…Прошу меня простить — я никоим образом не хочу оправдать секту Светлого Пути как таковую. Я просто пытаюсь объяснить, ПОЧЕМУ уходят подростки. И почему я сам, наверное, ушел бы, если бы моя жизнь сложилась чуть по-другому. На взрослых лежит громадная ответственность, единственный наш долг — это сделать так, чтобы дети ЗАХОТЕЛИ жить в построенном нами мире. И чтобы они захотели сохранить и передать этот мир своим детям.
Сейчас в Школе МИФ происходило нечто подобное началу секты. Конечно, никакого Белого Мигуна тут быть не могло, но нашелся кто-то, сумевший его заменить и незаметно для всех перетянувший на свою сторону всю школу. Если бы знать его цели, можно было бы подумать, как вывести детей из-под его влияния. Ведь из-за него Адам Лекс лежит в больнице, из-за него Эмиль Голда сидит под замком и ждет приезда Инквизиторов. Из-за него в Комнате Без Углов провела не самые приятные три дня Вероничка…
Здесь стройный ход моих мыслей дал сбой. Вероничка… От мыслей об этой девушке мне стало сладко и больно. Я не видел ее вот уже два часа. И я обидел ее при нашей последней встрече. Сумеет ли она меня простить?
До отбоя оставалось совсем немного времени, и я заметался по комнате, не зная, на что решиться. Я ведь не герой, не люблю риска и предпочитаю тихие кабинетные рассуждения суете и шуму. Даже прежде чем кинуться к понравившейся мне девушке, я должен взвесить все «за» и «против», дабы не наломать дров.
Сложность заключалась в том, что она была моей ученицей. Если бы она была, скажем, одноклассницей моей сводной сестры Эммы, мне было бы проще переступить этот порог. Но я был ее учителем, я не имел права испытывать к ней какие-либо чувства. Мой долг — опять долг! — состоял в другом.
Мысли мои снова и снова возвращались к Веронике. Наша встреча на лестнице в Башне Баньши. Урок по уходу за единорогами… Ее вечерний визит в живой уголок за подсказкой по магии слова… Ее пристальные взгляды на лекциях и смущение, когда я спросил, что с нею происходит… Я уже тогда ей нравился, но она не смела даже намекнуть… Приглашение на день рождения… Ее любовное письмо, и наконец, как застала она у меня в комнате Лыбедь… Учительница магии жеста и танца сразу догадалась, зачем пришла девушка!.. Но я же не виноват! Видят Семеро Великих — я боролся со своими чувствами, но чары Вероники оказались сильнее…
Чары!
Я остановился посреди комнаты, прекратив расхаживать из угла в угол. Чары… чары… Чары?
Что такое любовные чары, я знал — сам когда-то хотел приворожить Настю Мельник, да духа не хватило. Любовная магия используется магами довольно часто и приносит не совсем те плоды, которые получают простые смертные, если пытаются применить те же знания друг против друга. Разница между магами и простыми смертными состоит в том, что влюбленный маг не только зачаровывает любимого, но и САМ МЕНЯЕТ свое сознание в нужную сторону, а простой смертный ограничивается тем, что привязывает к себе объект любви, не меняясь сам.
…Эти сухие рассуждения помогли мне ненадолго отвлечься от сжиравшего меня пожара чувств. Я понимал, что должен немедленно бежать к Веронике и на коленях просить прощения за то, что обидел ее подозрением, но осознание того, что все это заставляет меня проделывать магия, удерживало меня на месте. Неужели это правда и я зачарован? Вероника не могла так со мной поступить. Она слишком хорошая, слишком добрая, слишком необыкновенная…
Но и СЛИШКОМ внезапно все началось. Буквально пару недель назад, когда у меня пропал платок. И сильнее всего чувство было неделю спустя, после того случая в рекреации. Тогда, кстати, я видел мой платок у Вероники — она вытирала мне кровь с лица. Я хорошо помнил пятна моей крови…
Пятна моей крови! На моем платке! В руках Вероники!
Вероника — ведьма! Внучка знаменитой Вероники Вайды, прорицательницы и чародейки!
Мне стало страшно. Магия чувств на крови слишком сильна, чтобы с нею можно было бороться. И дело не только в том, что мне внушили любовь — кровь могла попасть к моему врагу. О том, что ждало меня в этом случае, не хотелось и думать.
Сорвавшись с места, я помчался на третий этаж. До отбоя оставалось меньше часа, этажи уже почти опустели. Только со второго доносились крики и беготня — первокурсники, несмотря на последние события, не теряли жажду жизни.
Рекреацию, где жили шестикурсницы, я нашел легко, но несколько минут простоял у решетки, боясь, что меня заметят посторонние. Совсем рядом находилась комната Сирены. Если она заметит меня тут…
— Мастер Мортон? мимо пробегала Инга Штурм. — Вы к кому?
— К Веронике, — ответил я, чувствуя себя как никогда глупо. — Она дома?
— Да. Позвать?
Девушка выбежала мне навстречу в легком домашнем платьице, вся такая свежая, тревожно-счастливая, что у меня упало сердце, и заготовленная речь, которую я репетировал несколько минут, вылетела из головы.
— Это вы?
— Отойдем! — Я взял девушку за руку и утащил ее в нишу окна. Здесь висели темные портьеры цвета червонного золота, из окна в холл изливалась ночная темнота, а от входа в девчоночью рекреацию нас было практически невозможно увидеть.
Девушка смотрела на меня влюбленными глазами, и я с трудом вспомнил, что хотел сказать.
— Вероника, я не могу без тебя жить. — Эти слова вырвались у меня взамен заготовленных, и я сам ужаснулся тому, что говорю, но остановиться уже не мог. — Ты мне снишься каждую ночь, я не могу спокойно на тебя смотреть. Мне безумно хочется поцеловать тебя. Я просто не владею собой… Вероника, скажи мне честно — я заколдован?
Затаив дыхание, я ждал ответа. Что бы ни сказала девушка, я приму ее слова на веру, потому что чары, если они были, сделали меня доверчивым. Но мне нужно было знать правду. Очень нужно, иначе…
— Вероника, пожалуйста, не молчи! Скажи хоть что-нибудь! Я не рассержусь. Мне просто надо знать… Ну пожалуйста, Вероника!
Я схватил ее за плечи, встряхнул. Она опустила голову и стояла передо мной такая же беспомощная, как и две недели назад, когда ее поймали ночью в коридоре школы.
— Да.
— Вероника?
— Да, — чуть громче повторила она.
— Ну почему? — Я сел на подоконник — меня не держали ноги. — Скажи на милость, зачем ты это сделала?
— Вы мне нравитесь. Очень нравитесь, но вы не обращаете на меня внимания. — Она всхлипнула. — Я думала, что вы… я так хотела, чтобы все было хорошо… И ведь было хорошо, правда же?
— Вероника, нельзя играть с чувствами. Это очень тонкая и сложная стихия. Здесь так легко ошибиться… Если бы ты знала, как мне сейчас больно! Если бы ты только могла понять, что натворила!
— Пожалуйста, — голос девушки дрожал, она была готова заплакать, — я не думала… я просто хотела… Вы мне так нравитесь! Никто из мальчишек мне так не нравился, как вы! Вы лучше всех! Вы самый-самый. ну, пожалуйста…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
