Мнѣ было прискорбно его разочаровывать. Но домъ этотъ принадлежалъ теперь Рахили. Могъ ли я въ немъ садиться за столъ или спать послѣ того, что произошло въ Лондонѣ? Простѣйшее чувство самоуваженія запрещало мнѣ,- именно запрещало, — переступить порогъ.
Я взялъ Бетереджа за руку и вывелъ его въ садъ. Нечего дѣлать. Я долженъ былъ сказать ему всю правду. Равно привязанный къ Рахили и ко мнѣ, онъ былъ прискорбно озадаченъ и огорченъ оборотомъ дѣла. Собственное его мнѣніе, высказанное при этомъ, отличалось обычною прямотой и пріятнымъ букетомъ самой положительной философіи изъ всѣхъ извѣстныхъ мнѣ,- философіи Бетереджевой школы.
— Я никогда не отрицалъ, что у миссъ Рахили есть недостатки, началъ онъ: — конекъ у нея бѣдовый, вотъ вамъ одинъ изъ нихъ. Она хотѣла взять верхъ надъ вами — а вы и поддались. Э, Господи Боже мой, мистеръ Франклинъ, неужто вы о сю пору не раскусили женщинъ? Говаривалъ я вамъ о покойной мистрисъ Бетереджъ?
Онъ частенько говаривалъ мнѣ о покойной мистрисъ Бетереджъ, неизмѣнно ставя ее въ примѣрь врожденной слабости и испорченности прекраснаго пола. Онъ и теперь выставилъ ее съ этой стороны.
— Очень хорошо, мистеръ Франклинъ. Теперь выслушайте же меня. Что ни женщина, то и конекъ свой, особенный. Покойная мистрисъ Бетереджъ, случись мнѣ бывало отказать ей въ чемь-нибудь, что ей по-сердцу, сейчасъ осѣдлаетъ любимаго конька и поѣхала. Иду, бывало, домой, справивъ свою службу, и ужь знаю впередъ, что жена придетъ ко мнѣ наверхъ по кухонной лѣстницѣ и объявитъ: послѣ такихъ-де моихъ грубостей, у нея духу не хватило состряпать мнѣ обѣдъ. Сначала я поддавался, — точь-въ-точь какъ вы теперь поддаетесь миссъ Рахили. Наконецъ терпѣніе мое истощилось. Я пошелъ внизъ, взялъ миссъ Беттереджъ — нѣжно, разумѣется, — на руки и отнесъ ее въ лучшую комнату, гдѣ она обыкновенно принимала своихъ гостей. «Вотъ, говорю, настоящее ваше мѣсто, мой другъ», а самъ вернулся въ кухню. Тамъ я заперся, снялъ сюртукъ, засучилъ рукава и состряпалъ себѣ обѣдъ. Когда онъ поспѣлъ, я накрылъ столъ, насколько хватило умѣнья, и покушалъ власть. Потомъ выкурилъ трубочку, хватилъ капельку грогу, а затѣмъ опросталъ столъ, перемылъ посуду, вычистилъ ножи и вилки, убралъ все на мѣсто и вымелъ комнату. Когда все было вымыто и вычищено какъ слѣдуетъ, я отворилъ дверь и впустилъ миссъ Бетереджъ. «Я ужь пообѣдалъ, дружокъ мои, говорю: и надѣюсь, что кухонный порядокъ удовлетворитъ самымъ пламеннымъ желаніямъ вашимъ.» Пока эта женщина была въ живыхъ, мистеръ Франклинъ, я ужь ни разу больше не стряпалъ себѣ обѣда! Нравоученіе: въ Лондонѣ вы поддались миссъ Рахили; не поддавайтесь ей въ Йоркширѣ. Вернемтесь къ дому.
Неопровержимо, что и говорить! Я могъ только увѣрить моего добраго друга, что даже его сила убѣжденія, въ этомъ случаѣ, не дѣйствуетъ на меня.
— Славный вечеръ! сказалъ я:- пройдусь я себѣ до Фризингалла, остановлюсь въ гостиницѣ, а вы завтра поутру проходите ко мнѣ завтракать, мнѣ кое-что надо вамъ сказать.
Бетереджъ задумчиво покачалъ годовой.
— Сердечно жаль! проговорилъ онъ:- я надѣялся услыхать, мистеръ Франклинъ, что у васъ съ миссъ Рахилью все попрежнему гладко да ладно. Если ужь вы хотите поставить на своемъ, сэръ, продолжилъ онъ, съ минутку подумавъ, — такъ изъ-за ночлега не стоитъ ходитъ сегодня въ Фризингаллъ. Можно и поближе найдти. Готтерстонова ферма всего въ двухъ миляхъ отсюда. Тутъ-то ужь миссъ Рахиль ни при чемъ, лукаво прибавилъ старикъ: Готтерстонъ проживаетъ на правахъ вольной аренды, мистеръ Франклинъ.
Я вспомнилъ объ этой мѣстности тотчасъ, какъ только Бетереджъ назвалъ ее. Ферма была расположена въ закрытой лощинѣ, на берегу одной изъ красивѣйшихъ рѣчекъ въ этой части Йоркшира; а у фермера пустовала лишняя спальня съ пріемною, обыкновенно отдаваемыя онъ внаймы художникамъ, рыболовамъ и всякаго рода туристамъ. Пріятнѣйшаго жилища, на время моего пребыванія въ околоткѣ, я не могъ бы и желать.
— Отдаются ли комнаты-то? спросилъ я.
— Миссъ Готтерстонъ, сэръ, вчера еще сама просила меня порекомендовать кому-нибудь эти комнаты добрымъ словечкомъ.
— Я съ величайшимъ удовольствіемъ возьму ихъ, Бетереджъ.
Мы вернулась на дворъ, гдѣ я оставилъ свой чемоданъ. Продѣвъ палку сквозь его ручку и закинувъ чемоданъ черезъ плечо, Бетереджъ, повидимому, снова впалъ въ столбнякъ, причиненный ему моимъ внезапнымъ появленіемъ давеча, когда я засталъ его въ креслѣ. Онъ недовѣрчиво поглядѣлъ на домъ, потомъ повернулся на каблукахъ и еще недовѣрчивѣе посмотрѣлъ на меня.
— Даннымъ давно живу я на свѣтѣ, проговорилъ этотъ лучшій и милѣйшій изъ всѣхъ старыхъ слугъ, — но этакой штуки никакъ не думалъ дождаться. Вотъ онъ домъ стоитъ, а вотъ онъ мистеръ Франклинъ Блекъ, и что же, будь я проклятъ, если одинъ изъ нихъ не повернулся спиной къ другому и не идетъ спать на квартиру.
Онъ пошелъ впередъ, покачивая годовой и зловѣще ворча.
— Теперь ужь только одного чуда не хватаетъ, сказалъ онъ мнѣ, оглядываясь черезъ плечо:- вамъ остается, мистеръ Франклинъ, заплатить мнѣ семь шиллинговъ и шесть пенсовъ, которые заняли у меня мальчикомъ.
Эта острота нѣсколько возстановила въ немъ хорошее расположеніе духа по отношенію къ себѣ самому и ко мнѣ. Пройдя дворъ, мы вышли за ворота. Какъ только мы очутились внѣ ограды, обязанности гостепріимства (по Бетереджеву уставу о нравахъ) прекращались, и любопытство заявило свои права.
Онъ замедлилъ шаги, чтобы дать мнѣ поравняться съ нимъ.
— Славный вечеръ для прогулки, мистеръ Франклинъ, сказалъ онъ, какъ будто мы случайно и только что встрѣтились другъ съ другомъ: — А вѣдь еслибы вы пошли во фризингалльскую гостиницу, сэръ….
— Ну, что же?
— Я имѣлъ бы честь поутру завтракать съ вами.
— Вмѣсто этого, приходите завтракать со мной въ Готтеротонскую ферму.
— Премного обязавъ вашей добротѣ, мистеръ Франклинъ. Но я собственно не къ завтраку подбирался-то. Кажется, вы упоминали, что хотите кое-что сказать мнѣ? Если это не тайна, сэръ, сказалъ Бетереджъ, внезапно мѣняя окольный путь на прямой: — то я сгараю желаніемъ знать, что именно такъ внезапно привело васъ въ эту сторону?
— Что привело меня сюда въ прошлый разъ? спросилъ я.
— Лунный камень, мистеръ Франклинъ. Но что же теперьто праводатъ васъ?
— Опять Лунный же камень, Бетереджъ.
Старикъ остановился какъ вкопанный и глядѣлъ на меня въ сѣроватомъ сумракѣ, словно подозрѣвая свои уши въ обманѣ.
— Если это шутка, сэръ, сказалъ онъ, — такъ я, надо быть, глуповатъ становлюсь на старости лѣтъ. Никакъ не пойму.
— Вовсе не шутка, отвѣчалъ я:- я пріѣхалъ сюда возобновить слѣдствіе, прерванное предъ моимъ отъѣздомъ изъ Англіи. Я пріѣхалъ сюда затѣмъ, чего никто еще не сдѣлалъ, — я хочу разузнать кто взялъ алмазъ.
— Бросьте вы алмазъ, мистеръ Франклинъ! Вотъ вамъ мой совѣтъ, бросьте алмазъ! Эта проклятая индѣйская драгоцѣнность сбивала съ-толку всѣхъ, кто ни подходилъ къ ней. Не тратьте денегъ и здоровья, — въ цвѣтѣ лѣтъ, сэръ, — на возню съ Луннымъ камнемъ. Можете ли вы надѣяться на успѣхъ (безъ ущерба себѣ), когда самъ приставъ Коффъ промахнулся? Приставъ Коффъ! повторилъ Бетереджъ, погрозивъ мнѣ указательнымъ пальцемъ:- первый полицейскій чиновникъ во всей Англіи!
— Я рѣшился, старый дружище. Не отступлю и предъ самимъ приставомъ Коффомъ. кстати, рано или поздно мнѣ, быть-можетъ, понадобится переговорить съ нимъ. Не слыхали-ль вы о немъ чего-нибудь въ послѣднее время?
— Приставъ не поможетъ вамъ, мистеръ Франклинъ.
— Почему же?
— Со времени вашего отъѣзда, сэръ, въ полицейскихъ кружкахъ произошло нѣкоторое событіе. Великій Коффъ удалился отъ дѣлъ, пріобрѣлъ себѣ маленькій коттеджъ въ Доркингѣ и сидитъ по горло въ своихъ розахъ. Онъ собственноручно извѣстилъ меня объ этомъ, мистеръ Франклинъ. Онъ выростилъ бѣлую махровую розу, не прививая ея къ шиповнику. И мистеръ Бегби, нашъ садовникъ, собирается въ Доркингъ признаваться, что приставъ наконецъ побѣдилъ его.
— Ну, не велика важность, сказалъ я:- обойдемся и безъ помощи пристава. На первыхъ порахъ я довѣрюсь вамъ.
Весьма вѣроятно, что я нѣсколько небрежно произнесъ это. Какъ бы то ни было, Бетереджа, повидимому, что-то задѣло за живое въ этомъ отвѣтѣ.
— Вы могли довѣриться кому-нибудь и похуже меня, мистеръ Франклинъ, вотъ что я вамъ скажу, проговорилъ онъ съ нѣкоторою рѣзкостью.
Тонъ этого возраженія и нѣкоторое безпокойство, подмѣченное мной въ немъ послѣ этихъ словъ, подала мнѣ мысль, что онъ имѣетъ какія-то свѣдѣнія, которыхъ не рѣшается сообщать мнѣ.
— Я ожидаю, что вы поможете мнѣ, сказалъ я, — собрать отрывочныя улики, оставшіяся послѣ пристава Коффа. Я знаю, что вы можете это сдѣлать. Не можете ли вы сдѣлать еще чего-нибудь?
