он. – На сегодня я наелся, пора и доброе дело сделать, тем более что это для матушки Кэри.
И вот уже перед ними возвышается Сверкающая стена, сквозь туман и бурю видно её сияние. Но перед ней бушуют волны, в волнах видны ледяные глыбы, временами они налетают друг на друга и растирают друг друга в порошок! Тому стало страшно – как бы и его не стёрло в порошок!
Но тут летучие рыбы подхватили Тома с псом и перелетели через льды и мимо ревущих волн, мимо гремящих глыб и поставили их на ноги у подножия Сверкающей стены.
– А где же ворота? – спросил Том.
– Здесь нет ворот.
– Что же мне делать?
– Ныряй под плавучую льдину, если храбрости хватит.
– Не затем я столько плыл, чтобы повернуть назад, вперёд!
– Что ж, счастливого пути тебе, малыш, – прокричали рыбки. – Мы сразу поняли, что ты стоящий парень!
– А разве вы со мной не поплывёте?
– Нет, нам нельзя, нельзя, – запричитали рыбки.
И вот Том нырнул прямо под огромную белую глыбину, заменявшую врата, которые ещё никогда не открывались, и поплыл под ней в кромешной тьме, по самому дну ледяного моря, и так плыл он семь дней и ночей.
И ему не было страшно.
Но вот впереди забрезжил свет, а над головой показалась чистая, прозрачная вода. И тогда он стал всплывать – вверх, вверх, на тысячу сажен вверх, сквозь тучи водяных мотыльков, порхавших вокруг него. Там были мотыльки с розовыми головками, розовыми крыльями и опаловыми тельцами, еле-еле шевелившиеся в воде; были коричневые мотыльки, носившиеся туда-сюда очень быстро; жёлтые креветки, скакавшие, как лягушки; медузы, не скакавшие и не летавшие, они лениво болтались на воде да зевали и не желали уступать дорогу. Пёс доогрызался на всех до того, что у него челюсти свело. А Том никого не замечал – так сильно ему хотелось выбраться наверх, на свет, и увидеть, куда же попадают киты после смерти.
Да, ну и пруд – целое море: много-много миль в окружности, а воздух над ним такой прозрачный, что ледяные утёсы вдали казались совсем близкими, рукой подать. И по всей поверхности чудного моря лежали спящие киты.
Том подплыл к одному из них и спросил, не знает ли он, как попасть к матушке Кэри.
– Вон она, посредине.
Том вгляделся, но ничего не увидел, кроме остроконечного айсберга.
– Это она и есть, – пояснил кит, – плыви туда.
И Том поплыл, а вскоре увидел величавую старую даму – беломраморную даму, сидевшую на беломраморном троне.
Увидев Тома, она благосклонно взглянула на него:
– И чего же ты ищешь, молодой человек? Давненько не видала я здесь детей воды!
Том рассказал ей, куда идёт, и спросил, не знает ли она дорогу до Конца Пустоты.
– Да ты же бывал там, малыш, вспомни-ка!
И она посмотрела Тому в глаза, а он посмотрел в её огромные голубые глаза – и вспомнил. Но стоило ему отвести от неё глаза, как он всё забыл. И так повторилось много раз.
– Что же мне делать, мадам? Я не могу стоять тут и смотреть на вас!
– Придётся тебе обойтись без меня, как обходятся без меня люди девять десятых своей жизни. Взгляни-ка на своего пса, он знает, куда идти, и не забудет. Тебе попадутся существа, которые не пропустят тебя через их владения без моего подарка, вот, возьми. Пёс будет идти за тобой, а тебе придётся идти задом наперёд, иначе ты ничего не найдёшь.
– Но я же ничего не смогу увидеть! – вскричал Том.
– Напротив, так уж всё устроено: будешь смотреть вперёд – ничего не увидишь, поэтому оглядывайся назад и будь осторожен, а главное, не забывай смотреть на пса, его-то ведёт инстинкт, так что он с пути не собьётся. Ты будешь идти, как бы глядя в зеркало.
Том был изумлён, но спорить не стал: он уже давно понял, что феи не ошибаются.
Он ужасно устал. Он ведь шёл назад и постоянно оглядывался, чтобы видеть, куда идёт пёс. Но он не поворачивался, лишь следил за псом и позволял ему самому выбирать дорогу. Они шли в прохладу и жару, по прямой дорожке и по извилистым тропам, по мокрым и по сухим путям, по холмам и долинам, и ни разу Том не потерял из виду пса. Так и вышло, что они ни разу не сбились с пути.
Глава восьмая, и последняя
И вот Том попал на знаменитый остров, во времена великого путешественника капитана Гулливера он назывался остров Лапута, а старая фея назвала его по-новому: остров Томтодди – людей с головами, но без тел.
Приблизившись к острову, Том услышал странный шум: ворчание, рычание, пыхтение, сопение, вой и плач, и визг, и треск, и он подумал, что там, должно быть, взялись кольцевать крошечных поросят, или подрезают уши породистым щенкам, или топят нежеланных котят. Но, подойдя совсем близко, он стал различать в общем шуме отдельные слова. Это Томтодди пели единственную песенку, какую они знали, и пели они её с утра до ночи и с ночи до утра:
– Я не выучил урока, а учитель уже здесь!
Добравшись до берега, Том увидел большой столб, на одной стороне которого было начертано:
«Игрушки запрещены».
Эта надпись так поразила Тома, что он не стал читать, что там на другой стороне. Он огляделся, ища жителей острова, но вместо мужчин, женщин и детей увидел лишь редьку да редиску, свёклу да брюкву, однако все они были сморщенные, высохшие, и из них росли поганки. Те, что ещё не поросли поганками и сорняками, принялись кричать Тому на десятке разных языков (и на всех с ошибками):
– Я не выучил урока, помоги мне!
Тут Том споткнулся о самую большую репу, какую когда-либо можно было встретить на грядке, и репа завопила:
– Эй, расскажи мне что-нибудь!
– О чём? – спросил Том.
– О чём угодно. Стоит мне что-то узнать, я тут же всё забываю. Моя матушка утверждает, что мой интеллект не годится для усвоения методической науки и что мне надо потреблять информацию в целом, генерально.
Том отвечал, что он не знает никаких генералов и даже
