— Пусть так. Будем же действовать!
— Согласен! Мне ничего лучшего и не надо, однако прежде…
— Что?
— Давайте найдем способ свободно осмотреть дом и парк, где преступление или, вернее, преступления были совершены.
— Возможно ли изыскать такое средство?
— Да.
— Какой ценой?
— За деньги.
— Вы же слышали: я сказочно богат.
— Да, генерал, но это не все.
— Что еще надо?
— Немного ловкости и много упорства.
— Я сказал, что для достижения этой цели готов отдать не только все состояние, но предоставить свою помощь и даже пожертвовать жизнью.
— Думаю, мы сумеем договориться, генерал.
Сальватор огляделся и, обратив внимание на то, что луна ярко освещает клен, под которым они стоят, сказал генералу:
— Отойдем в тень, сударь. Нам предстоит обсудить дело, которое может стоить нам жизни, и не только на эшафоте, но и в чаще леса, за углом дома. Ведь сейчас мы выступаем против полиции как заговорщики, а также против подлецов как честные люди.
И Сальватор увлек г-на Лебастара де Премона в такое место, где тень была самой густой.
Генерал подождал, пока молодой человек осмотрелся и прислушался к малейшему шороху, и, видя, что тот удовлетворен осмотром, попросил:
— Говорите!
— Прежде всего, — прошептал Сальватор, — следовало бы стать полноправными владельцами замка и парка Вири.
— Нет ничего легче.
— То есть?
— Мы их купим.
— К сожалению, генерал, они не продаются.
— Неужели на свете существует что-то такое, что не продается?
— Увы, да, генерал: именно этот дом и этот парк.
— Почему?
— Они служат ширмой, убежищем, укрытием для другого преступления, почти столь же чудовищного, что и то, которое пытаемся раскрыть мы с вами.
— Значит, в этом доме кто-то живет?
— Один могущественный человек.
— По политическому положению?
— Нет, он связан с Церковью, что гораздо надежнее!
— Как его имя?
— Граф Лоредан де Вальженез.
— Погодите, — остановил его граф, взявшись рукой за подбородок, — мне знакомо это имя…
— Вполне возможно, ведь это одно из известнейших имен французской аристократии.
— Если мне не изменяет память, — задумчиво продолжал генерал, — маркиз де Вальженез, тот, которого я знавал, был человеком весьма и весьма порядочным.
— Маркиз — да! — воскликнул Сальватор. — Благороднейший и вернейший из всех, кого я когда-либо встречал!
— Вы тоже его знали, сударь?
— Да, — только и ответил Сальватор, — но речь не о нем.
— Верно, о графе… Ну, о нем я сказать не могу того же, что о его брате.
Сальватор молчал, словно не желая высказывать мнение о графе де Вальженезе.
Генерал продолжал:
— Что стало с маркизом?
— Умер! — отвечал Сальватор, горестно опустив голову.
— Умер?
— Да, генерал… внезапно… в результате апоплексического удара.
— У него был сын… незаконорожденный, кажется?
— Это так.
— Что с сыном?
— Умер через год после смерти отца.
— Умер… Я знал его ребенком, вот таким малышом, — сказал генерал, показывая рукой, какого роста был мальчик. — Удивительно умный был ребенок, с необычайно твердым характером… Умер!.. А как?
— Застрелился, — коротко ответил Сальватор.
— От горя, должно быть?
— Да, вероятно.
— Так вы говорите, замок и парк Вири купил брат маркиза?
— Сын брата, граф Лоредан, и не купил, а снял парк с замком.
— Желаю ему не быть похожим на своего отца.
— Отец — образец чести и неподкупности по сравнению с сыном.
— Не очень-то вы лестного мнения о сыне, дорогой господин Сальватор… Еще один знатный род уходит в небытие, — меланхолично произнес генерал. — Скоро он обратится в прах или, что еще хуже, запятнает себя позором!
Помолчав, он спросил:
— А зачем господину Лоредану де Вальженезу дом, которым он так дорожит?
— Я же сказал, что в стенах дома кроется преступление!
— Вот поэтому я и спрашиваю, зачем господину де Вальженезу дом.
— Он прячет там похищенную девочку.
— Девочку?
— Да, ей шестнадцать лет.
— Девочка… Шестнадцати лет! — пробормотал генерал. — Как и моя…
Потом, словно спохватившись, спросил:
— Раз вы знаете об этом преступлении, сударь, или, скорее, раз вам известен преступник, почему вы не выдаете его правосудию?
— Потому что в скверные времена — а мы переживаем именно такое время, генерал, — существуют не только преступления, на которые правосудие закрывает глаза, но и преступники, которых оно берет под свою защиту.
— О! — вскричал генерал. — Неужели вся Франция не может подняться, восстать против подобного порядка вещей?
Сальватор усмехнулся.
— Франция ждет удобного случая, генерал.
— Можно, как мне кажется, его поторопить!
— Ради этого мы и собираемся.
— Вернемся к насущным делам, поскольку Франция не восстанет специально для спасения господина Сарранти и надобно, чтобы его спас я… Раз дом не продается, как вы рассчитываете им завладеть?
— Прежде всего, генерал, позвольте мне ввести вас в курс дела.
— Я слушаю.
— Один из моих друзей подобрал около девяти лет назад бездомную девочку. Он ее вырастил, воспитал; девочка превратилась в прелестную шестнадцатилетнюю девушку. Он собирался на ней жениться, как вдруг ее силой похитили из пансиона в Версале, где она жила; девушка бесследно исчезла. Я вам уже рассказывал, что случайно напал на след другого преступления, когда нашел с помощью своего пса тело мальчика. Пока я стоял на коленях перед его разрытой могилой и в ужасе ощупывал волосы жертвы, я услышал шаги и увидел, что ко мне приближается чья-то тень в белом. Я вгляделся и при свете луны узнал невесту моего друга, похищенную и бесследно исчезнувшую. Я оставил расследование одного преступления и занялся другим. Я назвался и спросил у девушки, почему она безмолвно сносит свое заточение и не пытается бежать. Она рассказала, как пригрозила похитителю написать и призвать на помощь друзей, даже бежать, но тот раздобыл приказ об аресте Жюстена…
— Кто такой Жюстен? — заинтересовался генерал рассказом Сальватора.
— Жюстен — это мой друг, жених похищенной девушки.
— Как граф мог добиться приказа об аресте?
— Жюстену вменили в вину его же доброе дело, генерал. Его обвинили в том, что он похитил девочку. Заботу, которой он окружал ее все девять лет, назвали заточением, а готовившуюся свадьбу — насилием. Возникло подозрение, что девушка из богатой семьи, а Уголовный кодекс предусматривает наказание: ссылка от трех до пяти лет на галеры, смотря по обстоятельствам, для мужчины, уличенного в сокрытии несовершеннолетней. Как вы понимаете, генерал, обстоятельства были бы представлены самыми что ни на есть отягчающими, и мой друг оказался бы под угрозой быть осужденным на пять лет галер за преступление, которого не совершал.
