне прятаться нужно было? Так пришёл бы Джура, нас на нож, а наших женщин на хрен — вот и все последствия нашего пацифизма. На том уровне мы бы ему помешать не смогли. Короче, «делай, что должен — и будь, что будет».
— Да уж, с тобой не соскучишься.
— Не боись, — усмехнулся Витязь, — в ближайшем обозримом будущем нам всем скучать не придётся. Да, был бы здесь Вольфович, он бы этого козла пригвоздил к позорному столбу. Однозначно.
Барс облегчённо засмеялся.
Ковёр заходил на посадку. На скале их ждала Ласка.
— Ты почему здесь? — удивился Акела.
— Я отправила бакалавра с конвоем. Разреши мне остаться.
— Это ещё зачем? — нахмурился Барс, — Здесь по твоей линии ничего не будет. Голимая рубка, мясо и больше ничего. Так что я тебе дам двух гвардейцев для охраны — и вперёд.
— Есть для меня работа. И как раз по моей линии. Она даже вам с Акелой не по зубам. — Ты откуда это взяла? — Акела искренне недоумевал, — никто тебя не обманывает. Барс правду сказал — мясорубка и ничего более.
— А женщины? — серые глаза уставились в упор.
— Какие женщины? — растерялся, честно говоря, Акела.
— Которых хан перед войском погонит, — она смотрела дерзко, не опуская глаз. Вот же поганка!
— Откуда информация? — строго спросил Барс. Ещё бы, они ведь никому об этом сказать не успели.
Теперь взору представилась рыжая макушка, кончик сапога застенчиво выковыривал камешек.
— Вот же зараза! — выругался Акела, — кто ещё знает?
— Никто, только я.
— Не понял, — отбросив церемонии, он сгрёб нахальную девчонку за шиворот и заставил поглядеть в глаза, — откуда информация?
— Я была в стойбище. Одна. Больше никто не знает.
— Вот чёртова кукла, — уже по-настоящему разозлился Барс, — с ума спятила? А если бы…
— Кишка у них тонка, — пренебрежительно задрав свой веснушчатый нос, ответила Ласка.
— Так, — уже овладел собой Акела, — что предлагаешь?
Девчонка, вмиг приободрившись, отвечала кратко, не задумываясь, видимо, всё уже просчитала.
— Я проникну к полонянкам, обработаю их, подготовлю. Когда будем идти через наши засады, по моему сигналу берендеи снимают стрелами конвой, а бабы с ребятишками сразу в лес — кто вправо, кто влево. Если не подготовить их, начнут метаться, половину побьют и потопчут, а то и больше.
— Авантюристка чёртова, — в сердцах выругался Акела, беспомощно взглянув на друга.
— А ведь эта хищница маленькая где-то права, — задумчиво произнёс тот, — начнут бабы шарахаться и положат их. Не всех, конечно, но многих. А детишек и подавно передавят.
— Рассказывай, как ты это планируешь, — сурово сдвинул брови Акела, — если хоть в одном месте слабину почую, под стражей у меня домой поедешь и под замком просидишь до конца операции. А её обязательно почую, будь уверена,
— Мне сейчас, как раньше, тайком пробираться не надо. Оденусь как обычная полонянка и наткнусь нечаянно на их стражу. Они меня сами к этим бабам засунут.
— А что они перед этим с тобой сделают? — в голосе Акелы отчётливо звякнул металл.
— Во-первых, — спокойно ответила кнезинка, — кто на меня, дурнушку, позарится? Эти узкоглазые любят рослых, русоволосых и пышнотелых. А если и позарится какой убогий — не смертельно. Не стоит моя девичья честь стольких жизней, там ведь и ребятишки ещё.
— Что скажешь, Борисыч? — видно было, что Барс взвешивает.
— Да пусть идёт, она права. А убить в нашей операции любого могут, если зевнёт. Её в том числе.
Он положил тяжёлые ладони на кажущиеся хрупкими плечи.
— Постарайся не подставиться, а то мы будем очень жалеть.
Девчонка спокойно глянула.
— Не подставлюсь. Мужика обмануть легче, чем дитё малое. А уж этих сынов степей…
И, повернувшись, спокойно стали спускаться вниз.
— Нет, ты понял? — Барс оторопело глядел то на друга, то вслед наглой девке, — …легче, чем дитё малое?
— А ты скажи «сама дура, твою мать» и сразу полегчает, — Акела засмеялся, — в чём-то она права. Главное, чтобы у неё теория с практикой совпала.
— Дай Бог.
…Утро выдалось зябким, обувь и одежда намокли от росы, курить хотелось смертельно. Одно слава Богу — тумана не было. Минут пятнадцать назад прилетели Андрей с Василием с новостью. «Кызбеки строятся в колонны!». Барс спрыгнул с ковра, Васька помчался дальше, чтобы известить Клима, который отвечал за горную дорогу. Началось… Всё существо, казалось, собралось в один тугой комок, сплетённый из зрения и слуха.
Дорога, лежащая перед ними, была пока пустой, там и сям поблескивали на ней в лучах встающего солнца мокрые от росы камешки. С веток на землю падали тяжёлые капли и больше ни шороха, ни звука. И звери и птицы дня три, как покинули этот лес. Тишина стояла неестественная, как в доме с покойником.
Прошло около часа, пока ушей коснулся какой-то далёкий неясный шум. Когда движутся даже не сотни, а тысячи всадников, невозможно различить отдельного стука копыт. Бесконечно тянулись на фоне этого нарастающего тяжёлого шороха идущих шагом множества коней тяжёлые, как валуны, минуты. Из-за поворота, наконец, показались первые всадники. Они насторожённо крутили головами. Видно было, что эта тишина тоже давит на них своей непонятностью и неизвестностью, ждущей впереди.
— Без разведки решил обойтись, — тихо шепнул Акела замершему рядом Барсу, — одним дозором.
— А на хера она ему нужна? Такая масса сзади ползёт.
Голова колонны показалась, когда дозор проехал мимо уже метров пятьдесят. Ё-моё…. Две средние колонны состояли из воинов, а по краям пешком шли полонянки. Кто прижимал к себе грудного ребёнка, кто вёл за ручку малыша постарше. Некоторые шли одни. Всё, что на них было одето, давно превратилось в серое рваньё. Босые, покрытые дорожной пылью, со сбитыми о камни ногами. Грязные, измождённые голодом, лица с ввалившимися щеками, давно не мытые и не чёсанные волосы, младенцы, завёрнутые в грязное тряпьё. Они даже не плакали.
Такое бывает, когда человек уже ничего не боится в этом мире. Когда всё, его он боялся, с ним уже случилось, а потом и то, чего он даже боялся бояться. В итоге человек уже умер, хотя продолжает, вроде бы, ходить и говорить. Пробившую его сердце стрелу он примет как счастливое избавление.
Они внимательно вглядывались в эти лишённые искры жизни лица, надеясь увидеть среди них Ласку. Тщетно. Неужели попалась? Закрыт женщинами и детьми был только передовой отряд человек в сто. Собственно войско показалось из-за поворота ещё метров через пятьдесят. Ай, спасибо тебе, хан! Хоть в чём-то потрафил, сволочь. У группы отсечения задача сильно облегчилась. Теперь, когда диспозиция ясна, в путь.
Они с Барсом продвигались по лесу, скользя между деревьев, не упуская из виду передовую колонну. По дороге отдавали распоряжения командирам групп: услышав первый взрыв, взрывать всё к чёртовой матери, на дорогу не высовываться, сунувшихся в чащу добивать без пощады.
